Летописный замок - Андрей Лукин

Палец дёргало так, что отдавалось даже в голове. Когда боль сделалась невыносимой, Стёпка открыл деревянную баночку и осторожно погрузил страдающий палец в мазь. А вдруг поможет! Палец поболел ещё немного и успокоился. Мазь помогла и помогла очень хорошо. Наверное, тоже была чуть-чуть магической.

Он сидел встрёпанный, разгорячённый и пылал справедливым негодованием. Он вдруг понял, что всей душой ненавидит гномов. Если они все такие, как этот… кукарекальщик, то лучше бы с ними вовсе не встречаться.

Но куда же подевался Смакла?

Монеты Степка ссыпал в карман. Странно ему было осознавать, что могущественный чародей чувствует себя его должником. За что? За то, что Стёпку выдернуло сюда? Так это вовсе не неудобство, это настоящий подарок, неслыханная удача. Ведь ещё вчера Стёпка полжизни готов был отдать за такое перемещение. Чародей же извиняется перед ним, котомку вон даже прислал. Наверное, он хороший человек и добрый чародей. Во всех сказках бывают добрые волшебники… И злые, между прочим, тоже. Куда же без них? Без них не так увлекательно. Стёпка ещё раз пожалел, что не удалось ему прочитать книгу. Или взять её с собой сюда. Знал бы сейчас об этом мире намного больше. Хорошо ещё, что здесь говорят по-русски. Или, как уверял, Смакла, по-весски.

Прежде, чем уложить припасы обратно в котомку, он отломил немного хлеба, куснул сыр — невкусно и очень твёрдо! — сжевал горсть изюма и, помедлив, решительно отхлебнул из тёмной бутыли. В светлой, как выяснилось, был обычный брусничный морс без сахара. И пить его было неинтересно. А вот вино… Стёпка ещё ни разу не пил вина, только чуть-чуть шампанского на Новый год. Вино было сладковатое, пахло яблоками и самостоятельной взрослой жизнью. И оно ему понравилось. Не опьянеть бы! Вот хохма будет, если Смакла, вернувшись, обнаружит пьяного демона, храпящего на его лежанке.

Утолив слегка голод, Стёпка завязал, как сумел, котомку и затолкал её под лежанку. Однако, вспомнив о драчливом гноме, придумал подвесить котомку на удобно торчащий из стены бронзовый крюк — здесь она целее будет. Потом ещё раз привёл в порядок одежду, пригладил волосы — и отважно шагнул через порог. Непроизвольно сжался, готовый ко всякому, но — обошлось. Не жахнуло и не шмякнуло. Он оглянулся, помедлил, затем на всякий случай вернулся в каморку и ещё раз — уже осторожнее — перешагнул через порог, изо всех сил прислушиваясь, присматриваясь и… как бы правильнее сказать… причувствоваясь. И не заметил никаких магических изменений ни в себе, ни в окружающей обстановке. Кажется, всё нормально, опасности нет, можно смело отправляться навстречу неизвестности. И он отправился. Правда, для начала не в неизвестность, а немного поближе — по левую руку, за поворот коридора.

Глава шестая, в которой демон стреляет из камнемёта и встречается с призраком

Вода бежала по каменному жёлобу и срывалась вниз звонкой струёй. Стёпка хорошенько вымыл руки, потом, помедлив, плеснул холодной водой в лицо. У-ух! Ему понравилось и он повторил, смывая остатки сна. Полотенце, естественно, с собой прихватить не сообразил, побрёл мокрый назад и чуть не заблудился. Казалось бы, отошёл-то всего ничего — на три шага и два поворота, зато потом минут десять во все углы тыкался, пока нужную дверь под лестницей отыскал. Даже заподозрил, что на гоблинскую каморку заклятие какое-нибудь наложено от чужих глаз. Оказалось, что просто свернул не в то крыло и искал нужную дверь совсем в другом месте.

Замок не спал уже давно и пробудился он, само собой, намного раньше Стёпки. Засветло ещё пробудился. Звенел где-то за стеной кузнечный молот, доносились издалека чьи-то властные крики и беззаботный девичий смех. Мычали коровы, гомонили гуси — или это утки? — мальчишки заливисто свистели… Обычное утро в обычном магическом мире. Упыри и вурдалаки отсыпаются после кровавых ночных трудов, заспанные кентавры скачут на водопой, драконы чистят чешую, русалки выглядывают из колодцев. А коварные гномы пробираются тесными норами с острыми кирками наготове.

Пойти, что ли, прогуляться? На людей посмотреть, себя показать, свежим воздухом подышать и вообще — оглядеться. Бояться, вроде бы, пока некого, Серафиан ни о чём таком не предупреждал, а Смакла, если надо, сам его отыщет. Стёпка, надо признаться, чувствовал себя не очень уверенно. Всё-таки, что ни говори, а вокруг был совсем чужой мир, совершенно незнакомые люди, которые неизвестно ещё как к нему отнесутся… С одной стороны это приятно волновало, как всегда волнует новое и таинственное. С другой стороны — было боязно. Как перед прыжком в воду.

Стёпка сделал глубокий вдох, закрыл глаза, настроил себя не решительность и отвагу и — пошёл тихонько по коридору, ведя рукой по шершавым каменным стенам. И почти сразу же навстречу ему вышел из-за поворота высокий мужчина. Не дракон, не упырь и не вурдалак. Нормальный человеческий мужчина. Длиннополое чёрное одеяние делало его похожим на монаха. Под мышкой он нёс небольшой деревянный сундучок окованный медью.

Стёпка замедлил шаг, вдруг оробев. Это был первый встреченный им здесь человек (весич, вспомнилось ему), не посвящённый в тайну появления мальчишек. Подлый гном, разумеется, не в счёт. И поди угадай, что этот монах сейчас сделает. Может, у Стёпки на лбу написано, что он — незаконный пришелец из иного мира, и его немедля следует хватать и волочить в темницу на разборки. Может, монахи здесь демонов вообще не любят и враждуют с ними по-чёрному.

Впрочем, тут же выяснилось, что испугался Стёпка напрасно. Монах остановился перед ним и дружелюбно сказал:

— Здрав будь, отрок. Ты не Серафиана ли почтенного племянник?

Стёпка растерялся, хотел сказать, что да, мол, племянник и есть, из каких-то там МедведЕй, но сумел лишь молча кивнуть. Даже поздороваться забыл.

— Примечаю я, ты в праздности пребываешь?

Стёпка к стыду своему даже не сразу понял, о чём его спросили, но на всякий случай ещё раз кивнул. Имелась у него такая дурацкая привычка, много раз ставившая его в неловкое положение. Кивнёт не зная чему, а потом ломает голову, как выпутаться, чтобы совсем уж глупым не посчитали. Потому что вроде бы согласился, а лучше было бы сказать «нет». Но на этот раз он, похоже, кивнул правильно.

— Вот и славно! — обрадовался монах. У него было приятное, слегка вытянутое лицо с усами и бородкой, глубоко посаженные тёмные глаза и перехваченные кожаным ремешком длинные русые волосы. Если бы не ряса, его можно было бы принять за слегка странноватого художника из обыкновенного, не магического мира. Монах взял сундучок в обе руки, и Стёпка увидел, что почти все пальцы у него перевязаны, и сквозь белые тряпицы кое-где проступает кровь.