Байки старого телемастера - Геннадий Гендин

Центром всей композиции служил обыкновенный КВН–49, перед экраном которого на основании старинного бронзового подсвечника было укреплено… обыкновенное хозяйственное сито с присоединенным к нему куском монтажного провода. Провод подходил к входной клемме старинного, ещё довоенного выпуска, осциллографа типа «ЭО-1».

Справа от КВНа разместились… магнето от такого же старинного довоенного трактора «ХТЗ» и полуразобранный пылесос «Вихрь». Сюда же, к лабораторному столу, подходили все четыре кабеля от «Интегрального Улавливателя», оканчивающиеся сложной системой коммутации.

Помимо этого основного «научного оборудования» стол был заставлен и просто завален уймой вспомогательного инвентаря: отвёртками, паяльником, ножницами, деталями от кухонной мясорубки, циркулем, линейками разной длины, математическими таблицами Брадиса, школьным учебником по астрономии, а над всем этим на стене красовалась огромная, размером в лист ватмана, карта звёздного неба двух полушарий.

— Прошу в мою научную лабораторию, — скромно пригласил меня Андрусевич, — только, пожалуйста, не заходите в зону активного сканирования (с этими словами он указал на очерченный мелом на полу треугольник), иначе может нарушиться тонкая настройка бинарного канала связи с планетой ZW-2117, которую мне с большим трудом удалось наладить в прошлый четверг.

С предельной осторожностью обойдя зону активного сканирования, я приблизился к столу и спросил:

— Так что конкретно вы хотели мне продемонстрировать?

Андрусевич заметно оживился, если не сказать засуетился, быстро подошел к телевизору, включил его, и когда лампы прогрелись, с нескрываемым восторгом указал на экран:

— Вот! Можете убедиться сами!

По экрану КВНа сверху вниз бежали кадры.

Привычным движением я открыл крышку на правой боковой стенке телевизора и хотел отрегулировать положение ручки «частота кадров», но Андрусевич предвосхитил мои действия:

— Как бы не так! — радостно закричал он, — Вы думаете, что я не сообразил бы это и без Вас? Дело в том (он вдруг перешёл на заговорщический шёпот), что это не что иное, как зашифрованный сигнал, который мне посылает не идентифицированный пока что корреспондент. И теперь мне предстоит расшифровать эту космограмму путём квадратичного интерполирования!

Заговорщический шёпот Андрусевича и весь окружающий антураж так гипнотически подействовали на меня, что на какое-то мгновение я и сам поверил во всю эту чушь. Впрочем, наваждение длилось всего пару секунд, после чего я энергично тряхнул головой, вернулся в наш реальный мир и вполне по-деловому сказал Андрусевичу:

— С вашего позволения я подключусь к вашим исследованиям и попытаюсь внести некоторую ясность в создавшуюся ситуацию.

— А что, у вас есть свои соображения на этот счёт?

— Сказать с уверенностью не могу, но кое-какие соображения у меня и вправду возникли.

С этими словами я открыл заднюю крышку телевизора и прежде всего бросил взгляд на лампу 6Н8С синхроселектора. Естественно, как я и предполагал, нить накала лампы не светилась. Достав из чемодана новую лампу, я вставил её взамен сгоревшей и снова включил телевизор. Поскольку все остальные лампы и кинескоп в отличие от вновь установленной были уже хорошо прогреты, изображение на экране появилось все в том же виде, с бегущими кадрами.

— Ну и что изме… — начал было Андрусевич, но не успел он закончить вопрос, как бегущее изображение, словно споткнувшись о невидимое препятствие, остановилось как вкопанное.

— Что вы такое сделали?!! — в испуге закричал Андрусевич.

— Просто заменил сгоревшую лампу на исправную, — спокойно ответил я.

— Этого не может быть! Вы просто разрушили с таким трудом установленную связь!

Я молча заменил исправную лампу на сгоревшую и снова включил телевизор. Вид бегущих кадров поверг Андрусевича в неописуемое состояние.

— Так вы таким простым способом можете управлять процессом галактической связи?!!

Его широко раскрытые глаза светились, и он смотрел на меня как на кудесника или факира. Я в очередной раз поменял лампы местами, и когда кадры остановились, постарался как можно спокойнее и убедительнее объяснить Андрусевичу, что в данном случае имел место обычный, тривиальный выход из строя одной лампы в телевизоре.

На Андрусевича было жалко смотреть. Он даже уменьшился в росте и готов был вот-вот заплакать. Памятуя, с кем имею дело, я постарался как можно деликатнее разрядить обстановку и мягким задушевным голосом сказал:

— Напрасно вы огорчились: в том, что произошло, нет никакой вашей вины, и к проводимым вами интереснейшим и очень важным исследованиям не имеет никакого отношения. И потом, как настоящий ученый, вы должны знать, что отрицательный результат эксперимента в науке не менее важен, чем положительный. Так что, продолжайте ваши исследования, а что касается меня, уверяю вас — знакомство с вами, вашей лабораторией и научными исследованиями произвели на меня неизгладимое и незабываемое впечатление.

— Правда?! Вы это серьёзно? — по-детски обрадовался Андрусевич.

— Абсолютно серьёзно. Более того, я оставлю вам свой личный телефон, чтобы в дальнейшем по мере необходимости вы могли обращаться непосредственно ко мне, минуя телеателье.

Этот гуманный жест я сделал из сожаления к несчастному человеку, поскольку живо представил себе, что попади этот наряд не ко мне, а к другому мастеру, исход такой встречи для Андрусевича мог оказаться совсем иным.

Со временем от соседей Андрусевича мне удалось установить, что многие годы он был учителем в местной школе, преподавал физику и астрономию, а по ночам регулярно изучал звёздное небо. Но однажды ночью во время такого очередного сеанса, когда ему показалось, что он открыл новую, неизвестную звезду, в доме его соседа внезапно вспыхнул пожар. Старый деревянный домик сгорел дотла в считанные минуты вместе со спящим дедом и его внуком ещё до прибытия пожарных, а впечатлительный Андрусевич напрямую связал это событие с его астрономическим открытием.

Некоторое время Андрусевич провел в психиатрической больнице, но поскольку по натуре был он человеком тихим и безобидным, из больницы его вскоре выписали и оформили ему досрочную пенсию по инвалидности. Так как был он одинок и лишился работы, его бывшие ученики-старшеклассники, обожавшие его за увлекательные неординарные лекции, взяли над ним своеобразное шефство, да и большинство соседей регулярно подкармливали его со своих подсобных хозяйств.

После первого визита я встречался с Андрусевичем ещё пару раз, когда его КВН делал «очередное научное открытие», лишаясь звука или приёма одной из трёх программ. Но последняя наша встреча побила все рекорды необычности.

Накануне он позвонил мне домой и взволнованным голосом сообщил, что вчера ночью провел очередной сеанс связи с источником на «его» планете ZW-2117 и получил исключительно важное сообщение, поэтому мне совершенно необходимо приехать к нему завтра ровно в 12.30 дня.

— А в какой форме на этот раз пришло сообщение? — осторожно поинтересовался я, — и почему мой визит так строго ограничен временными рамками?

— Об этом нельзя говорить по телефону, так что обязательно приезжайте!

Я счёл более уместным не вступать в дискуссию и пообещал, что непременно приеду. В ателье я сам выписал наряд на ремонт его КВНа и назавтра, выполнив предварительно все остальные заявки, заехал к Андрусевичу.

— Вы опоздали на два часа пятнадцать минут, — грустно сообщил он мне, — и пропустили самое главное, а я вас предупреждал о времени очередного сеанса!

— Извините ради Бога, — поспешил я оправдаться, — но на предыдущем вызове был очень сложный ремонт, так что я никак не смог раньше.

— Да ладно уж, теперь все равно, могли бы и не торопиться.

— А что я прозевал?

— Вы прозевали историческое событие — установление первой в мире двухсторонней связи с внеземной цивилизацией — вот что вы прозевали!

— Да что вы говорите!!! Ах, какая жалость! А можно поинтересоваться, как это произошло?

— Вопреки ожиданию, очень буднично. Мне поступило сообщение о том, что факт установления связи зафиксирован в Интерглобальном Реестре и предложили переключить моё оборудование в режим передачи накопленной информации.

— Да?! И что для этого потребовалось?

— Представьте, что все оказалось чрезвычайно просто. Можете убедиться сами, установку я ещё не разобрал.

С этими словами Андрусевич повел меня в дом. Посреди большой комнаты на полу в самом центре очерченной мелом «зоны активного сканирования» стоял включенный КВН, вокруг его футляра было намотано несколько витков монтажного провода, концы которого соединялись с системой коммутации антенных кабелей.