Каштановый омут - Роберта Джеллис

– Хорошая мысль. А приедет он именно в этот срок или нет, не имеет большого значения, поскольку скоро начнется битва, а с ее началом предложения де Серей потеряют силу. Так что люди успокоятся, так или иначе. Но нам не нужно опасаться судьбы тех бедолаг. Я знаю, что лорд Адам сейчас в Роузлинде, и лорд Джеффри, скорее всего тоже, поскольку они ездили на коронацию вместе. Думаю, лорд Иэн и лорд Джеффри прибудут вместе с Адамом, когда получат из Телси известие, что я исчез.

– Лорд Иэн и лорд Джеффри тоже? – Олберик расхохотался. – Они раздавят эту шавку, как клопа, если придут вместе.

– Да, – согласился Роберт, – Адам обязательно сделает это. Он ведь предупреждал де Серей, когда тот напал на Телси, никогда больше не тревожить покой его земель.

– Значит, де Серей умрет, – заключил Олберик. – Я прикажу лучникам не целиться в него, если он покажется вблизи стен. Милорд съест живьем любого, кто тронет хоть волос на голове де Серей, пока он не встретится с ним и не разделается собственноручно.

Сэр Роберт кивнул.

– Целое графство вздохнет свободнее, когда де Серей исчезнет.

Позднее в тот же день слова сэра Роберта подтвердились слишком точно. Город Кемп подвергся нападению и превратился в пылающий факел. Люди в замке ругались и дымились от гнева, но ничего сделать не могли. Попытаться помочь горожанам значило бы просто вручить Саэру вслед за городом и замок. Появились новые виселицы, согнувшиеся под тяжестью уродливых, зловонных плодов, но это было ошибкой со стороны Саэра. Взять и разграбить город было разумным шагом с точки зрения осаждающей армии. Однако убийства и пытки горожан после сожжения и разграбления города вызвали у защитников Кемпа уже не столько страх, сколько ярость.

Как только распространилось известие, что хозяин знает об их беде и скоро придет на помощь, причем, вероятно, в сопровождении своего могущественного отчима и шурина, воины обрели уверенность. Следующие несколько дней они уже наблюдали за строительством боевых машин, испытывая жажду боя. Им хотелось померяться силой с человеком, который сжег их увеселительные заведения и, возможно, убил их друзей и близких в городе.

Саэр со всей серьезностью отнесся к строительству штурмовых орудий, но все-таки слишком полагался на свой ум. Хотя катапульты и начали швырять валуны в стены, ущерба они успели нанести немного к тому времени, когда однажды на рассвете ему доставили донесение разведчиков, что в юго-западном направлении замечено небольшое войско, отдыхающее в полном вооружении.

Саэр сразу же выехал, чтобы разгромить врага. Он с облегчением убедился, что отряд действительно невелик. Даже если им на помощь выйдут защитники замка, его армия все равно окажется сильнее. Облегчение его было недолгим. Прежде чем солнце взошло полностью, Саэр понял, что оказался в мышеловке. С севера и юга тоже шли войска. Осаждающие оказались сами окружены врагом. Выхода не было. Саэр, скрепя сердце, отдал приказ готовиться к бою. Никаких переговоров и условий окружавшая армия не предложила. Саэр, наконец, понял смысл предупреждения Адама Леманя, но было слишком поздно.

5

Спустя примерно неделю с того дня, когда Саэр оказался окружен объединенной армией Адама, Иэна и Джеффри и встретил свою смерть, Джиллиан смотрела на ту же самую армию со стены замка Тарринг. Лицо ее было абсолютно спокойным, голос, когда она говорила, тихим и ровным. В замке Тарринг не было уже ни одного мужчины или женщины, которые знали бы Джиллиан достаточно хорошо, чтобы понять, что ее прекрасные большие глаза были пусты.

Джиллиан пережила крайнюю степень страха и ужаса. У нее больше не было ни надежд, ни ожиданий. Оставалось лишь крохотное желание сделать что-нибудь для обитателей замка, которые всегда относились к ней с уважением, были послушны, а иногда даже добры.

Через два дня после того, как могучая рука Адама разрубила Саэра от шеи до грудной клетки, окровавленные, обезумевшие от страха остатки его войска вернулись в Тарринг. Они пришли ночью, испытывая такой ужас перед монстром, который мог погнаться за ними, что осмеливались передвигаться только в темноте, днем прячась, даже когда стало ясно, что Адам не собирается их преследовать. Они рассказали обо всем Осберту – больше рассказать было некому. Прежде всего, его волновало, чтобы они дали гарантию, полную гарантию, что Лемань не идет по их следам. Обретя уверенность в этом, он отпустил людей, доставивших ему весть о смерти отца, с самодовольной ухмылкой.

Как только воины вышли за дверь, Осберт встал и поманил к себе двух слуг, которые спали в его комнате и были по-настоящему его слугами. Осберт перепробовал многих, пока нашел этих двоих, абсолютно им доверял, и, наверное, не зря. Все трое имели родственные души. Верность Пьера и Жана подкреплялась не только щедростью, с какой им платил Осберт, но и тем, что они разделяли извращенные наклонности Осберта и искренне им радовались. Они восхищались им, хотя знали, что он, в отличие от них, труслив. Осберт обладал тем, чего недоставало им, – пылким воображением. Именно он изобрел «маленькие забавы», которые так радовали их. Никто из них не додумался бы, например, насиловать женщину, связанную по рукам и ногам, чтобы она не могла сопротивляться, в то время как ей вырывали ногти. Ее конвульсии придавали неповторимую прелесть процессу. То, что приказал им Осберт сейчас, не было связано с наслаждениями, но всегда доставляло удовольствие пугать беззащитную жертву, а то, что этот террор закончится убийством, лишь добавляло пикантности.

В ту ночь Джиллиан спала спокойно. Ее жалоба сэру Ричарду оказалась не напрасной. Он остался в замке на несколько дней и дал ясно понять Осберту, что он и другие люди Невилля подумают, если произойдет какое-либо ухудшение в состоянии Гилберта. Этого оказалось достаточно, чтобы Осберт на некоторое время прекратил свои пакости, а когда он уже набрался смелости «забыть» скрытую угрозу Ричарда, в замок явился другой вассал, заявивший, что он прослышал об улучшении здоровья господина и приехал убедиться, что ничто не мешает этому. Он тоже намекнул Осберту, что если с Гилбертом что-нибудь случится – хоть что-нибудь, в этом обвинят Осберта. Пока Осберт был в замке, Джиллиан оставалось только держаться подальше от него, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности от преследований. Поэтому она спала в ту ночь, как дитя, не зная, что ее прежняя жизнь подходит к концу.

Ее не разбудил скрип замка в двери спальни. Теперь, когда Саэр уехал, служанки, приставленные надзирать за ней, из вежливости стали закрывать ее дверь. Так что стук защелки мог лишь углубить сон Джиллиан, поскольку был неотделим от ощущения безопасности и уединенности.