Дело Килиоса - Иштван Немере

— Значит, через час у входа в агентство? — я вежливо раскланялся. Баракс сухо кивнул.

— Не нравится мне этот тип, — уже на улице сказал мой спутник. — Он способен на любую пакость.

— Приятно слышать. Оказывается, и ты уже пользуешься старинной терминологией.

— Не шути. Чувствую, заваривается какая-то каша.

— В старину таких, как ты, называли пессимистами. Я же уродился оптимистом, и это известно всему Галаполу и даже тебе, дружище.

— Какая чушь! — махнул Баракс рукой, и снова я поразился естественности его реакции.

Между тем он продолжал:

— Ты же знаешь, Рой, что я не могу быть ни оптимистом, ни пессимистом. Просто у меня предчувствие.

— У тебя предчувствие? — съязвил я. И тут же улыбка на моем лице неожиданно застыла: мы шли как раз мимо большого торгового центра, и какой-то фотограф вдруг направил на нас свой фотоаппарат. Щелчок, и мы с Бараксом оказались запечатленными на целлулоидной пленке.

— Фотографируют! — шепнул я Бараксу. Что надлежит делать в таких случаях, он и сам знал. Невидимый луч вроде рентгеновского, однако иной природы, тут же уничтожил изображение. Не ведая о том, уличный торговец, кланяясь, поспешил к нам.

— Ваши фотографии, сеньоры, недорого, совсем недорого!

— Спасибо, не нужно. — И мы заторопились прочь.

Через час мы вернулись к туристскому агентству. У подъезда стоял автобус, в который села наша группа. Тут же находились обвешанные камерами японцы, немки в очках, без умолку болтающие американские туристы, два элегантных негра и несколько мулатов — эти, скорее всего, были местными. Управляющий агентством появился только на минуту, оглядел экскурсантов, задержал ненадолго взгляд на нас с Бараксом и вышел.

Водитель закрыл двери, и автобус покатил по запруженным машинами улицам города.

— Не нравится мне это дело, — опять проворчал Баракс. — В автобусе двадцать шесть пассажиров, считая нас.

Я понял, что он имеет в виду.

— Тот прохвост сказал, что во дворец пускают группами и только по двадцать человек. Может быть, он лгал, чтобы выманить побольше денег?

— И с помощью одной и той же басни надул еще четырех иностранцев? — покачал головой мой товарищ.

Я стал смотреть в окно. Автобус как раз выехал на дворцовую площадь и через несколько секунд остановился перед коваными воротами. Вооруженные до зубов охранники проводили нас скучающими взглядами. Ворота остались позади, и мы оказались в великолепном ухоженном парке. Под огромным старым деревом нас дожидалась экскурсовод — молодая женщина в очках.

Четыре крыла главного корпуса окружали маленький внутренний дворик с несколькими деревьями. Нас провели только по двум нижним этажам. Стены высоких просторных коридоров украшали прекрасные картины, портреты правивших ранее президентов. Тянулись громадные двухцветные залы, обставленные мебелью в чехлах.

Экскурсовод пояснила, что здесь иногда тоже бывают дипломатические приемы, а в угловом зале каждый очередной президент принимает у послов верительные грамоты. Меня так и подмывало поинтересоваться у нашего гида, где расположены кабинет и спальня президента. Слава богу, я вовремя удержался: нельзя было привлекать внимание окружающих. Нашлись другие, которые задали этот вопрос. По-моему, это были местные жители. Экскурсовод заметно волновалась, но все же объяснила, что в течение дня его высокопревосходительство чаще всего бывает на третьем этаже южного крыла — там он совещается с министрами. Ночует же он в хорошо охраняемом доме — однако уточнять, где именно, она не стала. В остальных частях дворца нам не встретилось ничего неожиданного или такого, что могло бы нас заинтересовать. Баракс записал в памяти интерьеры залов, лестницы, высоту потолков, взаимное расположение окон и дверей и теперь мог при необходимости в любую минуту воспроизвести план огромного здания. Если не удастся схватить Рамиреса где-нибудь за пределами дворца, волей-неволей придется прийти за ним сюда.

Гуляли мы около часа. Затем гид отвела нас обратно в парк, причем я обратил внимание, что по пятам за нами настойчиво следуют несколько крепких парней. «Не забудь записать, где расположены электрические провода», — напомнил я Бараксу, и мы сели в автобус. Я намеренно устроился на заднем сиденье, чтобы эти парни расположились впереди нас. Автобус проехал ворота, выкатился на улицу и повернул в сторону музея. Я посмотрел в заднее окно. Следом за нами ехал черный автомобиль.

— Видал? — спросил я Баракса на нашем языке. Он даже не оглянулся.

— Они здесь что, на каждом шагу?

— Таковы все диктаторские режимы, — нашел я возможность блеснуть своими историческими познаниями, хотя обстановка была не из лучших. В государстве с такой структурой власть предержащие видят свою опору только в двух вещах: во лжи и страхе. Ложь проявляется в идеологической надстройке, основанной на ложных предпосылках, так как диктаторские режимы с экономической точки зрения всегда в худшем положении, чем системы народно-демократические. В конце концов, по-иному просто не может быть — они при помощи определенной теории пытаются приукрасить жалкую действительность, пытаются убедить внешний мир и собственных граждан, что весь народ совершенно свободен и живет, как у Христа за пазухой. А так как результаты их усилий, как ни крути, в достаточной мере сомнительны, приходится держать наготове другое оружие — страх. Диктаторы существуют, пока народ запуган. Правящая клика — королевский двор, хунта или любая другая группировка, — едва захватив власть, тут же создает аппарат притеснения. Это лучшее доказательство того, что правители — даже в будущем! — не намереваются перейти к управлению страной в соответствии с демократическими принципами. Функционеры аппарата угнетения пользуются всяческими льготами и привилегиями, и не преследуются за злоупотребления. Таким образом обеспечивается господство единой воли ограниченной группы людей. Все остальное этому подчинено. Сторонники диктатора — не очень многочисленный, но зато весьма сильный лагерь. Его сила военно-политический аппарат с сетью информаторов, составляющий систему быстрого оповещения. Информаторы, руководствуясь теми или иными мотивами, составляют рапорты обо всем, что происходит в их окружении и о чем им удалось собрать информацию. А так как такие доносчики есть везде, правительство располагает оперативной информацией как о настроениях, так и о действиях и даже намерениях отдельных групп и лиц. Конечно же, обществу известно о существовании доносчиков — вот польза, извлекаемая кликой из этого явления негативной обратной связи, — и граждане живут в страхе. Таким путем господствующая группа получает возможность без особых хлопот разделять общество на отдельных индивидуумов, опасающихся друг друга, и без помех властвовать. Помнишь управляющего из туристического агентства? Так вот, это и был один из таких информаторов.