Бангкокская татуировка - Джон Бердетт

— Совершенно верно.

— Удивительно, как я сам до этого не додумался. — Сержант помолчал. — Вот уж поистине верно: если речь идет о полковнике, ищи запасной план.

— Ты все правильно понял.

Теперь он заговорил с энтузиазмом, даже с некоторой горячностью.

— Сам займусь этим Баклом — он внизу, в камере. Перезвоню в пять.

— Замечательно!

В ожидании ответа исполнительного сержанта позволь, фаранг, поделиться тем, как мы задержали Бакла. Это случилось примерно за день до того, как Чанья убила Митча Тернера.

ГЛАВА 18

Вот вам «перемотка назад»: у меня выдалось спокойное утро, и я торчал в «Клубе пожилых мужчин», но тут зазвонил телефон. Меня вызывала лейтенант Манхатсирикит и без всяких церемоний приказала:

— Давай сюда! Быстро!

Я поспешно принял душ, схватил такси, но, явившись в участок, перестрелки поблизости не обнаружил, также на нашу голову не упали следователи из отдела собственной безопасности (нашего антикоррупционного агентства — это был бы самый худший вариант сценария). Меня всего-навсего ждала работа переводчика. В районе нет второго копа с более или менее сносными знаниями английского, поэтому всегда, когда требуется запугать фаранга, призывают меня. Трудно довести до ума подозреваемого тонкие нюансы угрозы, если он не понимает ни единого слова. Однако этот парень отличался от остальных: бритый череп напоминал красный кокосовый орех, одутловатое округлое лицо исказила доисторическая злоба; маленькие глазки словно щелки; в истыканных, как подушки для булавок, ушах железная фурнитура, руки и ноги короткие, но удивительно мускулистые; мрачная ухмылка, характерная для лишенных интеллекта людей, татуировки на обоих предплечьях с изъявлением несказанной любви — на левом к матери, на правом (синей краской до самого запястья) к Денизе, следы иглы от шприца на всех основных венах. Все происходило в абсолютно пустой комнате для допросов. На столе стояли открытые чемоданы, в них — завернутые в пластик серые брикеты размером примерно шесть на четыре дюйма. Руамсантия подал мне британский паспорт: Чарлз Валентайн Бакл. Сержант объяснил, что «клиент» попался в гостинице с поличным во время облавы, которую, получив конфиденциальную информацию, совместно устроили полиция и таможня.

— Ну-ка выясни, точно ли он кретин, каким представляется, — приказал мне Руамсантия.

— А если да?

— В таком случае нам следует искать Денизу.

Интуитивный подход сержанта к методике сыска хорошо известен в нашем участке. Но я бы предпочел более детальное расследование с четко определенными стадиями. Коллега же моментально пришел к выводу, что оказавшийся в наших руках куль с тестостероном:

1) слишком глуп, чтобы самостоятельно организовать продажу, транспортировку и вывоз за границу морфия на сумму 500 тысяч долларов;

2) следовательно, им руководит другое лицо более высокого интеллекта, которое, учитывая характер татуировок британца и замашки доминировать, скорее всего является женщиной;

3) которую, с высокой степенью вероятности, зовут Дениза.

Значит, не ошибемся, если станем искать ее. Я с радостью отметил, что татуировка с именем Дениза темнее и свежее другой, и это явно подтверждает теорию Руамсантии. В самом деле, чем больше я смотрел на арестованного, тем сильнее, как и сержант, укреплялся во мнении, что без Денизы нам дальше ни шагу.

— Его мобильник?

Руамсантия достал из стола старомодный «Сименс» и протянул мне. Я не без гордости за свою сообразительность обнаружил на сим-карте две книги: телефонную и адресную, затем открыл список последних входящих и исходящих вызовов. С нашими шлюхами, фаранг, трудно договориться, если не научишься иметь дело с сотовыми телефонами. Один из номеров — по всей видимости, тоже мобильный — высвечивался в списке чаше остальных. Я сверился с адресной книгой и обнаружил, что этот номер принадлежит лицу, обозначенному одной-единственной буквой — «Д». Красный Кокос следил за моими действиями с возрастающей злобой, которая выразилась в приступе потливости. Его лицо и бритый череп при этом покрылись капельками, словно он только что вошел с улицы, где бушевал тропический ураган. Периодически меня обдавало дурным запахом, характерным для тех, кто употребляет молочные продукты, — от лимонного сорго ничего похожего не происходит.

— Буква «Д» означает Денизу? — неожиданно спросил я.

И хоть сам невысоко оценил свои сыскные способности, на Чарлза Бакла они явно произвели впечатление.

— Да, — ответил задержанный и странным образом поджал губы, видимо, испугавшись, что сказал слишком много.

— Давайте-ка проверим, проснулась она или нет.

Я воспользовался быстрым дозвоном. Раздалось двенадцать гудков, прежде чем ответили. Говорившую с британским произношением женщину явно вырвали из глубокого сна.

— Чез, ты что, с ума сошел? Что тебе нужно в такую рань?

— Доброе утро, — поздоровался я. — С вами говорят из службы Тайской королевской полиции. А Чез до конца жизни отправится в тюрьму, и это при условии, что ему удастся избежать смертного приговора. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов относительно…

Ни я, ни сержант не были к такому готовы. В Таиланде исторически сложилось так, что арестованные ведут себя смирно, иначе полицейский их просто пристрелит. Секундой позже Чез, не обращая внимания на разделяющий нас стол, кинулся на меня. Руамсантия вскочил на ноги и потянулся к служебному револьверу, который до этого передвинул по ремню на самую поясницу. Но Чез совсем слетел с катушек и в отчаянном порыве спасти предмет обожания, изображенный на предплечье, от обвинений в международной наркоторговле сиганул через стол. Однако стол не оправдал его ожиданий и вместо того, чтобы твердо стоять на месте, поехал вперед. Я грохнулся на пол вместе со стулом и из этой позиции злополучный стол показался мне плотом о четырех ногах, на котором одинокий мореплаватель совершал круиз по комнате для допросов. Сержант между тем готовился произвести выстрел, и я убрался с линии огня, но при этом выронил «Сименс», и телефон разлетелся на мелкие кусочки. Чемоданы последовали за мной, упаковка нескольких брикетов разорвалась, и я, вывалявшись в порошке, увеличил стоимость своей рубашки цвета хаки с открытым воротом и черных брюк тысяч на пятьдесят долларов. Руамсантия не устоял бы перед соблазном закрыть дело, продырявив пулей череп Красного Кокоса, если бы тот не врезался в противоположную стену и не взвыл бы на полу среди обломков стола. Непрочный образец мебели третьего мира, в отличие от головы, прибывшей из развитой страны, в столкновении со стеной рассыпался на части. Череп же только еще сильнее покраснел. Сержант тем временем пытался решить дилемму любого копа: то ли пристрелить проходимца, то ли выбить из него дух.

В конце концов, видимо, вспомнив, какую гору бумаг придется написать, если в участке погибнет фаранг, неохотно отворил дверь в коридор и вызвал подкрепление. Вскоре комната наполнилась решительными, полными энергии молодыми людьми в черных ботинках на шнуровке, которые быстро сообразил и, как избавиться от скуки. Красный Кокос завопил, а я не стал медлить и выскочил за порог с остатками мобильного телефона, некогда принадлежавшего наркоторговцу международного класса.

Чтобы избавиться от следов порошка на брюках и рубашке, пришлось отправиться в уборную. И там я не упустил случая поразмышлять о хрупкости человеческих ценностей: эта серая субстанция, ради которой люди рисковали жизнью и свободой, стала никому не нужной грязью на полу обшарпанного полицейского нужника. Нет в жизни ничего постоянного — все изменчиво. А еще пытался представить, что произойдет, если я столкнусь с одной из натасканных на наркотики ищеек до того, как попаду домой и приму душ. Для такой собаки героин остается самым ценным во Вселенной продуктом, поскольку без него она так бы и жила безработной шавкой и только бы и думала, как раздобыть еду.

Эксперты с головой ушли в свой проект МР-3 (как мне объяснили, преобразовать звуковой оцифрованный сигнал в МР-3 не проблема, а вот наоборот — действительно достойная задача) и не могли сразу приступить к проверке сим-карты. А меня успокоили, заявив, что, судя по воплям из камеры, за признанием дело не станет. Поэтому спешки с сим-картой нет. И в свое время со мной свяжутся.

Я заказал в соседней закусочной завтрак с большим количеством перца и водой «Севен-ап», а когда возвратился в участок, вопли из комнаты для допросов стихли.

Ко мне явился один из молодых копов в тяжелых черных ботинках на шнуровке и доложил, что Красный Кокос желает сделать признание. Они решили, будто именно этого я и хотел. В комнате для допросов я с удовлетворением отметил отсутствие у арестованного синяков и выбитых зубов. Как бы там ни было, с ним поработали аккуратно, но очень эффективно. От первобытной злобы на одутловатом лице не осталось и следа — теперь оно дышало усталостью и покорностью и на нем отпечатались все смятения души пятилетнего ребенка, зовущего мать. Арестованный распростерся на полу, но кто-то заботливо подсунул под его упертую в стену голову подушку. Большинство пуговиц на рубашке отскочили, и я увидел, каким подарком в течение многих лет оставался Чез для целой вереницы мастеров «нательного искусства» — один талантливее другого, и все приверженцы цвета индиго.