История с танцем призраков - Моника Хьюз

— Ну? — прервал его мысли голос мистера Эриксона. — Всё здесь как было?

Встряхнувшись, Том уставился на шкафчик.

— Опять ее нет! То есть… («Сорвалось с языка! Надо спасать положение».) То есть тут вроде была другая укладка, вот здесь, в углу. — Он показал, заметил, что рука его дрожит, и быстренько сунул ее в карман.

— Правильно. У тебя хорошая память. Больше того, смотри, мы заменили карточку с текстом. Прочитай ее вслух своему прадедушке. Самому ему будет трудно, здесь темновато.

— «Здесь хранилась священная укладка призраков, принадлежавшая племени черноногих, видимо последняя из оставшихся. Она па длительное время возвращена вождю племени Сэмюэлу Лайтфуту для проведения обрядов».

По мере чтения голос Тома становился все слабее. Он поднял голову и взглянул очкастому маленькому архивариусу прямо в глаза:

— Не понимаю.

— Я уже объяснял вождю, что музейные власти предпочли бы вернуть его народу эту укладку как дар. Но ее последний владелец с самыми благими намерениями передал се в Музей провинции, в дар жителям Альберты, и изменить его завещание не так-то просто, пришлось бы столкнуться с жуткой бюрократией и волокитой, вот мы и нашли такое удобное для обеих сторон решение. Тебе, наверное, интересно узнать, что мы и другим племенам собираемся вернуть различные обрядовые предметы и реликвии. Это, — архивариус похлопал по шкафчику, — только начало. — Он улыбнулся.

— Л вам по жалко? В смысле, я думал, работники музея горят желанием сохранить все свои экспонаты, чтобы они аккуратно лежали в шкафчиках.

— Только когда эти предметы полностью отошли в прошлое, когда их связь с настоящим прервалась. Музеи вроде нашего для этого и предназначены — хранить воспоминания, которые иначе могут пропасть без следа. Но если чем-то пользуются и по сей день, если это «что-то» живо в душах и сердцах людей, в музее этому не место. Ты удивлен, почему я так радуюсь? Но ведь я ничего не потерял. Я прибег к маленькому безобидному шантажу и уговорил вождя Лайтфута пригласить меня, когда в их племени будут танцевать танец призраков. Всю церемонию я запишу на магнитофон, добавлю свои замечания и наблюдения, а потом положу кассету и мои записи в архив. Тогда сведения об этом танце уже никогда не затеряются.

Он улыбнулся им обоим. Эдакий сухонький воробушек, по от его энтузиазма у Тома потеплело на душе.

— А теперь, — продолжал он, — вернемся в мой кабинет, я официально передам вам, вождь Лайтфут, священную укладку, а вы распишетесь в получении.

Когда они выходили из галереи, Том бросил взгляд на телеглаз, расположенный под самым потолком. А вдруг у монитора сейчас сидит тот самый охранник, которому он помог, вдруг этот охранник сейчас его узнает? Руки его отяжелели, ноги отказывались повиноваться. Он глотнул, сунул руки в карманы и, стараясь держаться независимо, последовал за взрослыми.

В кабинете мистер Эриксон торжественно передал прадедушке драгоценный сверток, и так же торжественно, степенно прадедушка расписался в получении.

— А с этим ограблением смешная штука вышла, — заметил архивариус, провожая их к выходу. — Его ведь как следует подготовили, все предусмотрели и сели в лужу из-за какого-то мальчишки-баловника. Никто пока за наградой не явился. Странно, да?

— А какие-нибудь данные у них есть? — Голос у Тома слегка дрогнул, он прокашлялся и повторил вопрос: — У полиции. Чтобы найти того, кто сообщил про взломщиков.

— Насколько мне известно, ничего серьезного. След босой ноги в пыли позади горшка с каким-то тропическим растением. Босой, как вам это нравится! Отпечатков ног полиция но держит, да и нет причин полагать, что у мальчишки раньше были приводы. Еще на месте происшествия нашли пару бело-голубых носков. Тоже не бог весть какая улика. Сейчас в таких ходит каждый второй. Вот и у тебя такие же. — И, подмигнув, он показал на ноги Тома. Уши у Тома вспыхнули, и он поспешил забраться в машину.

Они выехали из города и покатили по шоссе, лишь тогда Том нарушил молчание:

— Как думаешь, он знал, что это был я?

— Конечно. Ему нравится всю жизнь охранять маленькие бумажки, но это вовсе не значит, что он глуп.

— Знает и молчит?

— А зачем говорить? Драгоценности на месте, злодеи пойманы. А носки… он же сказал, одна пара похожа на другую. Хотя лично мне хотелось бы знать — из чистого любопытства, — как это мой правнук, который прошел у меня школу следопыта, взял да и оставил па месте преступления свои носки. Том засмеялся:

— Это долгая история, прадедушка. Как-нибудь расскажу, в обмен на твою, только новую. — Он коснулся укладки, лежавшей между ними на сиденье. — Значит, она вернулась домой.

— Да. На сей раз вполне законным путем.

— Правда. Это очень важно. Раньше я этого не понимал. А теперь понимаю. Я ведь сильно рассердился на тебя, прадедушка, когда ты не оценил мой подарок.

— Знаю. — Старый вождь кивнул. — Но надо усвоить простую истину: нельзя отдавать другим то, что не принадлежит тебе.

— Иногда сразу не разберешься, кому что принадлежит. Вот я и запутался.

— Это верно. Самое надежное — когда отдаешь в дар себя.

Они съехали с шоссе и дальше медленно затряслись по проселку. Следом тянулось облачко белой пыли, оно смешивалось с сизым дымком из выхлопной трубы.

— Ты нашел свой дух, Том?

— А что, заметно? — Лицо Тома расплылось в радостной улыбке.

— Ты сейчас словно охотник, который поохотился на славу. По всему видно, что ты добился своего: глаза горят, походка пружинистая, голова победно поднята. Как все вышло? Рассказать можешь?

— Вышло так странно. И словами-то не опишешь. Я ведь все переживал, найду свой дух или пет, а когда он ко мне явился, я совсем позабыл, что должен его искать. Понимаешь, я проснулся, стояла ясная холодная ночь, но хоть и ясная, все равно это было словно сон… И тут я нашел эту летучую мышь, маленькую, она спала…

— Летучую мышь? — Брови прадедушки чуть поднялись.

— Знаю, — Том засмеялся, — это не совсем взаправдашний символ духа для индейцев, да? Но может, для меня он — в самый раз? Ведь я — не совсем взаправдашний индеец. В общем, я сразу понял, что ошибки тут нет.

— И чему она тебя научила, эта летучая мышь, твой дух? — Голос прадедушки звучал серьезно, хотя глаза еще не отсмеялись.

— Что я принадлежу к двум мирам. И это вовсе не значит, что все во мне должно переплестись и перепутаться или, наоборот, расколоться пополам. Ведь если взять черное и белое и смешать, что получится? Что-то блеклое, тусклое и серое. А будешь держать эти цвета порознь, чистыми и четкими, выйдет прекрасный рисунок. Так я и поступлю с моей жизнью. Мне не стать индейским вождем. И не стать белым адвокатом. Я могу стать лишь самим собой. Пока не знаю, что это значит, зато я уже понял: слушать нужно себя, свой внутренний голос, и нечего жить по чьей-то указке. — Том положил руку прадедушке на запястье. — Не знаю, как выразить это словами, но уверен: я прав и все будет хорошо.

Машина съехала с проселка, старый индейский вождь заглушил двигатель. Бережно, обеими руками, он взял священную укладку. В молчании прадедушка и Том зашагали к дому. У двери старец остановился и высоко поднял укладку над головой. Потом повернулся к югу, западу, северу и востоку. Он стоял, распрямив спину, глаза его сияли.

На миг Том увидел его, каким он, наверное, был шестьдесят лет назад: высокий, стройный, гордый. Но видение ушло, и перед ним снова стоял очень старый сутулый индеец в потертой красной накидке. Сэмюэл Лайтфут первым вошел в дом и положил укладку на каминную полку.

— Ну, сынок, чем сегодня займемся?

— Сначала чайку, прадедушка. А потом пройдемся по лесу и сходим к утесам.

1

М а н и т о б а — провинция в центральной части Канады

2

Здесь: первые белые поселенцы, осваивавшие американский континент

3

Имеется в виду период правления английской королевы Виктории (1837–1901)

4

Т и п и — переносное жилище североамериканских индейцев: шалаш конической формы, покрытый бизоньими или оленьими шкурами

5

И г л у — зимнее жилище из снега у канадских эскимосов в форме купола с входом через длинный коридор; степы изнутри иногда покрыты шкурами.

6

«Уотергейтское дело» в США связано с многочисленными нарушениями законности во время выборов в 1972 г. Р. Никсона в президенты от республиканской партии. В частности, с попыткой установить подслушивающее устройство в отеле «Уотергейт», штаб-квартире демократической партии

7

Гудини Гарри (1874–1926) — известный американский иллюзионист, прославившийся тем, что мог развязать любой узел, освободиться от любых оков