Исповедь девочки по вызову - Светлана Гвоздовская

На этом история могла бы и закончиться. Но, увы… в нашем коллективе оказались люди, страдающие болезнью под названием «недержание речи». Правду говорят: «Язык мой – враг мой».

Никогда нельзя говорить начальству о хороших чаевых. С одной стороны – по сложившейся традиции, на чаевые сутенер претендовать не должен, но, как показала практика, все обстоит немного не так. Сутенер не претендует на чаевые, если сумма незначительная. А вот если денег было дадено прилично, тут могло случиться всякое.

В гостинице «Москва» охрана (они же сутики) не постеснялась залезть к девочке в сумку и отобрать у нее семьсот долларов, полученных в подарок от клиента. А она всего лишь радостью поделилась. Нашла с кем!!!

У нас в «Руси» тоже был подобный случай. Девочке постоянный клиент подарил штуку баксов. Она-то с головой всегда дружила, никто бы ничего не узнал, если бы вместе с ней на заказе других девчонок не было. То ли из глупости, то ли из зависти язык за зубами они держать не стали. Кончилось тем, что девочка переругалась с охраной и больше никогда не работала в их смену.

Наученная чужим опытом, я всегда знала: получила деньги – молчи.

От лица, пожелавшего остаться неизвестным, Лена Усатая узнала о подарке. Единственное, на что хватило ума у болтуньи, так это на преуменьшение полученной суммы. То есть Лена Усатая знала, что мы получили деньги, но была уверена, что это копейки (по семьсот рублей на человека, помню как сейчас).

Спустя пару дней мы всем женским коллективом снова встретились с нашим щедрым мужчиной. Снова приятно посидели, и снова благодетель оставил подарок. Общую картину счастья омрачило только одно – присутствие Лены Усатой. Она все видела. И размер подарка тоже.

Открыто идти на конфликт со всеми она не решилась.

В этой ситуации она не одну девочку могла потерять, а весь коллектив.

В тот день нам не было сказано ни слова. Зато, придя на следующую смену, я заметила чересчур бурную беседу между Леной Усатой и старшей. Понаблюдав за ними, сделала вывод – сейчас что-то будет. И не ошиблась.

Собрав всех вокруг себя, Лена трагическим голосом сообщила:

– Девочки, вы спалились перед Гариком. Он видел, как вы деньги делили.

То есть она не хотела настраивать народ против себя, поэтому представила всю картину следующим образом. Оказывается, в туалете есть камера (вот в баре нет, а в туалете есть!), и через нее Гарик видел, как мы деньги делим. Деньги мы должны ему отдать. Она-то сама лично считает, что он неправ, это только наше. Но, увы, ничего сделать не может.

Гарик – мудак!

Лена Усатая – мать Тереза, всей душой за нас страдающая!

Самое жуткое, что поразило меня в происходящем, так это реакция девочек. Они дружно стали хаять Гарика. Такой он, сякой! Никого не смутило, что попросила Лена с каждой только по семьсот рублей. А ведь, если бы все вышесказанное было правдой, с нас потребовали бы намного больше. Ведь в туалете мы не такую сумму делили.

Мне стал понятен дальнейший план Лены (время показало, что я угадала верно). Эти несчастные семьсот рублей – только начало. Завтра выяснится, что Гарик каким-то чудом (от бармена, например) узнал о повторном подарке. Естественно, если мы отдали в первый раз, нам придется отдать во второй. И уже не семьсот рублей.

Человек я очень спокойный и добродушный. Темперамент стойкий, нордический. Те разы в моей жизни, что я действительно злилась, можно по пальцам пересчитать. Понятно, что с сутенерами нельзя договориться по-хорошему. Можно только просто уйти, правды не найдешь.

Самое смешное, что я и до этого происшествия подумывала о смене места работы (не такое уж и хлебное место).

А тут со мной начинает твориться что-то ненормальное. Мне как шлея под хвост попала. Я зверею и решаю, что этого так просто не оставлю. Зачем мне это надо было, до сих пор не понимаю. Можно было тупо перестать ходить в эту гостиницу, и все. Никому денег не возвращая. А не затевать игры в мстителей. Это реально могло плохо для меня кончиться.

Как бы то ни было, по непонятной даже для меня самой причине, я решила вывести Лену Усатую на чистую воду.

На ее просьбу дать семьсот рублей я сказала, что денег у меня сейчас нет, поэтому я отдам попозже. С некоторых девочек Лена деньги получила.

После того как она от нас отошла, я поинтересовалась у народа:

– Неужели вы действительно верите, что в туалете есть камеры и Гарик за нами подсматривает? Это же бред.

Девочки мне возразили, сказав, что в жизни всякое бывает. В качестве ответного аргумента я им привела кое-что из личных наблюдений:

– Если бы в туалете стояла камера, то наша старшая уже давно бы с позором была уволена. Неужели никто из вас не замечал, что она там с мужиками потрахивается?

Я не врала. Это была чистая правда. Старшей вроде как по статусу не положено клиентов обслуживать (хотя в некоторых гостиницах и можно, но не в этой), у нее другие обязанности. Эта наша старшая была вполне симпатичной девчонкой, поэтому иногда потенциальные клиенты обращали внимание именно на нее. Пытались пригласить в номер, но, увы, ей было нельзя. Хотя, я думаю, всегда есть выход из положения, она могла бы и сходить, предварительно договорившись с Леной Усатой (есть же такая хорошая вещь, как мобильная связь). Но существовало одно но. В таком случае ей пришлось бы отдать немалую часть денег за проведенный заказ.

Поэтому утаить его имелся веский резон.

Несколько раз я замечала, как после невинного распития коньяка с мужчиной и легкого флирта наша старшая на некоторое время исчезала. Пропадал и мужчина. Не входя в лифт. Холл в «Санкт-Петербурге» устроен таким образом, что лифты просматриваются из бара великолепно (а другого подъема вверх для обычных посетителей нет). А туалеты видны плохо, они находятся за углом.

Понаблюдав за этими маневрами, я, для окончательного подтверждения моих подозрений, при очередной пропаже старшей, выждав несколько минут, двинулась в туалет. Зайдя в него и сделав дела, какие там полагается делать, я сымитировала свой уход. Просто хлопнула входной дверью, оставшись внутри. Как будто я ушла.

Навострила ушки, хотя это оказалось лишним. Сами знаете, какая в общественных туалетах шикарная акустика благодаря кафелю. В одной из кабинок сразу же послышалась возня и звуки определенного характера. Мои подозрения полностью подтвердились. Очень аккуратно прикрыв за собой дверь, я удалилась.

Если я имею на человека компромат, практически никогда дальше меня это не идет. За редким исключением, когда это знание может мне пригодиться.

Я несколько месяцев знала о грешках старшей и молчала. Она мне ничем не мешала, поэтому смысла ей вредить не было.