Это пройдет? (СИ) - Юлия Теплова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы с мамой снова оказываемся в месте, где я причинила ей боль. Самое удобное для нее расположение — близко к офису. Снова занимаем столик у окна с видом на набережную.
У меня сжимается сердце. Я знаю, о чем она хочет поговорить. Все знают, но проще сделать это когда-нибудь потом. Не сейчас. Вот придет правильный момент, тогда все решим. Только взрослая жизнь предполагает, что ты не ждешь правильного момента, а разгребаешь проблемы сейчас. И ответственность за свои решения берешь на себя тоже сейчас.
Мы делаем заказ. Мама бессмысленно переставляет на столе маленькую салфетницу в виде кораблика. Я смотрю на нее и понимаю, что ничем не могу ей помочь. Пережить предательство сложно. У каждого своя боль. У одних тянет, у других ноет.
— Мам?
Она сопускает плечи.
— Мы с Андреем разводимся. — испуганно смотрит на меня.
Моя стальная мамочка напугана. Я не знаю, что сказать: «Ладно» или может «Ну я так и думала»? Бред. То, что так долго тянулось и витало в воздухе, обрело четкую формулировку.
— Мне жаль, мам. Мне очень жаль, что все так вышло. — горло сдавливает.
— И мне, прости, что все так получилось. — она закатывает глаза, чтобы не плакать. — Прости, что не смогла тогда остаться с тобой и поговорить. Я была растеряна и ранена.
Мы обе понимаем, о чем она говорит.
— Не осуждай нас. — продолжает, — нелегко решиться разорвать отношения, даже если они неудачные.
— Мам, прости, что причинила тебе боль своими вопросами. — я не выдерживаю и начинаю плакать.
Официант приносит нам заказ и пытается скрыть недоумение. Сейчас нам мало есть до кого дело. Мама сняла броню, такой я видела ее только на похоронах бабушки Таи. Она плакала, сжавшись в комок, и так и не смогла бросить на гроб горсть земли.
— Доча, — она протягивает руку через стол и гладит меня по щеке, — не плачь, так бывает.
— Ты подала на развод или он?
— Это неважно. — она осторожно промакивает глаза салфеткой, чтобы не размазать тушь. — Мы решили продать дом. Я хотела тебе лично сообщить об этом. Мне важно, чтобы ты знала.
— Спасибо, что сообщила, мам. Я ценю это.
В этот раз мы не бросаем нетронутые блюда. Мы медленно и спокойно едим. Время плывет мимо нас, дав нам возможность побыть друг с другом.
Мама просит счет и пьет эспрессо.
— Вера, подумай еще раз. Мы можем жить вдвоем. Я буду рада.
На прощание крепко обнимаю ее и обещаю подумать. Отказываюсь от того, чтобы она меня подвезла. Ветер немного успокоился, поэтому решаю пройтись. Я разблокировала номер отца, но так и не получила ни одного сообщения. Не знаю, что будет дальше. На душе паршиво и неопределённо. Губительное для человека состояние.
[1] Неизвестная — картина Ивана Крамского.
20
Я подозреваю, что отец съехал сразу после решения о разводе. Зная его вспыльчивость, даже не хочу представлять, как это происходило: скандал, сбор вещей или, наоборот, гробовое молчание. Слабовольно радуюсь, что мне не пришлось становиться свидетелем этой сцены. Я могла бы вернуться за город, но мне совсем не хочется. Там пустота и плохие воспоминания.
Комнату в конце коридора я уже давно именую своей. Я привыкла к ворчанию Доры и орущей по утрам опере. Вот и сейчас, я собираюсь на смену, а Доротее Аркадьене скучно, она ходит за мной по пятам.
— Нет, ну я не понимаю, что это за дряньство. — она тычет мне под нос свой смартфон с уведомлением о перезагрузке. — Тупой кусок пластика. — раздраженно трясет им.
Настроение у нее сегодня не ахти. Сначала она придиралась к погоде, что в такую грязь не может надеть белое пальто. Потом досталось сантехнику, опоздавшему на два часа. Теперь страдает телефон.
— Подождите минутку, сейчас рубашку доглажу и посмотрю. — будь эта Кира неладна. Стою с утюгом, чтобы прийти на работу с мятым под пальто воротником и рукавами.
Дора слоняется по гостиной. Курит и вздыхает, глядя в окно. Сегодня ей не пишется.
— Чертова зима. Весну хочу. У Феди в марте День рождения был. Снег уже сходил, так хорошо было.
Морщусь от дыма и машу рукой.
— Я вечером пиццу или ребрышки с работы принесу, чтобы Вам настроение поднять. — отключаю утюг. — Давайте посмотрю Ваш телефон.
— Не хочу жрать на ночь. Может в бассейн пойти? — она поворачивается ко мне.
Эта идея приходится ей по душе. Дора деловито затягивает пояс халата и уносится к себе в спальню. — Посмотри, когда они закрываются, кричит из комнаты!
Слышу, как слопают дверцы шкафчиков.
— В десять! — кричу в ответ, перезагружая смартфон. — И не забудьте, я Вас на завтра к доктору записала на общий анализ крови.
— Я здоровее тебя буду, — она высовывается из спальни, — ходишь бледная как поганка последнее время.
Она опять скрывается в комнате.
— Благодарю. — бурчу себе под нос. — Комплимент комплиментом погоняет.
Быстро переодеваюсь, волосы собрать не успеваю. Кладу в рюкзак шпильки, блеск и миниатюрку духов, оставшихся из прошлой жизни.
— Я ушла. — кричу из прихожей и беру ключи.
— Топай. — Доротея Аркадьевна появляется одетой в прихожей. — Внучку моему передай, пусть трудится и хорошо себя ведет. — сама смеется со своей шутки.
Закрываю дверь. Мне совсем не смешно. Чувствую укол в сердце. Рано или поздно нам придется встретиться.
До бара добираюсь быстро. Сегодня меня даже никто не обматерил в метро и не оттоптал ноги. Приняв это за добрый знак, быстрым шагом иду к парадному входу. Так ближе. Кира, конечно, визжит и заставляет персонал пользоваться служебным, но желания прыгать по лужам у меня нет. Уже на подходе я жалею о своем решении, под навесом стоят две фигуры. Во рту пересыхает. Первое желание — развернуться и бежать прочь со всех ног. Быть отверженной больно. Мне пришлось убеждать себя, что дело не во мне. Но, ведь, это не так. Это я недостаточно красива, привлекательна, уверена, сексуальна.
До смены еще полчаса, поэтому на улице еще нет никого из посетителей. Гриша курит, подняв голову, он выпускает дым вверх. Ксюша переминается рядом на тоненьких шпильках, запахнув шубку.
Игнорируя истерично-колотящееся сердце, я подхожу ближе. Как по команде, они одновременно смотрят
