Судьба начертанная кровью (ЛП) - Дженсен Даниэль Л.

Я напряженно кивнула, и тут его руки сомкнулись на мне. Несмотря на ледяную воду, я чувствовала жар его ладоней сквозь промокшую ткань моей сорочки, его руки были достаточно большими, чтобы обхватить мои бедра, а большие пальцы вдавились в изгиб моей задницы. От этого ощущения меня обдало жаром, который усилился, когда я почувствовала его дыхание поочередно на своей шее, позвоночнике и задней поверхности бедер, когда он медленно поднял меня, чтобы избежать брызг.

Ухватившись свободной рукой за борт, я убедилась, что никто не смотрит, прежде чем закинуть ногу и перекинуть себя внутрь. Опустив палку за борт, я стала ждать.

― Тир, даруй мне свое пламя, ― прошептал Бьорн, и я вздрогнула, когда его топор вспыхнул ярким светом, который, казалось, невозможно было не заметить. Но глаза воинов, охранявших драккары, оставались прикованными к Халсару. Несколько секунд спустя до моих ушей донесся треск пламени. Я подняла горящую палку и стараясь не высовываться, поползла к опущенным парусам. Не сводя глаз с охранников, я поднесла пламя к складкам ткани и усмехнулась, когда оно загорелось.

Возвращайся в воду. В ушах звучали указания Бьорна, но глаза мои были устремлены на драккар, стоящий рядом. Что, если воины Гнута не откажутся от борьбы ради одного-двух драккаров? Возможно, им нужен еще один стимул?

С медовухой в крови, все еще подпитывающей мои порывы, я прыгнула на следующий драккар, когда огонь пополз вверх по мачте позади меня. Был ли это треск пламени или звук ударов моих ног по дереву, я не знаю, но воины обернулись, их глаза расширились от ужаса.

― Огонь! ― крикнул один из них, и я нырнула к парусу, засунув горящую палку глубоко в складки.

― Остановите ее!

Мой пульс заколотился, когда ноги охранников загрохотали по причалу, и я бросилась к краю драккара и относительной безопасности воды.

Только вот ноги у меня подкосились.

Ругаясь, я повернулась и обнаружила, что моя лодыжка запуталась в веревке. А воины уже были почти рядом.

От ужаса моя кожа превратилась в лед, а сердце стало биться в горле, пока я возилась с веревкой, пытаясь освободить ногу. Но петля только затягивалась.

― Ну же, ― взмолилась я, вцепившись в нее правой рукой, покрытой шрамами, а затем сменив ее на левую. ― Давай!

Ногти царапали кожу, когда я просунула пальцы под веревку и потянула, сумев ослабить петлю настолько, чтобы освободить ногу. Я подползла к краю и попыталась перелезть через него…

И тут же получила удар в спину, похожий на таран.

Я перевернулась и упала головой в воду, а вес схватившего меня воина потянул меня вниз, пока я не ударилась о каменистое морское дно.

Паника захлестнула меня, и я закрутилась, царапаясь и вырываясь, делая все возможное, чтобы выбраться из-под него. Он лишь вцепился в мои запястья, прижав их к камням так сильно, что на них наверняка появились синяки.

Я врезалась коленями ему в живот и была вознаграждена приливом пузырей, но его хватка не ослабла, его ноги работали, удерживая нас обоих под водой. Я снова попыталась ударить его ногой, но не смогла найти опору. Не смогла ударить его достаточно сильно, чтобы он отпустил меня.

Внутри моей груди нарастало давление. Мое тело дергалось то в одну, то в другую сторону, но я не могла освободиться. А мне нужно было дышать.

Хлин, взмолилась я, помоги мне!

Магия бурлила внутри меня, ожидая, когда я смогу ее использовать, но мои запястья были зажаты. А значит, моя магия была бесполезна. Я была бесполезна.

А мне нужно было дышать. Боги, мне нужно было дышать!

Над головой вспыхнул свет. Облако тепла омыло мое лицо. Руки, удерживающие меня, ослабли.

Я забила ногами, пытаясь выбраться на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, но столкнулась с мертвецом.

Где поверхность?

Где воздух?

Мое зрение померкло, когда грудь свело спазмом, рот открылся, чтобы втянуть воздух, которого здесь не было, и…

Чьи-то руки обхватили меня за плечи и потащили вверх. Моя голова вынырнула на поверхность как раз в тот момент, когда я сделала вдох, который едва не стал последним в моей жизни.

― Я сказал тебе вернуться в воду, а не поджигать весь этот проклятый флот!

Я была не в том положении, чтобы спорить, и только глотала воздух, пока Бьорн оттаскивал меня от берега. Подальше от яркого огня и отчаянных криков воинов Гнута, которые заливали пламя водой.

― У нас получилось, ― сказал Бьорн, и щетина его подбородка коснулась моей щеки. ― Они отступают, чтобы спасти корабли. Смотри.

Он был прав. Воины высыпали из Халсара, убрав оружие в ножны и взяв ведра, десятки людей в бешеном ритме работали в унисон над спасением трех кораблей, которые мы подожгли.

Постепенно пламя угасало, но пока они стояли с ведрами в руках, воздух наполнился барабанным боем.

Из темноты улиц показались Снорри и его воины. Уже не разрозненные, неорганизованные и пьяные, мужчины и женщины двигались со щитами, сомкнутыми в стену, пробить которую будет непросто. Как один, они дошли до берега и остановились. И стали ждать.

По причалу шагал массивный мужчина в шлеме. Он снял с пояса топор, и у меня перехватило дыхание.

Битва еще не закончилась.

Несмотря на все смерти и разрушения, они собирались продолжать сражаться.

Я этого не стою, хотелось закричать мне. Я не стою всех этих смертей!

Но вместо того чтобы атаковать, здоровяк крикнул:

― Оставь себе свою деву щита, Снорри. Но знай, что каждый мужчина здесь умрет, прежде чем назовет тебя конунгом.

― Ваши смерти уже сотканы. ― Уверенность, прозвучавшая в этих словах, заставила меня вздрогнуть, и Бьорн на мгновение крепче прижал меня к себе, а затем расслабился, когда мы смотрели, как враг поворачивается спиной к Халсару.

Все было кончено.

Мы победили.

― Твоя первая победа, Рожденная в огне, ― пробормотал Бьорн.

Сдерживая ухмылку, я поплыла к берегу, но от холода у меня свело мышцы. Я начала тонуть, но рука Бьорна обхватила меня.

― Я держу тебя.

Хотя каждый мускул в моем теле болел, мне удалось сказать:

― А я-то думала, что единственная твоя ценность ― это внешность.

― Ты постоянно говоришь мне, что я хорош собой, ― ответил он, потянув меня обратно к берегу. ― Если ты не будешь осторожна, я начну думать, что твои намерения в отношении меня не слишком благородны.

― Не волнуйся, ― пробормотала я, когда он вытащил меня на берег, камни впились мне в спину, и я подняла на него глаза. ― Твоя внешность недостаточно хороша, чтобы компенсировать твой язык.

В слабом свете я увидела, что он ухмыляется.

― Не стоит недооценивать мой язык, Фрейя. Особенно в темноте.

Несмотря на то что я замерзла почти до смерти, мои щеки запылали жаром.

― У тебя нет стыда.

― Я просто говорю правду, Рожденная в огне.

От холода мой мозг видимо замерз, потому что я не смогла придумать ответ. Раздраженная тем, что последнее слово осталось за ним, я попыталась встать. Но ноги подкосились.

Бьорн поймал меня прежде, чем мои колени ударились о камни, и притянул к себе на колени.

― Я замерзла.

― Ты в порядке. ― Бьорн опроверг свои слова, притянув меня к своей теплой груди. ― Кроме того, тебе нужно было помыться. От тебя воняло свиным дерьмом.

― Бьорн, ― пробормотала я ему в шею, ― Пошел ты.

Он засмеялся, и я почувствовала, как мои груди прижались к его груди, только тонкая ткань мокрой сорочки осталась между нами. Он был таким чертовски теплым, и я прижалась ближе, желая впитать его тепло в свое замерзшее тело.

Рука Бьорна легла мне на поясницу, и я обнаружила, что ощущаю каждое движение его пальцев, потому что они посылали острые ощущения глубоко в мое естество. В его прикосновениях было утешение, чувство безопасности, которого я никогда раньше не чувствовала с мужчиной, и мой вялый разум медленно перебирал причины, почему это происходит, ведь я почти не знала его, пока не пришла к выводу.