Сильные духом (в сокращении) - Роберт Дейли

На командном пункте Тофт доложил о прибытии. В такой час на месте был только дежурный офицер. Он вышел вместе с Тофтом на улицу, вручил ему ключи от джипа и пожал руку Дейви.

Вокруг стояла полная тишина. Дейви вдохнул прохладный ночной воздух и улыбнулся, уловив знакомые запахи авиационного топлива и скошенной травы. Он был дома, и рядом с ним была Рашель. Он взял ее руку и прижал к груди.

В ближайшей деревне им пришлось долго стучать в дверь, чтобы разбудить хозяйку гостиницы. Наконец распахнулось окно на втором этаже.

— Нам нужна комната для этой девушки, — крикнул Тофт.

Женщина спустилась и отворила дверь.

— У меня приличное заведение, — сказала она. — Для девушки комната найдется, но вас, мальчики, я не впущу.

Дейви попытался возразить:

— Мы с ней собираемся пожениться.

— Вот когда поженитесь, тогда и приходите.

Отведя Рашель в сторону, Дейви сказал:

— Утром у меня медицинское освидетельствование. Я зайду за тобой, как только смогу. Мне должны выплатить денежное довольствие за три месяца, так что мы с тобой богатые.

— Что мы будем делать завтра?

— Если получится, я возьму машину. Прокатимся, посмотрим достопримечательности.

— И куда поедем? Может, навестим мою школу?

Он дождался, пока наверху не зажегся свет. Открыв окно, Рашель послала ему воздушный поцелуй. Дейви ответил ей тем же.

Тофт ждал его в машине.

— Что мне нужно сделать, чтобы жениться?

— Обратиться к своему непосредственному начальнику, который рассмотрит твой рапорт и, в случае положительного решения, передаст его по команде.

— А кто теперь мой непосредственный начальник?

— Я, — улыбнулся Тофт. — Подавай рапорт. Возможно, я решу вопрос положительно.

Дейви не знал, как отблагодарить Тофта. В конце концов он сказал просто:

— Спасибо тебе, Джо, что прилетел за нами.

— О чем разговор. Смотаться во Францию — плевое дело.

Первую остановку пастор Фавер сделал в Бюзе, ближайшем от Ле-Линьона городке. Постучавшись в дом к тамошнему пастору, он спросил, не дадут ли хозяева временный приют изгнаннику. Пастор Перрен с женой устроили его на чердаке.

В Бюзе Фавер узнал об убийстве комиссара Шапотеля. Сидя в одиночестве на чердаке, он оплакивал смерть полицейского и свою собственную долю. И он, и его хозяева понимали, что теперь в Ле-Линьон снова нагрянет гестапо.

Перрен отправил жену на велосипеде в Ле-Линьон узнать последние новости. Вернувшись, она сообщила, что с Нормой и детьми все в порядке, но гестаповцы приходили с обыском и нашли на чердаке американский парашют. Как заявили гестаповцы, это доказывает, что пастор Фавер был сообщником террористов, застреливших комиссара Шапотеля. Фавера обвинили в убийстве.

Никто из прихожан в это, конечно, не поверил, успокоила его мадам Перрен. Но повсюду вывешены объявления: за информацию, которая поможет задержанию преступника, обещано вознаграждение, а тем, кто его укрывает, грозит расстрел.

Фавер убеждал себя, что это всего лишь еще одно испытание, посланное ему Господом. Но он уже не находил в себе той веры, которая поддерживала его в прошлом.

Решив, что, оставаясь в Бюзе, он подвергает слишком большой опасности пастора Перрена, его жену и детей, Фавер сбрил усы и той же ночью покинул их дом. Выйдя из города, он пошел куда глаза глядят. У него была Библия, свечи, при свете которых он сможет ее читать, и немного денег. В сорок три года он был еще крепок здоровьем и физически силен.

Пастор Фавер начал скитаться от городка к городку, от деревни к деревне, передвигаясь в основном пешком и по ночам, выбирая глухие проселки и прячась, едва послышится шум мотора или стук копыт.

Первое время он иногда позволял себе остановиться на ночлег в пасторских домах, где можно было поесть горячего, постирать белье, а то и принять ванну. Если в семье были дети, он читал им перед тем, как их укладывали спать, а потом сидел и разговаривал с хозяевами о войне, о церкви, о будущем. Стараясь его приободрить, те говорили: «Скоро во Франции высадятся союзники, а там, глядишь, и война закончится». Но Фавер думал лишь о том, что своим присутствием подвергает хозяев опасности, и на заре уже спешил прочь.

Пока у него оставались деньги, а одежда сохраняла более-менее приличный вид, он мог покупать себе еду. Когда же деньги кончились, он стал добывать пропитание, отыскивая на полях мерзлые кочаны капусты или оставшиеся в земле картофелины. Все, что находил, он съедал сырым.

Время от времени он писал письма — на чужие адреса, — надеясь, что они дойдут до его жены. Он писал ей, что здоров, хотя с каждым днем это все меньше соответствовало действительности.

Он ночевал на чердаках и в сараях. У него отросла косматая борода, волосы спадали на воротник. Когда-то белая рубашка стала бурой, ботинки прохудились.

Приходя в очередную деревню, Фавер первым делом искал объявления о розыске преступника, на которых крупными буквами было напечатано его имя. Уходя все дальше от Ле-Линьона, он добрался до Ардеша, соседнего с Верхней Луарой департамента, но и там видел на стенах домов свое имя.

У него кончились свечи, но оставалась Библия. Когда всходило солнце или вечером, прежде чем стемнеет, он раскрывал ее и читал, как правило, книги пророков из Ветхого Завета. Он искал то, что может придать ему сил и отваги, но по большей части находил лишь подтверждения вины — своей собственной вины и вины Европы. В конце концов он убедил себя, что в одиночестве несет на своих плечах вину целого континента.

От трех до четырех тысяч беженцев были обязаны Фаверу своим спасением, но это ему не помогало. Ему казалось, нет такого места, где он сможет получить прощение и почувствовать себя в безопасности. Его странствиям не будет конца.

Он был обречен скитаться, как Вечный жид.

Послесловие

В основе этой истории лежат события, происходившие в 1939–1944 годах в городке Ле-Шамбон и его окрестностях. Многие эпизоды, в особенности те, что связаны с пастором Фавером, на самом деле имели место.

После освобождения Франции пастор — в действительности его звали Андре Трокме — вернулся в Ле-Шамбон. Он скончался в 1971 году и похоронен на кладбище за церковью, в которой служил. Рядом с ним покоится его жена Магда, на много лет пережившая мужа.

Правительство Израиля наградило Трокме и помощника пастора Эдуара Теи медалью «Праведникам народов мира» с надписью: «Спасший жизнь одного человека спас целую вселенную». В их честь посажены деревья в иерусалимской Аллее праведных на Горе памяти Хар-Хазикарон.

Примерно в то же время напротив протестантской церкви Ле-Шамбона появилась бронзовая доска с надписью:

В ЗНАК БЛАГОДАРНОСТИ И УВАЖЕНИЯ ПРОТЕСТАНТСКОЙ ОБЩИНЕ И ВСЕМ ТЕМ, КТО СЛЕДОВАЛ ИХ ПРИМЕРУ, ЛЮДЯМ РАЗЛИЧНЫХ ВЕРОИСПОВЕДАНИЙ И АТЕИСТАМ, КОТОРЫЕ В 1939–1945 ГОДАХ ВЫСТУПИЛИ ПРОТИВ ПРЕСТУПНЫХ ДЕЙСТВИЙ НАЦИСТОВ И, РИСКУЯ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНЬЮ, УКРЫВАЛИ, ЗАЩИЩАЛИ И СПАСАЛИ ТЫСЯЧИ НЕСЧАСТНЫХ, ПОДВЕРГАВШИХСЯ ПРЕСЛЕДОВАНИЯМ.

Подписано: «Беженцы-евреи, скрывавшиеся в Ле-Шамбоне и окрестных коммунах».

Роберт Дейли

Вряд ли стоит удивляться тому, что и персонажи романа, и картины провинциальной Франции выглядят такими яркими и достоверными. В 60-е годы Роберт Дейли шесть лет был корреспондентом «Нью-Йорк таймс» в Париже. И сегодня он и его жена-француженка живут то в Соединенных Штатах, то на юге Франции.

Точность до мельчайших деталей всегда отличала писательский стиль Дейли. В детективных романах, принесших ему первое признание, он во многом опирался на собственный опыт: в начале 70-х годов Дейли работал в нью-йоркской полиции, где отвечал за связи с общественностью. На сегодняшний день Роберт Дейли — автор более двадцати книг.