Гитлер и Христос - Де Будион Майкл

А окончательно «добил» Иуду эпизод с миропомазанием Иисуса. За шесть дней до еврейской Пасхи, Иисус пришел в Вифанию, в дом «воскрешенного» Лазаря, где жили хорошо знакомые ему «кумушки» Мария и Марфа. Мария, которая удостоилась его похвалы еще в первое посещение (Лк. 10, 38–42), видимо решила окончательно поразить Иисуса этаким эффектным поступком, для чего достала целый фунт нардового мира, помазала ноги Иисусу и… отерла их своими волосами. Все бы ничего, но масло стоило аж триста динариев, сума по тем временам немалая. Даже абстрагируясь от вопроса: "а где бедная Мария взяла такие деньги?", данный поступок однозначно можно назвать чудовищным мотовством. Ведь уже на следующий день Христос будет ставить всем в пример вдовицу, которая внесла в храм две лепты (Лк. 21, 1–4), дескать она отдала «последнее». А тут помывка ног, которая обходится в триста динариев! (1 динарий равнялся 0. 16 римской унции, т. е. триста динариев составляли 1, 3 килограмма серебра!!!). Наверное немногие цари и далеко не всегда, могли себе подобное позволить. Опешивший Иуда задал вопрос: "для чего бы не продать это миро, за триста динариев и не раздать нищим? " На что Христос ответил прямо-таки в духе современного ханжи-филантропа: "оставьте ее в покое, она сберегла это на день погребение моего, ибо нищих имеете всегда, а меня не всегда". Это был конец. Иуда моментально решил вернуться в лоно официальной религии установив контакт с первосвященниками. За сдачу Иисуса он потребовал тридцать сребреников, что составляло сумму практически аналогичную той что истратила Мария. Что ж, здесь есть определенный смысл, Иуда оценил Христа во столько, во сколько обошлась в сущности бесполезная услуга Марии. Конец Иуды и Гесса был полностью идентичен. Они оба повесились. Как явствует из евангелий, Иуда, узнавши что Христа осудили на смерть, раскаялся в своем поступке, более того-его дальнейшая жизнь потеряла смысл. Вот вам типичнейшая манера поведения интеллигентов, у которых предательства, которые они совершают походя, сменяются мазохическими покаяниями со склонностями к суициду. Вот уж действительно: одна часть мыслительного аппарата не знает что делает другая. Гесс тоже был интеллигентом. И хотя его отделяло от Иуды девятнадцать веков, он также раскаивался в своем поступке, благо времени у него было предостаточно: последние 46 лет своей жизни он провел в заключении. Вакансия Иуды была заполнена новым апостолом — Матфием, вакансия Гесса — Мартином Борманом. И тот и другой оказались умнее и надежнее своих предшественников.

Неясно, простил ли Иуду Христос, если он вообще знал что тот выбросил сребреники, раскаялся и удавился. Все-таки даром ясновидения Христос обладал недостаточно. Гитлер формально включил Гесса в список лиц которые должны были быть выданы ему в случае заключения мира с Англией, после чего Гесса должны были повесить как предателя. Однако, уже через несколько месяцев Гитлер поостыл, и позже, в своих "Застольных Речах", вспоминал о нем безо всякой злобы. Как-никак они сидели в одной камере и именно ему фюрер диктовал "Мою Борьбу".

Показателен еще один эпизод, не имеющий прямого отношения к Иуде и Гессу. После того как император находящейся на последней стадии деградации Римской империи, Константин, названный своими убогими последователями «великим», сделал христианство государственной религией, он решил отыскать крест на котором распяли Иисуса, ибо по еврейскому обычаю, крест на котором кого-либо распинали, подлежал погребению. Для этой цели в Иерусалим была отправлена экспедиция во главе с матерью Константина Еленой. Долгие усилия по поиску креста не дали абсолютно никаких результатов. Ситуация становилась критической, Елена и Константин могли усомниться в новой «вере», а такой поворот, в свою очередь, мог бы возыметь отрицательные для христиан последствия. И вот к Елене приводят старого-старого еврея по имени… Иуда!!! который разумеется "все точно знает". Иуда быстро указывает на место погребения креста, на котором уже успели воздвигнуть языческий храм Венеры, храм тут же сносят, крест моментально находят, возле креста «случайно» обнаруживается дощечка с буквами INRI, случайно проносимый мимо креста мертвец оживает, в общем все условия детектирования «святыни» соблюдены. В XIX веке Оскар Уайльд, ненавидевший христианство, скажет: "рано или поздно Иуда начинает писать историю жизни Христа". И хотя разговор идет о двух разных Иудах, символизм события весьма показателен.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

"В начале было слово"

(Иоанн 1, 1)

"Слово — это всего лишь средство, а не цель, мысли — вот главное"

(Гитлер, HTG 07. 03. 1942)

И Христу, и Гитлеру, представилась редкая возможность. Они не просто видели лик своей смерти, но и имели полнейшую свободу выбора конкретного способа ухода из жизни. Эту возможность они и использовали по полной программе, придав ей оттенок драмы и трагедии одновременно. Христос вошел в Иерусалим 2 апреля 33 г. в ипостаси иудейского царя и решил в нем остаться, принеся себя в жертву, искупив таким способом "заблудших овец дома Израилева". Гитлер 21 апреля 1945 года, получив известие о блокировании русскими Берлина, также отверг все предложения об эвакуации и решил остаться в городе принеся себя в искупительную жертву за немецкий народ.

Христос и Гитлер оставили завещания. Завещание Христа-это последние слова которые он говорил ученикам в своей земной жизни, на Тайной Вечере, которая, по его идее, должна была стать прообразом будущей Пасхи нового типа. Позже, христианство, превратившее Иисуса в фетиш эпохи позднего неолита, заменит эту «пасху», пасхой празднуемой в день "воскресения Христова", заодно подменив воскресеньем ветхозаветную субботу, что, впрочем, наверное, не вызвало бы удивление Христа, ибо сам он субботний покой частенько нарушал, и, кажется, это доставляло ему особенное удовольствие. Гитлер написал свое завещание (исследователи жизни Христа считают что он вообще не умел писать) в присутствии свидетелей, что не помешало многим сомневаться в его подлинности. В своих завещаниях Христос и Гитлер говорили вроде бы о совершенно разных вещах, но читая написанное Гитлером в бункере рейхсканцелярии и сказанное Христом на Тайной Вечере, видишь, что по духу «завещание» Христа и официальное политическое завещание Гитлера предельно похожи, что наверное и так понятно, ведь Христос и Гитлер обозначили соответственно начало и конец целой эпохи. Общая структура завещаний следующая. В начале идет констатация своей роли и личных заслуг перед апостолами (Христос) и немецким народом (Гитлер).

Христос: "Сие есть тело мое которое за вас предается, сие творите в мое воспоминание… Сия чаша есть новый завет в моей крови, которая за вас проливается". (Лк. 22, 19–20) Гитлер: "В течении этих трех десятилетий, я действовал исключительно исходя из любви и верности моему народу во всех своих помыслах поступках и жизни. Это давало мне силу принимать наиболее трудные решения, перед которыми когда либо оказывался простой смертный. В течении этих трех десятилетий я тратил свое время, рабочую энергию и здоровье". Затем идут предостережения относительно будущего христианства (Христос), и национал-социализма (Гитлер), но одновременно выражается подсознательная уверенность в будущей победе. Христос: "… наступает время, когда всякий убивающий вас будет думать что он тем самым служит богу… Но я сказал вам сие для того, чтобы вы, когда придет то время, вспомнили, что я сказывал вам о том". (Иоанн 16, 2–4) Гитлер: "Пройдут столетья и из руин наших городов и монументов вырастет ненависть против тех, кто в итоге несет ответственность, кого мы должны благодарить за все — международное еврейство и его приспешники". Христос и Гитлер были неисправимыми оптимистами. Такой оптимизм и подтолкнул их на принесения себя в искупительную жертву. В то же время им было присуще чувство неотъемлемого единства со структурами с которыми они себя отождествляли. Христос: "Мир оставляю вам. Мир мой даю вам: не так как мир дает, я даю вам. Да не смутиться сердце ваше и не устрашиться… Вы уже очищены через слово, которое я проповедал вам. Пребудьте во мне, и я в вас". (Иоанн 14, 27; 15, 4)