Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений - Эдмунд Фелпс

Почему же тогда современные экономики, возникшие в XIX веке, и их более поздние версии пользуются такой дурной репутацией? К ним приклеилась метафора Уильяма Блейка — «темные фабрики Сатаны», которые, как он заметил, начали заполнять округи в 1804 году, то есть за десятилетие до вторжения фабрик. Однообразие и тяготы сельского труда были в основном заменены рутиной, сумраком и шумом, характерными для многих или большинства фабрик. В фильме Чарли Чаплина «Новые времена» (1937) конвейер больше олицетворял бессмысленную рутину, чем орудие угнетения. Так или иначе, фабрики встречались не только в современных экономиках XIX века или первой половины XX века. Похожие или даже худшие фабрики встречались в экономиках, которые можно считать наименее современными,— например, в России Ленина и Сталина, в Китае Дэн Сяопина. Кроме того, рост числа фабрик не был необходимой составляющей современной экономики ни на одном из этапов ее развития. Возможно, что следующая страна, которой удастся совершить прорыв к современности, вообще обойдется без фабрик и сразу перейдет к офисам и интерактивному веб-кастингу.

Возможно и другое объяснение. Даже сегодня, в XXI веке, грязь и удушливые испарения — примета городов, начавших быстро расти в XIX веке, то есть с приходом современной экономики,— кажутся нам чем-то ужасным. Но мы забываем, что значило для людей сбежать от средневековых заработков и начать получать доходы, в два или три раза превышавшие средневековый уровень, а ведь именно это в XIX веке удалось сделать большинству людей в Британии, Америке, Франции и землях Германии. Доход — это ведь такая абстрактная, безжизненная вещь. Однако более высокий доход снижает число бедняков.

Странам, куда пришла современная экономика, и даже в определенной степени странам, где ее не было, она подарила огромные материальные блага: повысив уровень заработной платы, она дала гораздо большему числу людей возможность достойно поддерживать свое существование, она освободила их от пут общины и раскрыла перед ними городскую жизнь как альтернативу сельскому быту. Благодаря росту доходов она повысила уровень жизни в наиболее важном отношении — снизив риски ранней смерти вследствие болезней, так что теперь можно было жить и наслаждаться более высоким уровнем жизни. Возник новый средний класс, который мог ужинать в ресторанах, посещать стадионы и театры, а также обучать своих детей искусству. (Говорят, что в Америке пианино было в каждой гостиной.)

Сегодня нам может показаться, что этот «устойчивый рост» уже не важен. Более высокий доход сегодня не так важен для людей, как в те времена, когда потребление и санитария находились на безнадежно низком уровне, что доказывается значительным сокращением рабочего дня и рабочей недели в период с 1860 по 1960 год. Главная идея этой книги заключается в том, что для все большего числа людей в современных экономиках постоянный рост уровня их заработной платы не является самым важным в жизни. Исследования, посвященные «счастью», проведенные около десятилетия назад, пришли, однако, к несколько иному выводу. На основании опросов семей было сделано заключение, что после преодоления определенного порога люди, стоящие на более высокой ступеньке лестницы доходов, не сообщают о более высоком уровне «счастья», то есть они в каком-то смысле достигли буддистского состояния, в котором уже нет потребности в большем потреблении или досуге. Этот вывод был сделан, несмотря на то что с более высоким доходом обычно приходят большая ответственность и большие возможности. (Последующие исследования, проведенные на тех же данных, показали, что этот вывод не совсем точен.) Независимо от того, насколько верен этот тезис, мы всегда знали, что «не в деньгах счастье». Счастье не привязано к доходу. Высокий доход — это средство удовлетворения потребностей, которые, впрочем, не проходят по рубрике «счастье»; если бы это было не так, люди не стремились бы к более высокому доходу, который не приносит им, судя по их ответам, большего счастья. Недостаточный доход является препятствием для ключевых целей — личностного развития и радостной жизни. Важное достижение современных экономик заключается в том, что по мере их исторического развития людей, которым не хватало дохода для осуществления своих нематериальных целей, становилось все меньше.

Конечно, если бы на Западе не возникла современная экономика, а сохранилась меркантилистская экономика барочной эпохи, заработная плата и доходы могли бы в какой-то мере вырасти вследствие тех или иных — в сущности, не важно, каких именно, — научных открытий, экзогенных по отношению к экономикам. Однако рост заработной платы и доходов никогда не достиг бы такого уровня. Если бы экзогенная наука была в XIX веке главным фактором роста в нескольких западных экономиках, демонстрировавших высокий рост, эти научные открытия вызвали бы приливную волну, на которой поднялись бы все лодки, в том числе у голландцев и итальянцев, которые в начале XIX века были довольно продуктивны и успешны в науках. Но на деле, хотя почти все западные страны начинали в 1820-х годах примерно с равных позиций, в материальном отношении одни намного превзошли другие, и наибольших успехов добились именно современные экономики.

Итак, сделаем вывод: в этой главе были представлены не только количественные данные по быстрому росту, вызванному в некоторых странах складывавшейся в них современной экономикой. Здесь также были продемонстрированы данные, подтверждающие, что в тех странах, где современной экономике удалось укорениться, она радикально изменила материальные условия жизни благодаря беспрерывному созданию новых экономических знаний. Современные экономики совершили этот подвиг благодаря тем попыткам и успехам, к которым их подталкивала сама их структура, то есть благодаря массовым инновациям 44. Стремление к инновациям, очевидно, полностью захватило многие страны. Как и подобает низовому характеру этих инноваций, одни блага, такие как доход, поступали равнопропорционально менее имущим; другие же, например более качественное здравоохранение и большая продолжительность жизни, были для них весомее, чем для остальных слоев населения. Как было отмечено в одном недавнем американском описании этого процесса, это была экономическая «революция», и «во многих отношениях она — лучшее из того, что случилось с простыми американцами за всю историю их страны»45.

Однако материальные перемены — не единственное свершение современной экономики. Для большинства не менее радикально изменился и нематериальный или неосязаемый мир опыта, стремлений, духа и воображения. И это тема нашей следующей главы.