Ловец человеков - Надежда Попова

Каспар улыбнулся, скосившись в его сторону, и снова отвел взгляд, уставясь в свое кошмарное ведро.

— Это вам чудно, майстер Гессе, а у нас тут эти пятеро — единственные люди 'с положением', по сравнению с нами-то. Вам, прошу простить уж, может статься, и невдомек, а только когда кто-то обретает право нацепить на себя оружие, это много чего значит. К примеру, то, что на всех, включая собственных сродников, он начинает посматривать свысока. А уж о прочих — что говорить…

Курт только молча повел головой — не то качнул, не то изобразил кивок, припомнив, как курсантов академии впервые выпустили за ее стены при всего-то кинжалах; сколько было гордости, какие надменные взгляды бросали будущие следователи на прохожих… Теперь при воспоминании об этом становилось смешно и немного совестно.

— Вы уж на свой счет не принимайте, майстер Гессе, — завершил Каспар почти просительно; он отмахнулся, только сейчас заметив, что левая ладонь лежит на гарде, и опустил руку.

— Я понимаю, — Курт обернулся на калитку за своей спиной, в последний раз припоминая, все ли он спросил, что мог; пивовар осторожно тронул его за рукав:

— Точно не хотите попробовать, майстер Гессе?

— Что? — он снова обратил к Каспару взгляд, и тот словно весь как-то расползся в заискивающей улыбке.

— Моего пива. Не пожалеете.

— Неси, — сдался он, подумав, что сейчас кружечка холодненького и впрямь не помешает — предстояло еще наведаться в пять домов, а солнце, казалось, прожигало макушку насквозь, грозясь обратить и без того скверно соображающий мозг в тушеную массу, да и в горле пересохло…

Когда пивовар скрылся в доме, Курт снова привалился к стене, стараясь укрыться в недолгой тени полностью и размышляя, не стоит ли сделать перерыв и завернуть к речке; сейчас он от всего сердца пожалел Бруно, стучащего топором позади жилища Каспара. Погода была, мягко сказать, не для физических нагрузок.

Отлипнув от нагревшегося камня стены, он, на ходу снимая куртку, прошагал за угол дома, остановившись в пяти шагах от бродяги, окруженного расколотыми вдоль полешками; бросив свое орудие на траву, тот укладывал их в поленицу. Курт пригляделся оценивающе. В последний год или около того Бруно явно нечасто бывал на солнце — загар, бесспорно, имелся, однако почти сошел. Но и тот, давнишний, был загаром крестьянина — плечи и спина до пояса, почти не касаясь груди и лица, и сейчас Курт мог бы спорить на все наличествующие у него средства, что не один год Бруно провел вот так, без рубашки, на солнце, склонившись над землей…

Неужели беглый? Кажется, сходится: обосновался в тихой, глухой деревне, где никто ни за чем и ни за кем не следит, откуда пришел и куда шел — неизвестно…

Бруно, словно ощутив его взгляд в спину, распрямился, обернувшись, и мгновение смотрел безвыразительно, точно на столб, а потом улыбнулся — все той же язвительной, почти издевательской ухмылкой.

— Ваше инквизиторство… Добрый день. Ищете успокоения?

На секунду Курт опешил, непроизвольно переспросив:

— Что?

— Смотрите на работу другого, — пояснил тот, помахав в воздухе полешком. — Говорят, успокаивает. Можно еще на огонь; это вам, наверно, ближе будет.

Курт промолчал, чувствуя, что вот уж спокойствия в нем сейчас менее всего — захотелось отобрать у бродяги это полено и…

А ведь, между прочим, отметила какая-то иная, более уравновешенная часть его рассудка, для крестьянина все же довольно странные познания; это цитата университетская, а никак не всеобще известная. Да и не разговаривают так крестьяне с представителями Конгрегации — это как раз та часть общества, которая до сих пор практически полностью сохранила и свое к ней отношение, и прежние страхи…

— И много ты за это получишь? — спросил он, кивая на изрядную груду поленьев рядом с плашкой; Бруно на миг утратил свою усмешку, отвернувшись, и осведомился почти со злостью:

— Я обязан отвечать?

— Зачем, — пожал плечами Курт, чувствуя, что недавно еще такое неподдельное сочувствие к бродяге улетучилось. — И так знаю. Нормально заработать хочешь?

Тот остановился, глядя на него с подозрением, и опасливо поинтересовался:

— Как?

— Знаешь, чьи родичи служат в страже? — спросил Курт и, дождавшись осторожного кивка, продолжил: — Пройди по их домам. Я хочу, чтобы каждый, кто сейчас не в замке, явился в трактир для разговора со мной; мне надоело бегать по Таннендорфу. Получишь… выбирай — талер или пару приличных обедов у Карла.

Все-таки, это не для него, подумал Курт, наблюдая, как тот почти зеленеет от скрываемой злости; эта жизнь ему не по душе — все это, и дрова эти, и церковные стены, и завтраки с обедами, за которые надо пахать по-лошадиному. Тем более любопытен тот факт, что он до сих пор здесь и сносит все это. И сейчас, Курт был убежден, согласится на его предложение…

— Когда это надо? — через силу уточнил Бруно, смотря в сторону; он пожал плечами:

— Сегодня. В течение часа. Итак?

— Да, я сделаю, — бросил тот коротко и снова взялся за топор.

— Майстер Гессе, — Каспар возник рядом с тяжелой кружкой в руках, по сравнению с которой пивные вместилища трактирщика показались карликами, протянул с легким полупоклоном. — Вот вы где… Прошу вас.

Курт принял увесистый сосуд обеими руками, смочил губы. Пиво и впрямь оказалось просто неземным, и даже пришло в голову, что при таком вкусе пусть в нем будут хоть жучки, хоть мухи, хоть дохлые мыши — все равно.

— Я же говорил — я не хвастаюсь, — увидев выражение его лица, заулыбался Каспар. — Я же говорил — не пожалеете.

Курт отпил половину, ощущая приятную свежесть в горле, скосился на бродягу у поленицы и вернул кружку пивовару.

— Отдай ему, — сказал он тихо; Каспар взглянул удивленно, но не произнес ни слова, молча подойдя к Бруно и передав ему оставшуюся половину.

Тот посмотрел на янтарный, почти светящийся напиток угрюмо и поднял взгляд к Курту.

— А это за что? — осведомился бродяга сквозь зубы; он пожал плечами.

— Ни за что.

Бруно постоял еще мгновение, не двигаясь, а потом широкой дугой выплеснул пиво в траву и втолкнул опустевшую кружку в руки хозяина дома.

— В объедках и милостынях не нуждаюсь, — пояснил он коротко и со стуком водрузил на плашку следующее полено.

— Вандал… — потерянно пробормотал Каспар, глядя туда, где на траве поблескивали золотые капли. — Не хотел бы — не пил бы, зачем добро переводить!

— Отвали, — еще лаконичнее откликнулся тот, и Курт мысленно очертил около имени 'Бруно' еще один крупный знак вопроса, жирной линией зачеркнув все свои предположения.

Крестьянин бы принял эти злосчастные полкружки с признательностью, выпил бы, как живую воду, и благодарил бы от всей души, искренне и долго; и предложение поработать мальчиком на посылках воспринял бы безболезненно, как нечто естественное. Своим жестом Курт добился того, чего хотел — ответной реакции, но вот какие из нее можно сделать заключения, так и не понял.

— Вот вам, майстер Гессе, пожалуйста, — насупясь, сообщил Каспар, идя следом за ним к калитке. — Вот и те двое были такие же; ты им слово — они тебе гадость. Ты к ним с добром — они не ценят…

— Спасибо за помощь, — прервал его Курт, — это все. А пивовар ты действительно хороший, не врут.

— А Магер, этот сумасшедший ублюдок, еще смел мое пиво бранить…

Курт остановился.

— Почему 'сумасшедший'? Мне говорили, что оба они были нормальными людьми, если не считать скверного характера.

Каспар отмахнулся и неловко распялил губы в улыбке, словно извиняясь за никчемные слова.

— Да чушь, майстер Гессе. Я вам, помните, говорил, что эта парочка у меня, бывало, сталкивалась? В последний раз они опять ссору затеяли, прямо у меня в доме, пока я им пиво нацеживал. Магер, по-моему, был то ли уже… того… принямши… то ли не в себе… Я не слышал, с чего у них разговор затеялся, а только он клятвенно уверял, что окрест замка бродит душа неупокоившаяся Курценхальма-младшего, и он ее будто бы видел. Когда Бюхер усомнился, тот начал почти что кричать, что он это докажет ему, если тот не трус; так он разорался, что я и велел ему заткнуться, и в моем доме распри не заводить. Тогда он сказал, что и я сам урод, и пиво у меня кислое; а где же кислое, если я его только…

— Постой ты со своим пивом! — нетерпеливо оборвал его Курт, хватая пивовара за рукав. — Что он говорил? Как докажет? Он имел в виду, что покажет? Около замка?