Загадочный Шекспир - Виктория Балашова

Венера падает на землю в расстроенных чувствах, инсценируя обморок. Адонис верит, что ей плохо, что она умирает от его недобрых слов. «Ее он за нос тянет, губы греет. То схватит пульс, то пальцы ей согнет. То щеки треплет. Словом, как умеет беду отвлечь старается…» – Шекспир в очередной раз заставляет читателя улыбнуться. Сцена точно не мифического происхождения и ничего общего с высоким стилем Овидия не имеет.

Кое-как склонив Адониса к поцелую, Венера так и не получает желаемого: ее любовь остается безответной, Адонис равнодушен к чарам богини. Уже ночь, и он сообщает, что утром идет с друзьями на вепря. Венера пытается его отговорить, то ли придумывая, то ли действительно чувствуя дурное предзнаменование. Она советует Адонису охотиться на не представляющих опасности животных. Здесь Венера упоминает чуму:

Горячка, немочь, злые лихорадки,Слепое помешательство, чума,Болезнь в костях, чьи злобные припадкиБунтуют кровь, а мозг скрывает тьма.

Образы, возникающие при прочтении этих строк, близки современному Шекспиру читателю. Они вызывают желаемые ассоциации, понятные каждому – не только тому, кто сумел окончить Кембридж. Итак, Шекспир ведет повествование, в какой-то момент вкладывая в уста Адониса довольно-таки зрелые мысли о любви, похоти, сладострастии. Здесь, скорее всего, сам автор пытается говорить вместо своего героя. Но бесполезно – спор с Венерой кажется бесконечным и прерывается лишь когда Адонис умудряется ускользнуть от нее на охоту, несмотря на опустившуюся на землю тьму.

Венера всю ночь мучается и страдает от неразделенной любви, а утром пускается на поиски Адониса. Как и в других произведениях, здесь Шекспир гениально показывает контраст между несколькими сценами: сначала Венера полна страсти, Адонис отвергает ее, но в тексте присутствует легкость, юмор – позже в первой части «Ромео и Джульетты» молодые люди будут так же бездумно радоваться жизни. После Венера страдает одна и терзается дурными предчувствиями – страницы поэмы заполнились грустью и тоской брошенной женщины. А в конце – трагедия с присущим Шекспиру размахом обрушивается на читателя, с безудержной силой сметая всю легкость и беспечность, что до этого присутствовала в тексте. Смерть Адониса и искреннее горе Венеры заставляют проливать слезы и печалиться ничуть не меньше, чем нелепая смерть двух влюбленных из Вероны. Стиль Шекспира вполне узнаваем: внешняя легкость, искрометность, юмор резко меняются местами с собственными «антиподами»…

Венера, обнаружив мертвого Адониса, посылает людям проклятия: отныне любовь будет всегда омрачена печалью, ревностью, ложью:

Пусть явится причиной войн и смут,Отца и сына перессорив в доме…Раздоры в ней рожденье обретут:Так пламени источник скрыт в соломе.Раз губит смерть моей любви расцвет,Пускай любви не ведает весь свет!

В финале, согласно мифу, Адонис и у Шекспира превращается в цветок, который прижимает к груди безутешная Венера: «Я сердца теплотой тебя согрею и каждый миг и каждый час опять цветок любимый буду целовать». Таким образом, Шекспир одну сцену, запечатленную великими художниками, творившими примерно в одно время с ним, превратил в чудесную поэму, которую эротической можно назвать лишь отчасти, имея в виду первую треть повествования. Популярность поэмы вполне объяснима: ее раскупали, потому что она была понятна людям из всех сословий общества, она написана просто и ясно, притом сильно и талантливо. Чувства, обуревающие главных героев, понятны большинству. В отличие от «Метаморфоз», «Венера и Адонис» Шекспира – не миф и не легенда, а реальная история трагической любви простой богини, так и не нашедшей обычного женского счастья…

Многие годы спустя критика, отмечая успех поэмы среди современников Шекспира, тем не менее писала о «сыроватости» произведения, списывая этот недостаток на относительную неопытность автора. Но стоит отметить, что поэма прекрасно отражает стиль и более позднего Шекспира. По большому счету, «Венера и Адонис» – небольшая повесть о любви в стихотворной форме. Как и в его исторических пьесах, которым часто ставят в вину несоответствие реальным историческим фактам, в поэме нет полного «соответствия» мифу. Драматург, не изменяя себе, пишет о людях, а не о богах, королях или неких непонятных «итальянских» персонажах, далеких, казалось бы, от жизни обычного англичанина. Он превращает высокие страсти не в низкие, но вполне объяснимые и вызывающие сочувствие эмоции своего современника. Человека, который пришел в театр из соседнего трактира, после травли медведей, после тяжелых трудовых будней, но и в равной степени после бала во дворце или раннего обеда у королевы…

«Шекспир – тот же Тициан или Корреджио в стихах, его палитра неистощима, все новыми и новыми красками расписывает он подробности своей картины, нанизывая метафоры, сравнения, гиперболы», – пишет Ф. Зелинский, 1903 год. Автор в то же время считал, что поэма Шекспира больше не интересна, и приводит определенные доводы: «Современному читателю вряд ли понравится этот ароматный до удушливости стиль, приправленный всеми снадобьями тогдашней поэтической косметики – из коих многие, к слову сказать, не отличались благовонием: у Шекспира Венера то восхищается потной рукой Адониса и сама потеет, а Адонис жмет ей нос, не говоря уж о том месте, где Адонис падает Венере на живот. И не следует приписывать все эти излишества духу времени: кое в чем сказалась молодость самого поэта, как мы это увидим ниже».

Мы же, напротив, советуем современному читателю обратить свой взор на «Венеру и Адониса» Шекспира, пусть главные герои и потеют без удержу, но наш современник, скорее всего, прочтет эти строки с пониманием…

Вслед за «Венерой и Адонисом» Шекспир выпустил в свет «Лукрецию» или «Изнасилованную Лукрецию» (The Rape of Lucretia). Если и пытается дотошный критик найти противоречия в поступках Шекспира, то мы их точно не находим: драматург, преуспев в одном из жанров, пытается его повторить. Осознав, что вторично сумасшедший среди читательской публики успех не приходит, легко бросает эротический жанр, вновь переходя к сочинению пьес. Да и чума уж вроде отступила…

В общем-то, в «Лукреции» Шекспир идет по проторенной им же самим дорожке: он использует сюжет, описанный Овидием, вновь посвящает поэму графу Саутгемптону и издает книгу у Ричарда Филда. Не то чтобы ее вовсе не покупали, но повторить количество переизданий, которое обрушилось на «Венеру и Адониса», в этом случае не удалось, хотя история Лукреции не менее занимательна.

В искусстве к легенде о Лукреции обращались, может, чуть реже, чем к истории «Венеры и Адониса», но, тем не менее, достаточно часто. Кроме Овидия, легенду пересказывал в «Истории Рима» Тит Ливий, известный римский историк, родившийся примерно в 59 году до нашей эры и, естественно, писавший на латыни. Шекспир вполне мог быть знаком с его творчеством благодаря все той же школе латинской грамматики. Труд Ливия состоял ни много ни мало из ста сорока двух книг, из которых сохранилось всего тридцать пять. У важнейшего труда римского историка существует несколько вариантов названия: «летопись», «История от основания города», «Книга от основания города».

Ливий подробно описывает события каждого года, перечисляет должности магистратов и «разбавляет» повествование историями, схожими по содержанию с историей Лукреции. Повествование у Ливия в целом монотонное, изобилующее повторами и противоречиями. По версии автора, беда с Лукрецией приключилась в 509 году до нашей эры. Она была дочерью Спурия Лукреция Триципитина, сестрой Публия Лукреция и женой Люция Тарквиния Коллатина. Женщина прославилась своей необыкновенной красотой.

Легенда начинается с того, что уехав из Рима, молодые люди в доме Секста Тарквиния, сына царя, выпив немало, спорят, как ведут себя жены в их отсутствие. Мужчины седлают коней и тайно возвращаются в Рим. Там они видят, как веселятся женщины – все, кроме одной. Лукреция, в отличие от остальных жен, ведет себя целомудренно, занимаясь домашними делами. Секст восхищен ее красотой, его страсть распаляет целомудренность Лукреции. Несколько дней спустя Секст приходит в дом Коллатина и, когда все засыпают, проникает в спальню Лукреции, где, угрожая мечом, пытается заставить ее уступить его настойчивым ухаживаниям. Лукреция не боится смерти, но тут Секст придумывает другой способ склонить женщину к измене мужу. Он говорит, что убьет ее и слугу, положит их обнаженные тела рядом и таким образом не просто обесчестит Лукрецию, но и докажет, что она изменяла мужу с человеком низкого социального статуса.

Лукреция вынуждена подчиниться, но поутру она отправляет послания мужу и отцу, призывая их вернуться домой, так как случилось ужасное. Когда они приезжают, Лукреция рассказывает им всю правду, умоляя отомстить за ее поруганную честь. Несмотря на то, что родственники не считают Лукрецию виновной в случившемся, она на их глазах кончает жизнь самоубийством. Дядя несчастной, Луций Юний Брут, объявляет, что собирается свергнуть царя в Риме и отныне там никогда больше не будет его власти. Тело Лукреции выставляется на всеобщее обозрение. Это напоминает жителям о жестокости царской семьи. Муж и дядя Лукреции возглавляют восстание и устанавливают в Риме республику. Царь пытается вернуться в Рим, но ворота города для него закрыты. В итоге он скрывается в Цере (город на территории современной Италии), а его сына Секста убивает старинный враг.