Постдемократия - Колин Крауч

Существует много товаров и услуг, в отношении ко­торых эти условия более-менее выполняются, но это, очевидно, совсем не так в тех случаях, когда на рын­ке не может присутствовать много компаний. Совре­менная экономическая теория и надзорные органы вынуждены все чаще учитывать нереальность иде­альной конкуренции в олигополистических секторах. Отмечалось, что очень малое число гигантских ком­паний может вступить друг с другом в ожесточенную ценовую конкуренцию, и поэтому считается, что оли­гополии в таких секторах, как нефтяной, и откровен­ная монополия в сфере программного обеспечения не нарушают антимонопольного законодательства. Однако этот подход принимает во внимание только цену, игнорируя важный политический аспект, свя­занный с привилегированным доступом таких ком­паний к политическим властям, который невозмо­жен в жестких условиях чистого рынка. Конкуренция между олигополистическими компаниями не обяза­тельно влечет за собой ослабление привилегирован­ного политического лоббирования и даже может его усиливать в той степени, в какой эти компании при­бегают к политическим средствам в своей конкурент­ной борьбе. Для политэкономов XVIII века, в частно­сти для Адама Смита, а также для их современных на­следников, таких как Фридрих фон Хайек, гарантия анонимности и неспособность какого-либо отдельно­го производителя изменять условия играли важную роль в этих политических рассуждениях. Смит, несо­мненно, посчитал бы политическую роль таких ком­паний, как Enron или Microsoft, несовместимой с иде­ей рыночной экономики.

Смиту, само собой, не приходилось учитывать реа­лий массовой демократии, да он, вероятно, и не впол­не бы ее одобрил. Однако, как отмечалось в главе II, мы знаем, что он наверняка не одобрил бы и постде­мократическую политику с ее доминированием дело­вых лобби и, возможно, согласился бы с нами в том, что в условиях начала XXI века только бдительность возрожденной демократии могла бы поставить пре­дел неэффективности и сомнительной практике, ко­торые с большой вероятностью будут порождаться эллипсом, объединяющим политизированную дело­вую элиту и самодостаточный политический класс. Фон Хайек, в общем, не возражал против демокра­тии, но надеялся на то, что будут найдены способы сдержать ее тенденцию к критике капиталистиче­ского рынка. Он никогда не задумывался над клю­чевой проблемой: если для каждого конкретного ка­питалистического предприятия прибыльнее иметь политическое влияние, чем подчиняться рынку, то может ли политический процесс, в котором доми­нируют капиталистические силы, избежать перерож­дения в систему деловых лобби? Возможно, хайеков-ская модель и работает в условиях истинной нео­классической экономики, когда ни одна компания не обладает политическим влиянием и когда все от­дают предпочтение политической системе, гаранти­рующей, что ни одна компания не приобретет такого влияния, но в условиях конца XX — начала XXI века это нереализуемо. Крупные корпорации приобрели политические возможности и влияние, далеко пре­восходящие возможности и влияние мелких и сред­них предприятий, вынужденных работать в условиях политических ограничений реального рынка, и поль­зуются этим влиянием не только ради достижения собственных целей, но и ради сохранения политиче­ской системы, которая допускает проявление тако­го влияния.

Эти проблемы приобретают фундаментальное зна­чение в случае приватизации и крупномасштабной выдачи подрядов в сфере общественных услуг, по­скольку именно здесь широко распространено лоб­бирование и налаживание специальных связей с по­литиками и государственными чиновниками, вполне доступное для очень крупных, отнюдь не анонимных компаний. Получение приватизационных контрак­тов на своих собственных условиях и планирование их обязательного возобновления становится пово­дом для интенсивного взаимодействия в пределах эл­липса нового политического класса, который вклю­чает в себя очень небольшое число представителей элиты, выступающих от имени корпораций (нередко бывших министров и государственных служащих), политических советников и персонала партийных мозговых центров, а также министров и госслужа­щих, еще находящихся на своих должностях. Невоз­можно пресечь связи между старыми приятелями, вклады в партийные кассы, обещания директорских должностей после выхода в отставку и прочие яв­ления, сопровождающие это взаимодействие. С тех пор как успех в выдаче подрядов частным лицам стал важным символом политической добродетели, поли­тикам национального и местного уровня не требует­ся иной награды, помимо готовности компании взять предлагаемый ими подряд, что едва ли может слу­жить стимулом для жесткого торга. В случае полной приватизации тот факт, что участвующие в ней ком­пании ведут себя не вполне по-рыночному, неред­ко учитывается посредством учреждения соответ­ствующих ведомств для контроля над последующей работой отрасли. Но тогда появляются основания для беспокойства по поводу взаимоотношений меж­ду контролирующими органами и лоббистами. Хоро­шо известные заявления о том, что приватизация де-политизирует данную отрасль или услугу и дает га­рантии против коррупции, крайне лицемерны. Такая стратегия, отнюдь не снижая возможностей для кор­рупции в отношениях между властями и бизнесом, напротив, значительно расширяет их, создавая осо­бый класс компаний, обладающих большими приви­легиями в смысле доступа к политическим кругам. Чем более политически значима данная услуга, тем больше проблем при этом возникает.

ПРИВАТИЗАЦИЯ ИЛИ ПОДРЯДЫ?

Различие между приватизацией и выдачей подрядов требует более глубокого анализа. В первом случае частные компании получают право собственности на ресурсы, находившиеся в государственном владении. В последнем случае владельцем активов остается го­сударство, однако исполнение отдельных аспектов данной услуги осуществляется коммерческими ком­паниями на основе контрактов разной продолжитель­ности. Разница здесь налицо. Например, при привати­зации железных дорог власти могут приватизировать все, а могут оставить в своем владении железнодорож­ную сеть и выдавать подряды на организацию движе­ния, обслуживание станций и услуги по перевозкам товаров.

Эта разница становится очень важной при исполь­зовании подходов типа «Третьего пути», применяемо­го британским правительством новых лейбористов, ко­торые утверждают, что их стратегия в области здраво­охранения и образования включает партнерство между государственными и частными финансами и выдачу подрядов на предоставление услуг, а не передачу го­сударственных активов в частные руки, которая на­зывалась бы приватизацией. Хотя такой подход, в от­личие от приватизации, помогает избежать утраты права собственности, влекущей за собой потерю кон­троля над государственными активами, в реальности он лишь усугубляет рассматриваемую нами проблему привилегированного лоббирования и доступа к мини­страм и госслужащим со стороны отдельных корпора­ций. Именно из-за того, что выдача подрядов на пре­доставление услуг и финансовое партнерство между государством и частными лицами не сопряжены с фи­нальной приватизацией, взаимодействие между госу­дарственными властями и частным предпринимателем приобретает непрерывный характер, и поэтому лобби­рование и предосудительный обмен взаимными услу­гами становятся постоянными факторами. Оба вари­анта по необходимости влекут за собой заключение долгосрочных контрактов. В случае частного финанси­рования таких проектов, как постройка больницы или крупной школы, срок действия контрактов может до­стигать тридцати лет и больше. С учетом недолговеч­ности современных политических и организационных договоренностей такие контракты становятся более чем пожизненными. Выдача подрядов на оказание услуг не влечет за собой потребности в подобных долгосроч­ных контрактах, но она подразумевает некоторые не­возвратные затраты, а, кроме того, частному подрядчи­ку требуется время для вхождения в курс дела. Такие подряды обычно выдаются на срок от пяти до семи лет.

В течение действия таких контрактов заказчик по­падает в сильную зависимость от подрядчика в смыс­ле качества услуг. Подрядчик может штрафоваться за их неоказание, но и услуги, и их выполнение могут быть четко обозначены лишь в смысле текущих задач и потребностей. Контракт представляет собой юри­дически обязывающий документ, в который не так-то легко внести поправки; долгосрочный контракт — ин­струмент поразительно негибкий и неповоротливый для того, чтобы пользоваться им в эпоху, требующую особенно быстрой адаптируемости и гибкости. В слу­чае краткосрочных (от пяти до семи лет) контрактов компании почти сразу же начинают думать об их воз­обновлении. Это, несомненно, дает им стимул к доб­росовестному исполнению существующего контракта, однако история выдачи подрядов учит нас не быть на­ивными. Имеются куда более простые и надежные спо­собы возобновления контракта — вместо повседневно­го добросовестного оказания услуг достаточно поддер­живать хорошие отношения с несколькими ключевыми лицами, занимающими ответственные должности.