Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

Но особенно ударил по гордости князя распущенный его врагами слух, что-де «Михаил не поедет в Орду и с позором убежит в Литву или к немцам»!

– Я не допущу такого позора! – решил великий князь. – Мой сын у татар, а я побегу в Литву? Чтобы погубить свое дитя?! Поеду к царю с богатыми подарками, золотом и серебром, и попробую упросить его…А если Господь не смилостивится и царь не поверит мне, путь тогда моя голова падет на сырую землю, но мой сын будет жив! – И князь отправился в свой последний путь в Орду.

Когда он добрался до своего стольного города Владимира, там его ожидал татарский посланец Ахмыл. – Великий хан ждет тебя, Мыхаыл, – сказал он. – И поспеши к сроку – тебе дан всего месяц! А если вовремя не придешь, тебя и твой улус ждет жестокое разорение! Коназ Юрке и славный Кавгадый говорили великому хану, что ты боишься государева гнева и не прибудешь в Орду!

Тверские бояре были категорически против поездки своего князя. – Ты идешь на верную смерть, – говорили они укоризненно своему князю. – Лучше пошли туда сына Александра. Там уже твой сын Константин…Вот они вместе с Александром сумеют упросить государя! Царь Узбек сам молод и легче поймет своих сверстников!

Но Михаил не послушался их и отправился дальше, оставив своим сыновьям грамоту, в которой разделил тверскую землю на уделы, дав вотчину каждому из них.

Так, в путевых тяготах и горестных размышлениях, следовал великий князь Михаил навстречу своей судьбе.

Наконец, 6 сентября, едва забрезжил рассвет, князя и его бояр разбудили сторожевые воины. – Мы видим татар, наш господин! – крикнул старший дружинник князю. – Но войско небольшое!

Князь быстро вскочил и набросил на себя протянутую слугой железную кольчугу, натянул шлем и, выпрыгнув из телеги, поспешно сел на коня, подогнанного слугами. Бояре поступили также, и навстречу приближавшимся степным всадникам двинулся небольшой, но хорошо вооруженный отряд.

Сторожевой татарский разъезд надвигался подобно грозовой туче. За сотню шагов до сближения с русскими татары разделились: одни из них остались в стороне, наблюдая за встречей, другие же продолжали следовать вперед.

– Кто вы такие?! – громко крикнул передовой татарин с длинной седой бородой, на редкость густой и ухоженной. – Зачем идете в нашу Золотую Орду? – И около двух десятков татар остановились, преградив путь княжескому каравану.

– Это я – великий суздальский и тверской князь Михаил! – прокричал в ответ своим зычным голосом русский князь. – Еду со своими людьми на царский суд!

– А, Мыхаыл! – весело сказал красивый пожилой татарин. – Тогда – айда! Наш государь здесь со всеми своими людьми! Можешь ехать дальше! Твой путь чист! – И татары по мановению руки своего военачальника стремительно поскакали вперед, почти мгновенно исчезнув из вида.

– Как птицы! – только и успел сказать князь Михаил.

Так он со своими людьми вовремя прибыл в ставку молодого хана Узбека, поселился в большой гостевой юрте, которую выделили ему ханские приближенные, и сразу же послал своих бояр выяснить, примет ли его ордынский повелитель или придется ждать ханского приема. Бояре вскоре вернулись с ответом: – Царь сказал, что примет тебя завтра, наш господин!

Великий князь Михаил стал энергично готовиться к визиту во дворец. Весь день и вечер он сам посещал наиболее знатных татарских мурз, одаривал их, зашел в ханский дворец и через слуг-татар передал ханским женам в гарем богатые подарки. Потрясенная красотой подаренного ей ожерелья, главная жена ордынского хана пригласила князя Михаила к себе, пожелав самолично видеть столь щедрого дарителя. Татары тогда не придерживались большой строгости, свойственной мусульманам Востока, и великий князь беспрепятственно вошел в царственные покои.

Красавица ханша с улыбкой встретила русского князя. – Твой подарок хорош и красив, коназ урус! – сказала она весело. – Значит, ты добр и почтителен! А тут о тебе ходят такие нелепые слухи…Будто ты злой и грубый! Однако, это не так! Как же получилось с сестрой государя Кончакой?

– Это несчастный случай, государыня, – тихо сказал, прослезившись от слов знатной татарки, князь Михаил. – Супруга Юрия простудилась и сильно устала во время далекого похода…У нее был сильный жар еще до жестокого сражения! Мы надеялись ее вылечить и поэтому задержали у себя! Однако случилось горе, и славная царевна скончалась из-за болезни!

– Тогда мне все понятно, несчастный коназ урус…И я попрошу своего супруга быть к тебе милосердным! – молвила своим нежным грудным голосом хозяйка гарема.

– Не за меня упроси государя, матушка красавица, – пробормотал Михаил Тверской, – а за моего сына и моих людей! А за себя я сам буду просить великого хана и постараюсь доказать свою невиновность!

– Ты жалостлив к своему сыну и слугам, почтенный коназ, – сказала, сочувственно кивая головой, первая ханская супруга. – Значит, ты невиновен! Тогда прощай и скажи своим людям, что если возникнет угроза их жизням, пусть они приходят в мою юрту и ищут здесь защиты!

Князь Михаил самолично доставил богатые подарки и весь годовой ордынский «выход» ханскому казначею. Последний, получив, в свою очередь, бакшиш, пообещал: – Я сегодня же покажу твои подарки государю! И скажу о тебе добрые слова…

Наутро князь Михаил был уже у ворот золотого дворца и ждал «высочайшего повеления», но лишь к полудню двери великолепного сооружения отворились, и во двор вышел ханский вельможа Асадай. Стражники, стоявшие у ворот, почтительно склонили головы. – Иди же, Мыхаыл, – сказал грубым властным голосом мурза, – но только один: не велено впускать ни твоих слуг, ни сына!

Михаил Ярославович, склонив голову, медленно переступил порог. Как в тумане, шел он через дворцовые переходы до ханской приемной, а когда стражники, стоявшие там, распахнули двери, великий суздальский и тверской князь пал на колени и медленно пополз к трону ордынского повелителя.

– Салям тебе, Мыхаыл! – сказал хан Узбек, когда русский князь приблизился к золотым ступенькам трона и лег возле них в покорности. – Подними свою башку и дай мне на тебя посмотреть! – Голос молодого хана звучал громко, величественно, но не грозно.

Князь Михаил поднял голову, обратив в сторону своего главного судьи залитое слезами лицо. – Салям тебе, государь! – ответил он. – Крепкого тебе здоровья, славы и богатства на века!

– Якши, коназ урус, если ты искренне проявляешь свою покорность! – улыбнулся ордынский хан. – Однако не все в твоих делах праведно, чтобы я мог поверить твоим слезам! Будем тебя судить, дерзкий коназ! Ты не должен таить в себе хитрости и лжи! Разве не так, мои верные люди?