Тень и Лёд (ЛП) - Шоуолтер Джена

Селеста последовала за ним через разлом. Вейл — его необходимость — убила ее, став бессмертной и вступив в Великую Войну. Через мгновение ее волосы начали мерцать, словно их посыпали бриллиантовой пудрой, кожа приобрела более глубокий оттенок, словно ее погрузили в поразительную смесь золота и бронзы, а глаза заблестели.

Бессмертие шло ей. Преуменьшение. Бессмертие чертовски шло ей.

Теперь, когда Селеста была мертва, осталось девятнадцать воинов…

Неправильно. Вейл сменила Селесту. Между Ноксом и победой все еще стояло двадцать воинов.

Вейл понятия не имела о том, что она вписалась в смертельную схватку и только что стала его врагом и главной мишенью для всех участников.

Вейл насмешливо ему отсалютовала.

— Раз уж я сейчас ничего не предпринимаю против тебя, почему бы тебе не рассказать, почему я вижу всю жизнь Селесты в своей голове?

Ее воспоминания? Нет. Невозможно.

— Ты ошибаешься. Ты не можешь…

— Окцизор, родная сфера Селесты. Гуннар, ее любовник. Ее возлюбленный, — поправила она. — Ты отрубил ему голову.

Она забрала воспоминания Селесты. Как? Почему?

Ответ нашелся за одно мгновение. Вейл обладала собственной сверхъестественной способностью. Поглощала ли она только воспоминания или все, что составляло личность человека? Например, его природные способности?

Если это так… теперь Вейл могла сделать свое тело невидимым и неосязаемым.

Он погладил подбородок. В любом случае, она делала то, чего не смог сделать ни один другой участник, и у нее был потенциал стать самым опасным соперником за всю историю Великой Войны.

Забудем о минусах на мгновение. Если бы ей удалось выкачать воспоминания врагов Нокса, она могла бы поделиться с ним их секретами, возможно, даже найти надежный способ разорвать связь с Анселем. Что же. Возможно, именно поэтому она была необходима Ноксу. Возможно, Вейл была нужна ему не для выживания на Терре, а для выживания после войны.

Но оставалась еще одна проблема. Как только она узнает о последствиях войны, ее слова станут для него мусором. Она захочет его поражения.

Голос наставника прошептал предупреждение из прошлого. «Твои враги будут атаковать только в двух случаях. Когда ты готов и когда нет, только тебе решать, как это произойдет».

Нужно забыть о том, что Вейл может сделать для него. Нокс должен покончить с ней здесь и сейчас. Такого опасного конкурента нельзя оставлять в живых. И в этой обстановке он мог сделать убийство максимально гуманным, даже безболезненным.

Он крепче сжал свой кинжал…

{Защищай ее. Пока. Она необходима}

Появилась оговорка… «пока». Он мог бы уделить ей несколько дней, даже неделю. Или две.

Очень хорошо. Он отсрочит ее казнь.

— Мы собираемся провести некоторое время вместе, — сказал он.

— Соседи по комнате. Ура.

Нокс нахмурился.

— Ради твоей безопасности, ты должна помнить, что я не прощаю людей и презираю угрозы.

— Неужели? Так с чего я взяла, что ты их любишь? О, да. Потому что ты постоянно их раздаешь, — съязвила она и вздернула подбородок.

Он проигнорировал ее замечание и сопутствующую ему вспышку вины.

— Когда речь заходит о моей безопасности, я сначала действую, а потом задаю вопросы.

— Это замечательно, великолепно. Но вместо того чтобы вновь мне угрожать — что, кстати, становится привычным — почему бы тебе не отпустить меня, как предлагалось изначально? — Чем больше она говорила, тем меньше убедительности было в ее голосе.

Он оглядел ее с головы до ног. Рубашка, которую она позаимствовала у него, была пропитана кровью и порвана на воротнике. По крайней мере, рана от меча Селесты в процессе заживления, благодаря бессмертию Вейл.

Она покачнулась, несмотря на восстановление, и он сказал:

— Должно быть, у тебя внутренние повреждения. Ты теряешь силы.

— Должно быть? Спасибо, Капитан Очевидность, я не заметила. — Она вздохнула и, казалось, поникла. — Прости. Я не хочу огрызаться. Меня просто никогда не протыкали ножом, так что не уверенна, как правильно себя вести после инцидента. Это хорошее оправдание, верно? Ты принимаешь его?

— Не думаю, что ты должна упоминать о методах, которые используешь, чтобы манипулировать мной. — Но это было очаровательно.

Очаровательно? Хмурый взгляд вернулся.

— Я не пыталась убить тебя ранее, — сказала она. — Только хотела тебя ранить.

— А что потом, хм? — Он ощупал ее спину, проверяя, нет ли оружия.

Вейл наклонилась к нему, словно отчаянно нуждаясь в его тепле.

— Я собиралась связать тебя, а потом придумать путь побега.

— Связать врага. Превосходная идея.

Он взял ее на руки.

Никакого сопротивления. Она положила голову ему на плечо.

Либо она была в шоке и слишком слаба, чтобы сопротивляться, либо какой-то ее части, нравилась какая-то часть него…

Его грудь сжалась. Нокс уложил ее на кровать и осторожно связал запястья лианами деревьев. У него были цепи, спрятанные в шкафу, тонкие металлические звенья, которые она не могла разрезать или сломать. Связанные руки — лучший выбор, но он не мог заставить себя использовать их и испортить ее кожу.

— Это действительно необходимо? — спросила она. — Я выучила свой урок, честное слово. Мечи опасны, и мы не должны с ними играть.

Он наклонил голову и прищурился, глядя на нее так же, как часто смотрел на своих жертв. Выражение, известное как «взгляд смерти».

— Ты можешь оставаться связанной, или я убью тебя. Выбор за леди.

Наступила тишина, в ее голове явно шла работа мыслей. Ей действительно нужно было подумать об этом?

Потом Вейл вздохнула.

— Привяжи их. Пока. Но я оставляю за собой право пересмотреть свое решение позднее.

— Очень жаль, так грустно для тебя, — сказал он, используя ее собственные слова против нее самой. — Пока мы вместе, я оставляю за собой право принимать за тебя решения.

— О, отлично. Я так рада, что ты понимаешь, — продолжала она, как будто он ничего не говорил. — Из-за того времени, что ты провел в ледяной ловушке, ты знаешь ужасы принудительного заключения и не хочешь, чтобы меня постигла та же участь. Это так мило и чутко с твоей стороны. Спасибо.

Пытается вызвать у него симпатию? Ей нужно принять правду: он не испытывал сочувствия.

Чтобы доказать это, он затянул лианы. Когда она вздрогнула, Нокс почувствовал еще один спазм в груди, но не ослабил путы.

— Во всяком случае, это, наверное, к лучшему. В моей голове бушует война.

Кожа вокруг ее соблазнительного рта натянулась, когда она закрыла глаза. Пот выступил у нее на лбу, стекая по вискам.

— Скажи мне, что ты видишь и чувствуешь.

— Ненависть… решимость… необходимость убить… нежелание убивать.

Он обдумывал, стоит ли объяснять то, что, по его мнению, произошло, или позволить ей самой во всем разбираться.

Невежество сделает ее менее или более опасной?

— Ты была права, — сказал он. — Селеста и Гуннар были любовниками. Он случайно не рассказал ей о своем мече? Какими особыми способностями он обладал. — Он пытался говорить небрежно, но у него ничего не вышло.

— Меч… нет. К сожалению.

Правда или ложь? Он выпятил челюсть, но сказал:

— Ладно, давай тебя подлатаем.

Давление в груди только усилилось, когда Нокс собрал медикаменты. К тому времени, когда он вернулся в постель, то удивился, что его сердце не взорвалось.

Не только его состояние ухудшилось. Вейл смотрела на него, ее карие глаза остекленели от боли.

— Так и будешь там стоять? — огрызнулась она. Любой другой стал бы проклинать его существование или умолять о помиловании. Но не его Вейл. — Ты сказал, что залатаешь меня, так что, черт возьми, приступай.

— Когда тебе больно, ты ведешь себя хуже чудовищ Адвевета. Принято к сведению.

Если у нее и была чопорная и правильная сторона, Нокс не видел никаких реальных доказательств этого. И был рад.

Почему ее язвительность так привлекала его? Почему что-то в ней привлекало его? Ему не нужна она или кто-либо еще. Необходима? Едва ли. Она была багажом, который он не хотел нести. Красивым багажом, да, но все равно обременительным.