Законодатели - Вера Крыжановская

– Легенды никогда не бывают совершенно вздорными и неизменно хранят в себе зерно истины, а время и воображение приукрашают его и тем искажают, – ответил Удеа с улыбкой. -

Это растение и многие другие того же рода действительно облечены таинственностью для непосвященного, и чтобы объяснить тебе это, придется вернуться к весьма далекому прошлому.

То, что ты видишь теперь на этой земле, ее флора, фауна и человечество, все это – усовершенствованные плоды работы в течение миллионов лет природы и разумов, которые управляют беспорядочными стихиями. Воля их вызвала из ауры Земли исполинские неуклюжие образы, которые солнечная теплота оплотнила и одарила громадной физической силой. Существа эти – воплощение первобытных сил – будучи грубыми и невежественными работниками, становятся могучими сотрудниками, если ими руководит дисциплинированный ум; тогда они деятельно работают каждое в той стихии, откуда вышли, чтобы слить ее с землею и произвести необходимый взаимообмен. В течение долгих веков такой работы эти эфирные существа настолько пропитываются тяжелыми истечениями земной оболочки, что не могут уже подняться в воздух и, пригвожденные своим весом к земле, кончают тем, что пускают в неё корни, сохранив отчасти некоторое приобретенное ими подобие человека. Известное время эти существа-амфибии составляют особую фауну; но большая часть их погибает во время геологических катаклизмов, а другая, под влиянием солнечной теплоты и стихий, изменяет внешний вид, становясь все более и более плотной. Некоторые из таких существ окончательно углубляются в землю; другие же, наоборот, отделяются от нее, делаясь ползучими, а не то вьющимися, словом, избирают иной путь восхождения.

Но блиставшее над челом эфирных существ пламя, которое вообще служит зрительным органом для существ во флюидическом состоянии, также сгущается и принимает вид одного, двух или трех глаз. Было бы слишком долго и сложно описывать все разновидности этих странных существ. Ты говорил сейчас о мандрагоре? Так вот, на нашей умершей Земле было и другое, еще более ужасное мясоедное растение, пожиравшее человека или животное, захватив его своими растительными когтями.

– Как все это любопытно и интересно! Какой неожиданный свет разливается на тайны мироздания и эволюции существ! – задумчиво и серьезно проговорил Калитин.

– Да, вся природа – это раскрытая книга, на страницах которой начертаны все периоды развития великой земной машины вместе со всем на ней живущим, и надо только иметь ключ к этой азбуке. Невежда запутывается и теряется среди законов, кажущихся ему крайне сложными; на самом же деле они очень просты и действуют по единообразному плану. Например, разве лапы и ноги некоторых животных, или даже наши конечности не похожи на корни? Это – явный след эволюции, но никто на это не обращает внимания, – добродушно закончил Удеа.

Подобные разговоры производили на Калитина глубокое впечатление; поэтому он страстно желал скорее изучить и глубже исследовать чарующие тайны творения. Однажды, во время обычной беседы с Дахиром, он высказал ему свое нетерпеливое желание скорее приобрести знания и достичь посвящения. И маг с любовью посмотрел на него.

– Твое желание, сын мой, законно и достойно уважения, но всему свое время. Не забывай, что поспешность – признак несовершенства, и продолжай усердно работать. Как только ты будешь достаточно подготовлен, я наложу на тебя испытание одиночеством; а если ты с честью его пройдешь, то это будет большой шаг вперед.

– Прости, учитель, но я не понимаю пользу одиночества. Несомненно, оно способствует сосредоточению на молитве; но подвинет ли меня к науке и знаниям одна молитва, и чему могу я научиться один, без наставника, который просвещал бы меня? – с тревогой и смущением спросил Калитин.

– Ты ошибаешься. Уединение само по себе является могучим и мудрым руководителем. Наедине с самим собою, имея товарищами одни лишь стихии, ум проходит через удивительное посвящение, наставниками его становятся силы природы, отвечающие на вопросы, которые задает мозг ищущего. Одиночество и безмолвие – это два великих двигателя для выделения астральных сил. Свет нуждается в воздухе для распространения, и свеча тухнет в слишком спертом пространстве; так и внутренний свет подчинен тому же закону. В тяжелых, густых и материальных излучениях толпы мысль становится тяжелою, внутренний свет туманится и даже гаснет; а в глубоком безмолвии одиночества, вдали от тяжких и смущающих веяний людского стада, человеку легче собрать воедино всю могучую силу своих мыслей и направить их к желанной цели.

Калитин слушал с блестевшим взором и вдруг восторженно воскликнул:

– Ты говорил, что мне предстоит жить в течение нескольких тысячелетий? Порою эта мысль ужасает меня, и я боюсь сойти с ума; а временами, как, например, в эту минуту, я чувствую себя несказанно счастливым при сознании, что в моем распоряжении столь громадное время для изучения великих тайн. Но мне так хотелось бы понять, что это за таинственное вещество, которое придает хрупкому человеческому телу такую живую силу жизни, что оно в состоянии противостоять закону разрушения почти до бесконечности. Прости, учитель, если я задаю такие вопросы, на которые ты не можешь ответить мне.

– Нет, твое желание знать истину так законно, что я охотно дам тебе краткое объяснение. Что же касается того, чтобы постичь все свойства и способы употребления этого таинственного вещества, наполняющего Вселенную и составляющего ядро, на котором производится формовка всех планет и которое является питательным соком миров и существ, этого никто еще не постиг.

Вещество это, называемое нами первородной материей, представляет как бы самое дыхание неизреченного Существа, Которого никто не знает и не может постичь, а Оно непрерывно работает за священной, окруженной пламенем оградой. Дыхание это, заключающее в себе все, – звук, цвет, свет, аромат, – появляется в виде легкого пара, обладает умопомрачительной вибрацией и превращается в жидкий огонь, а потом разливается исполинскими каплями, которые кружатся в пространстве до тех пор, пока не накопится студенистая субстанция, утяжеляющая и замедляющая неописуемую быстроту вибрации. Студенистая масса, – я говорю «студенистая» по сравнению только, ибо тонкость этого вещества не поддается описанию, – приходит во вращательное движение, мало-помалу сгущается и наполняет астральную форму, моментально начертанную одним из созидателей планетной системы.

Великий работник и исчислитель пространства своим могучим разумом начертывает геометрические фигуры пути, по которому должны следовать большие и малые планеты формирующейся системы. Первыми образуются и занимают свои места исполинские агломераты, которые мы называем солнцами, и их огненные лучи поддерживают в работе первородное вещество, а под их действием оно испаряется и распыляется, пропитывая собою и оживляя все атомы материи. Там, где солнечная теплота не касается первородного вещества, оно остается в бездействии, как в огромных пространствах между островками планетных систем.

Солнечная теплота иссушает студенистое вещество, которое заключает в себе астральную форму всего – камней, растений, животных, – и пробуждает жизненную деятельность первородной материи. Возьмем, например, яйцо. Форма птицы невидимо заключена уже в самом его веществе. Теплота сушит белок, и невидимая форма становится видимой; атом первородной материи, будучи внедрен огнем оплодотворения и приведен в действие теплотой, притягивает из пространства потребные ему вещества для образования тела, клише которого было готово, и… работа окончена; из яйца, служившего как бы колыбелью, выходит определенное существо, способное развиваться и размножаться.

В обыкновенных организмах жизненная сущность находится в известном количестве, и существует определенное время, по истечении коего собранная на астральном клише материя разрушается и наступает то, что мы называем смертью. Введенный же в какой-либо организм – растительный, животный или человеческий – в другой пропорции, жизненный эликсир сообщает ему способность непрестанно обновлять составляющие его клеточки, поддерживать в них юношескую силу и мощь; а так как первородная эссенция содержит в себе все стихии, то она и делает всякого, ею насыщенного, неуязвимым для их действия.

Это и применимо к нам, бессмертным. Мы никогда не стареем, можем жить планетной жизнью и исключительно способны к умственной работе.

Но вернемся к заурядному человеку. У него, как и у нас, мозг – это машина, больше всего поглощающая первородную силу, которая разлита по всему организму, особенно если он занимается деятельной умственной работой. У человека ограниченного и ленивого первородная материя остается в костях и мясе, увеличивая его размеры и часто физическую силу.