Мир Сил - Николай Ханов

— Черный прыгун, — сказал Синх, качнув посохом в сторону, откуда раздался звук. — Слюна ядовита, противоядия нет. От укуса пойдешь черными пятнами и умрешь за половину дня.

За валуном лежала здоровая крыса, пронзенная длинной стрелой… Если конечно бывают крысы длиной с локоть и покрытые черной чешуей. Непропорционально большие задние ноги с внушающим набором когтей и пасть словно из какого-то фильма ужасов. Маленькая, безгубая, набитая торчащими во все стороны клыками. Если у них такие «мелкие твари», то, что будет на заставе?

— Пошли дальше, и аккуратно, их может быть несколько, — отвлек меня голос Синха.

К счастью, больше нам никто не встретился. Только ближе к вечеру увидели небольшой встречный караван из пяти телег под охраной двух синих.

На ночлег мы расположились в каменном бараке с забранной мелкой решеткой окнами. Как пояснил Синх, такие бараки расположены вдоль дороги в одном дневном переходе друг от друга. Закрываются наглухо, в них можно переночевать, не боясь проснуться от укуса какого-нибудь прыгуна.

— А что будет, если к бараку придет кто-нибудь из крупных тварей? — спросил я, вытянув гудящие ноги. Весь день без перерыва топать по горам это не шутка, даже после изуверской закалки сенсея.

— Тогда мы умрем, — меланхолично ответил Синх. Он что-то зашивал в свете небольшой лампады. — Если через заставу прорвутся крупные твари, мы им точно ничего не сможем сделать. Разве что убежать и залезть куда-то на скалу. Но если они учуют мясо, то ни за что не отступят — будут стеречь несколько недель, пока мы не умрем от голода, а наши трупы не протухнут.

«Оптимистично…» — подумал я про себя. Даже начинаешь задумываться, что лучше — садист сенсей или тесное соседство с зубастыми и ядовитыми зверушками.

— Хуже всего если из Лесов придет Черный Туман. Все живое в нем гниет заживо, сходя с ума от боли. Сейчас, правда, в монастыре есть Повелительница Огня — она может его остановить, — продолжил мой проводник равнодушным тоном.

— Повелительница?

— Да, она живет в том же доме где и ты, когда не дежурит на Заставе. У нее необычное коричневое платье — ты наверняка ее видел, — Синх бросил на меня быстрый внимательный взгляд.

Прямо вечер откровений какой-то. Мир вокруг обрастает новыми чертами. А «прекрасная незнакомка» оказывается Повелительницей Огня. Знать бы еще, что это такое…

— Давай ложиться спать, впереди еще четыре полных дневных перехода. Я еще расскажу тебе про заставу и тварей, — с этими словами Синх отложил свое шитье и задул лампаду.

Вокруг стало темно и тихо. Только снаружи тихонько подвывал ветер. Что-ж, спать, так спать… Завтра будет новый день опять… Я несколько раз медленно выдохнул и погрузился в привычное состояние чуткого полусна-полутранса.

Глава 2-2

Горы, дорога, река, снова горы… Было бы довольно скучно, если бы не болтовня моего попутчика. Я узнал много нового, например, откуда берутся монахи.

— Мы берем детей крестьян и ремесленников. Каждого второго сына в семье проверяют в пятилетнем возрасте. Самых здоровых и смышленых забирают в монастырь на обучение, — рассказывал мне Синх.

— А как к этому относятся родители? — спросил я.

Синх на несколько мгновений уставился на меня с ничего не понимающим видом. Потом его взгляд прояснился, и он опять рассмеялся.

— Я все время забываю, что ты издалека, — сказал он. — Отдать сына в монастырь — это очень большая честь. Кроме того, семья освобождается от налога на семь лет. В двенадцать лет, если ребенок хорошо учится, его посвящают в Идущего по Пути. Но если он не справляется, то его возвращают назад, — это большой позор. Семье потом трудно выдать дочерей замуж, да и ему самому будет тяжело найти жену. Считается, что это признак плохой крови.

Я задумался. Получается, любой крестьянский ребенок может попасть в касту воинов. Ну не любой, а из самых смышленых вторых сыновей… или как-то так…

— А монахам запрещено иметь семьи?

— Во всех Домах воинов запрещено заводить семью, — Синх уже не удивлялся моим глупым вопросам. — Исключения есть, но их немного. Воину нельзя иметь привязанностей, он должен всецело отдаваться своему Пути. Воин может иметь детей, это не возбраняется, но заботится о них уже его Дом.

Интересная получается система. Воинов готовят с раннего детства, в отрыве от родителей. И они ничего, кроме боевых искусств не видят. Семью им заводить запрещено, но если дети есть, то воспитывает их Дом. Наверняка из этих детей получаются отличные новые бойцы, сильные и преданные.

— Мой отец тоже Идущий, но он погиб на заставе, когда мне было три года, — сказал Синх, словно услышав мои мысли. — Я его совсем не помню, как и свою мать.

На несколько минут между нами повисло неловкое молчание. Обычно веселый Синх угрюмо шел впереди. Наверное, не стоило его расспрашивать про семью…

На краю взгляда мелькнула размытая тень. Я, совершенно не задумываясь, хлопнул по клапану метательного ножа, пальцы зацепили освобожденную рукоять. Рука распрямилась, хлыстообразным движением посылая нож в полет. Левая рука подала копье, тело само развернулось в боевую стойку — копье на изготовке, ноги полусогнуты, слегка напружинены, глаза ищут врага.

Рядом в похожей стойке замер Синх. Время тягуче тянется, все звуки, словно приглушены, даже ветер, кажется, остановился. Вокруг одни безжизненные камни, только журчание речки за спиной напоминает, что эта статичная картина — реальность.

Сложно сказать, сколько времени прошло, пока Синх не двинулся вперед, к камням, куда я метнул нож. Мои чувства опять дали сбой. Все вокруг словно застыло в смоле. Как и я сам.

— Все чисто, — сказал Синх развернувшись. — Отличный бросок, — в руке он держал, что-то похожее на мангуста. В шее этого зверя торчала рукоятка моего ножа. — Это горная ласка, чистый зверь. У него отличная шкура, правда, лучше всего ее снимать зимой.

Синх говорил что-то еще, но я его не слушал. У меня начался форменный отходняк. Руки, за секунду до того крепко сжимающие копье, мгновенно вспотели и начали трястись мелкой дрожью. Колени стали ватными, накатило непреодолимое желание присесть. Время сорвалось с места и ураганом понеслось вскачь. Стук крови в ушах заглушает журчание реки и голос Синха. Медленно двигаясь, на подрагивающих ногах, я присел на ближайший к дороге валун.

— На красный мох не садись, он ядовит.

Я вскочил с валуна как ужаленный и в прыжке развернулся к новой угрозе. Копье пошло назад, готовое проткнуть нового врага. Да только никакого моха на валуне не наблюдалось, ни красного, ни зеленого,