Солнце в кармане - Вячеслав Перекальский

— Дорогой мой друг, спрашивая нас, может быть, ты обратился не к тем специалистам? Иди к банкирам, промышленникам и культуртрегерам — пусть они тебе пудрят мозги. Мы с Фридрихом специалисты другого профиля, и более приближены к немецкому народу, чем многим политикам и высококультурным недоумкам хочется думать. Мы, как и вы живем в демократических странах, а в них все прогнозы делаются на основании мнений наших завшивейших элит!

Элиты живут в мире, который им хочется видеть. Они могут себе это позволить. И может, поэтому ныне, всеми прогнозами, основанными на их мнениях прогоревшие массы подтирают себе жопу. Туда же они ранее отправили свои деньги.

У нас все слушают болтовню истеблишмента, а решает народ. Решают простые Йоханы и Джоны. Это в Азии — как вообразит себе элита, так и будет. По крайней мере, до ближайшей революционной резни. А у нас в Европе понт долго не канает.

И у вас, в Америке, лет через десять, всю семейку Бушов с их шоблой, будут судить на вашем аналоге Нюрнбергского процесса. — Йенс, в пылу "анализа", стал смешивать околонаучные термины с более привычной блатной феней. — А манипулирование сознанием, разная пудра для мозгов, катит до поры до времени… Например, да ты не в курсе! — Я прикупил тут пару, тройку домишек многоэтажных.

Йенс скромничал: ему принадлежал целый жилой квартал в Восточном Берлине, с магазинами, парикмахерскими и кинотеатром, — и сдаю их внаём.

— Мои управляющие приносят списки жильцов регулярно, пробиваю их на счет причастности, — то да сё… Поначалу они русских от других выходцев из соц. лагеря не различали. Как водится, начались всякие эксцессы, около криминальные. Прибегает ко мне один управляющий. Весь в мыле, в саже и с синяком под глазом. Вопит: бунт, погромы, поджоги! А я ему строго указал — прежде чем вызывать полицию, обращаться ко мне или моему заму — Генброльцу.

Иду с ребятами посмотреть на погром и пожар. И правда: с восьмого этажа дым. Поднимаемся: нас встречают какие-то усатые азиаты. Прилично одетые граждане — в деловых костюмах, но с халатами по верху, вместо плащей. Я позже узнал, что это для них праздничная одежда. С подносом в руках — на нем серебряный кованый сосуд с вином и блюдо с жареным мясом на металлических стержнях.

Угощают, кланяются. Какой погром, какой пожар?! Тянут внутрь. Хотят усадить за стол. А в углу, у стены стоит скромный европеец в очках и с бородой. Он, видя моё замешательство, подходит к нам и объясняет: "у Азербайджанских евреев праздник, заходить не стоит, а то до утра не отпустят, но пригубите вина, откусите кусочек мяса, если есть не хочется, и они успокоятся".

Я так и сделал. Потом познакомились, разговорились. Он оказался русским. Вернее русским немцем, но мы их здесь просто "русскими" называем. Он сосед этих азиатов. О предстоящем празднике у них знал. К нему заранее приходили, приглашали на "шашлык". И вовсе не пожар был на восьмом этаже. Это они в специальных для открытого огня приборах мясо жарили. На балконе, так привыкли.

Русский услышал шум и крики на немецком. Зашел к соседям. И увидел, как мой управляющий — бедолага — мечется около прибора для жарки, в кругу усатых мужчин хватающих его за бока и пытающихся ему что-то объяснить. Но это у них получалось так громко, что управляющий совсем ошалел. Залез рукой в прибор для жарки. Обжегся, испачкался углем. Рванувшись к выходу, споткнулся об балконную ступеньку. Упал, ударился о край стула, и, завопив, умчался, ко мне

А русский, Виктор Теслофф, как он представился, переговорил с азиатами, объяснил им наши некоторые законы и правила. Они перетрухнули немного. Не знали, верно, что у нас евреев трогать табу. Приготовились к встрече "дорогих гостей" из полиции. И, по привычке, к даче взяток.

Понравился мне Виктор. Он оказался программистом. Хотя мне всё казалось, не знаю почему, по его жестам ли, по глазам, — не знаю, что он связан с криминалом. Но нет, — я проверил по своим каналам: чист. Позже чаще сталкиваясь с русскими, я обратил внимание, что почти все они производят подобное впечатление, будучи самых разных профессий. У всех криминальный отпечаток во всём, но не уровня уличной шпаны, а какого-то более высокого, интеллектуального, даже религиозного, как это не странно звучит, — криминала.

Позже мой управляющий предложил герру Теслофф, ввиду большого наплыва переселенцев из бывшего СССР, подработку переводчиком, консультантом и переговорщиком в одном лице за хорошую плату. Я одобрил предложение. Но он отказался от денег. Ему, мол, хватает и с основной работы, а помогать он готов и бесплатно. Я всё-таки надоумил управляющего поставить на крыше дома личный шезлонг и столик для герра Теслофф.

Я к чему говорю: простые немцы мало знали русских. И питали свой мозг разными химерами, пока они не стали жить с ними рядом. А пожив, начали их отличать от других эмигрантов. Начали относиться с уважением и ставить порой выше себя в общественной иерархии, хотя и не отдавая себе отчета в том.

А как же иначе считать? Если всё чаще и чаще бежишь к русскому за консультацией. Поначалу на счет новых эмигрантов в районе. А потом и по всяким другим поводам. В итоге, ловишь себя на мысли, что приходишь поговорить просто — "за жизнь", как говорят русские. А в общении с согражданами уже всё чаще замечаешь их отклонения в мотивациях. Вдруг яснее ложь и отчетливей поступки. Замечаешь, то, что было ранее покрыто каким-то флёром…

Одному моему водителю жаловались родственники из маленького баварского городка. У них в городке было несколько семей торговцев. Из поколения в поколение, каждая семья занималась своим узким торговым делом. И вот приехала семья из русского Оренбурга. Семья оказалась большая. И через пять лет, вся розничная и мелкооптовая торговля города оказалась в их руках. У них были низкие цены. У них были товарные кредиты. У них был какой-то невообразимый для местных бартер. Попутно они очистили город и округу от всякого хлама и вывезли его в Россию. А родовитые торговые семьи разорились. Старики ноют на верандах в креслах — качалках, а молодые работают у русских приказчиками.

Конечно, мусора среди переселенцев хватает, но они, не прижившись, возвращаются обратно в Россию, не в пример албанцам и туркам. Эти, потеряв работу, не вернуться на родину, — лучше здесь будут побираться, да воровать по-мелкому, увеличивать криминогенный фон. Но, в любом случае, большинство из них не желает знать, ни язык, ни культуру нашу, ни законы. Организуют свои государства в государстве, куда наша полиция и не сунется.

Не скажу ни чего плохого по этому счету о Турках, но я ни разу не видел работающего Албанца. Нет, статистику я видел. Я говорю, — я не видел своими глазами Албанца ковыряющего землю лопатой или машущего по асфальту метлой.