Обновление статуса - Аннабет Альберт

событием. Он не был уверен, что его тело сможет справиться с ещё большими «воспоминаниями» с Эдрианом.

— Думаю, мы, вероятно, должны пожелать друг другу спокойной ночи, — напряжённо произнёс Ноа.

— Ладно. — Молодой человек встал, склонился над ним и коснулся его губ очередным лёгким поцелуем, на этот раз печальным и тоскливым. — Спасибо.

Он свистнул Пикселю, затем вышел в гостиную, оставив Ноа размышлять о том, за что именно Эдриан благодарен. «Благодарен за то, что перевернул мою жизнь? За то, что украл поцелуй и моё здравомыслие? Или за то, что этот поцелуй трепетно вдохновил и его тоже?»

Последняя мысль была наименее возможной — Эдриан, вероятно, целовал дюжины парней и, судя по всему, что Ноа знал, все гейские поцелуи такие же хорошие и волшебные.

Вытолкнув из своей головы вопросы, не имеющие ответа, он постарался сосредоточиться на сне. Не получалось. Его кровать казалась слишком большой. Слишком холодной. Слишком продуваемой насквозь. Снаружи низким, одиноким звуком выл ветер, пока снег собирался в сугробы. Он поднялся и проверил трубы, а потом крепления. Вернулся в кровать. По-прежнему сна ни в одном глазу. Его тело, казалось, запечатлело воспоминание о том, каково было спать в объятиях Эдриана, и не важно, как он крутился или переворачивался, Ноа не мог вернуть это спокойствие.

* * *

Эдриан не мог уснуть. Поцелуй продолжал крутиться у него в голове, и если бы он был где-то ещё, а не на диване Ноа, он бы подрочил, чтобы попытаться облегчить это ужасное напряжение, растущее в нём. Но мастурбировать на мебели Ноа казалось своего рода неуважением. Он мог пойти в ванную, но это крошечное пространство было слишком близко к комнате, где спал Ноа.

Он перевернулся в сотый раз, пытаясь найти способ заснуть. Но Эдриан продолжал вспоминать тихие звуки, которые издавал Ноа, его вкус шоколада и сна и голодного мужчины, и как он практически таял в его руках. Эдриан целовал много парней, но, ни один никогда так не отдавал себя, и сила этого была невероятной. Всё было… волшебно. Он мог продолжать целовать Ноа часами.

И Эдриан остановился не потому, что ему нужно было сбежать или что-то в этом роде — конечно, он был твёрдым и более возбуждённым, чем когда-либо раньше, но поцелуи Ноа были удовольствием другого рода, и оргазм не был главной целью. Нет, он остановился потому, что хотел быть больше, чем парнем, который ошеломил Ноа. Он хотел быть парнем, которого Ноа выберет.

— Уф. — Восемьдесят фунтов собаки приземлилось ему на грудь, сдвинув на край дивана. — Пёс. Что ты делаешь?

В качестве ответа Улисс развалился ещё больше, оставив Эдриану целых шесть дюймов свободного места.

— Слезь. Слезь. — Эдриан пытался согнать пса на пол, но затем решил вмешаться Пиксель и взгромоздился на его плечо, чтобы залаять. — Оба. Прекратите.

— Что происходит?

Ноа прошёл по коридору, остановившись на кухне.

— Прости, что разбудили тебя. Твой пёс, кажется, считает себя частью пресса для мусора, и его новое занятие — раздавить меня.

— Я не спал. А Улисс обычно спит здесь. Прости.

— Всё нормально.

Боже, этот разговор был таким неестественным, что Эдриан практически ожидал появления табличек с вариантами ответов.

На улице выл ветер, в дом на колёсах пробирался мороз. Ноа потёр руки.

— Тебе не холодно? — тихо спросил он.

— Что? Нет. У меня куча собак… — Внезапно, до него дошло, что может иметь в виду Ноа. — Да. Я замерзаю. Здесь слишком холодно, и я ценю твоё гостеприимство, но это одеяло довольно тонкое…

Он сильно преувеличивал, но не был уверен, сколько именно помощи нужно Ноа. И было действительно прохладно, обогреватель фургона был недостаточно мощным, чтобы справиться с нагрузкой бури.

— Хочешь…

Мужчина остановился, тяжело дыша. Он пожевал свою губу.

Эдриан ждал. Ему нужно было, чтобы Ноа попросил сам. Эдриан не собирался уговаривать его на что-то, за что мужчина будет ненавидеть его утром.

— Хочешь позволить Улиссу вернуть свою кровать? Ты мог бы принести своё одеяло в…

Было темно, так что Эдриан не мог сказать, какого цвета лицо Ноа, но у него было чувство, что оно пылает.

— Ага. Мог бы.

Эдриан сел, обернув одеяло вокруг своих голых плеч. Правда была в том, что молодой человек не замёрз. Ему практически всегда было жарко, когда он спал — вот почему Эдриан никогда не надевал майку для сна — и парню всё ещё было душно от того поцелуя.

Очевидно, бросив попытки найти слова, Ноа показал жестом «иди за мной» и направился в спальню. Эдриана не нужно было просить дважды. Он поспешил следом, с большим нетерпением, чем псы, ожидая любого поощрения, которое было на уме Ноа. Воздух в коридоре был холоднее, чем ожидал Эдриан — щипал его ноги и делал соски твёрже. Геймер не шутил, когда вскрикнул от холода и нырнул под одеяло Ноа.

— Иди сюда. Согрей меня.

* * *

Ноа стоял рядом со своей кроватью, глядя вниз на Эдриана, не уверенный, что сейчас произошло. Эдриан бросил своё одеяло на полу, когда забрался под плед Ноа. Мужчина поднял одеяло и аккуратно постелил его поверх пледа.

Он снова вздрогнул, и это было не совсем из-за морозного воздуха.

Что сейчас произошло?

У него не было плана, когда мужчина приглашал Эдриана обратно сюда — всё, что знал Ноа — это то, что ему холодно, беспокойно, и он не может заснуть, и нуждается в чём-то, что по его уверенности мог дать только Эдриан.

— Всё нормально, — парень похлопал по кровати. — Мы не обязаны делать то, чего ты не хочешь. Мы можем просто немного пообниматься, а затем уснуть.

Ноа лёг рядом с ним, не прикасаясь и, даже не глядя на него.

— Я не уверен, что знаю, как обниматься, — тихо признался он.

— Ты справлялся потрясающе, когда спал.

Эдриан притянул мужчину к себе, его грудь стала тёплой стеной позади Ноа, а его руки побуждали Ноа расслабиться, поглаживая бока и живот. Эдриан переместил руки, чтобы Ноа расположился на его плече, и поцеловал рядом с ухом.

— Вот так, — прошептал Эдриан. — Разве не было бы приятно так спать?

— Да.

Будучи маленьким ребёнком, Ноа любил складывать на себя все одеяла и спальный мешок, стараясь отогнать плохие сны в бухте старой, продуваемой насквозь фермы. Ему нравилось засыпать под тяжёлым весом. Даже сейчас ему нравился его большой тяжёлый плед.

Но одеяла не могли сравниться с Эдрианом, не могли заставить его чувствовать себя в такой безопасности, как он чувствовал себя рядом с этим молодым