Примус - Михаил Чулаки

- Вскрытие почки покажет. Это называется: гистология. Заключение экспертов несколько откладывается.

Ему захотелось чихнуть, но при малейшей попытке шов отозвался острой болью. Оказывается, человек чихает всем телом, и разрезанные мышцы запротестовали. Он подергался-подергался, но все-таки чих удержал. Никогда и не догадаешься заранее, с какой стороны возникнут сложности.

- А вы хирургу платили? - интимно спросила жена культуракадемика. - Мы заплатили пятьсот.

- Может, надо было? - забеспокоилась Джулия. - Так полагается?

- Как видишь, он и без платы меня не зарезал, - усмехнулся Герой. - Вовсе не надо.

- И кровозаменитель покупали, и бинты, и катетеры, и кровь мы с сыном сдали на случай переливания, - перечисляла озабоченная женщина. - Бесплатная больница считается, а все равно обошлось нам!

- Вот видишь, а нам не обошлось, - с удовольствием подвел итог Герой. Никто ничего не просил: ни крови, ни заменителя.

Он подумал, что здесь сразу вычисляют, кто из пациентов угодлив и слабохарактерен - с тех и дерут. А в нем почувствовали достоинство и крепость характера. Но аттестовать себя таким образом он не стал.

- Ну что, может, все-таки остаться? - усомнилась Джулия.

- Зачем?

- Затем, что утку подать или судно! - нараспев, объяснила Джулия. - Ясно же: ничто человеческое не чуждо и после операции.

- Ничего, мне велено не залеживаться. Надо вставать, чтобы не было спаек. Обвязаться полотенцем, чтобы подкрепить шов, и вставать. Теперь система активная. Да и прочистили меня перед операцией, к твоему сведению.

- Я подам, если что, - заверила жена соседа. - Неужели не подам? Мне-то не уйти с этой системой.

Пришла Надя с вечерним уколом.

- Ну, что предъявите мне? Попу можете?

Герой попробовал и понял, что даже на бок ему не повернуться: при малейшем напряжении боль оказалась в десять раз хуже, чем при попытке чиха.

- Куда-нибудь в бедро, ладно?

Надя уколола в бедро.

Так что этой ночью ему вряд ли удастся встать. Но признаваться он не желал.

- Идите-идите, все нормально.

Дамы ушли наконец. Надо было спать. Рядом сосед пилил жену шепотом: чтобы не мешать. Но шепот мешал почему-то даже больше, чем громкий разговор.

Герой лежал и наливался раздражением. На все сразу - на то, что этот слизняк жалуется, на то, что изводит скромную женщину, которая ответить не может или не хочет по доброте, на то, что на глупые регалии деньги у него есть, на то, чтобы платить зачем-то хирургу, а на сиделку - нет. "Догадливые ребята сидят в Кембридже", - подумал снова. Неужели здесь у нас нет таких же догадливых ребят?! Когда столько простаков жаждет почестей! Академик культурологии объявился! Да и все вокруг вдруг стали академиками: "Академия Технических Наук", "Академия Акмеистики", какой-то неведомой, "Петровская Академия", "Театральная Академия", "Гуманоидная Академия" - а может быть, "Гуманитарная". Филя недавно хвастался, что он теперь тоже академик - купил себе титул, кажется, в "Академии Моральных Изысканий".

Тут-то и явилась мысль. Идея. Или, современно выражаясь, бизнес-план. Надо организовать еще одну академию - и стричь вступительные взносы!

Тот самый Боря Кулич, ноблец несостоявшийся, однажды важно сформулировал за столом у Фили, когда его прижали насмешками: "А зато мы - хранители опережающих идей!" Тогда Герой только засмеялся важности Бори, а теперь вдруг оценил - задним числом.

Академия Опережающих Наук - вот что нужно снобам, всю жизнь мечтающим об академических лаврах. И станут они все как один академики - и заплатят за эту честь предусмотрительному Братееву! А что слово заимствовано от завистливого Бори - ничего, судиться он не станет. Можно будет, кстати, и Борю принять - со скидкой.

Академия. Опережающих Наук. АОН. Кто же не захочет? Кто не опережает хотя бы в заветных мечтаниях? АОН - так похоже на вожделенное для каждого ученого мужа АН, настоящую Академию Наук - без уточняющих эпитетов. С лишней вставной буквой даже еще убедительнее. Округлое вообще склоняет к любви и вере. Солнце круглое. И купола. И лысые головы. АОН - звучит легко и небесно, "Элерон" напоминает, "Орион".

Герой забыл, где он лежит, где у него болит. Вот надежный путь к богатству и независимости. Чтобы не идти на содержание к богатым бизнес-дамам. Он отныне не альфонс, он основатель АОН!

Проснулся он от вкрадчивого голоса из больничной трансляции: "Меряем температуру". И почувствовал, что желательно ему встать - чтобы не просить себе утку.

Лежал он на спине, но сесть прямо, как это делается обычно, он не смог: слишком больно отдалось в разрезанном боку. Тогда он подтянулся рукой, перевернулся на здоровый правый бок и в таком положении сел. Потом осторожно развернулся и опустил ноги.

Вообще-то боль дикая. Но Герой переждал - и стало легче. Нащупал ногами тапки. Встал. Остальное уже не так трудно. Медленно, приставными шагами - но пошел.

- Вы молодец, - оценила жена культуракадемика, бодрствовавшая при опутанном трубками муже. - Уже встали. Не жалуетесь.

Герой только и сказал в ответ:

- Доброе утро.

Но приятно было, что его достижение оценено.

Глава 16

Через восемь дней он дожил до выписки. Больничное житье изрядно надоело, и хотя бок еще болел сильно, долечиваться гораздо лучше дома.

Джулии он заранее велел приехать к часу, но уже в половине двенадцатого он был свободен.

Арнольд Александрович, с которым за все время пребывания в больнице Герой разговаривал в сумме минуты полторы (видимо, идеология хирурга: надо резать, а не разговаривать), отдал ему в руки справку, называвшуюся солидным словом "эпикриз". От себя он ничего не добавил, кроме пожеланий удачи и успехов в научной работе, - ни диеты не прописал, ни предупредил, что теперь надо подавлять возможные метастазы облучением.

В коридоре Герой прочитал полученную бумагу. Самое интересное содержалось в одной строчке: "Гистология: светлоклеточный почечноклеточный Сr". Его общей эрудиции было вполне достаточно, чтобы понять, что Cr есть сокращенное cancer, то есть "рак" по-русски.

Собственно, Герой мало в этом сомневался. Поэтому остался совершенно спокоен. Спокойно приехал сюда - так же спокойно и уезжал. Рекомендовалось ему в конце эпикриза наблюдение онкоуролога. Ну что ж, пусть наблюдает. Герой насмотрелся здесь в больнице и решил, что профессиональным больным он не станет ни в коем случае: жизнь если все-таки и хороша в чем-то, то вне этих стен. И при сохранении достаточных телесных возможностей. Травиться химиотерапией - слышал он, что применяется такая при раке, - чтобы сделаться инвалидом, у которого вылезают волосы и заводятся язвы в желудке, он не собирался. Жить он согласен на определенных условиях - и он эти условия предъявит, если онкологи захотят от него слишком многого!

Правда, Герой слышал и о людях, притом его сверстниках, которым удаляли опухшую почку, что не мешало им потом жить долго и здорово. И он решил для себя, что почка - уединенный орган и потому не спешит рассылать метастазы в соседние регионы организма. Желудок в этом смысле куда общительнее - и потому опаснее. Возможно, это соображение тоже успокаивало.

Когда он вернулся к себе в палату, там уже сидел небольшого роста аккуратный господин с бородкой - образцовый типаж интеллигента в фильме из чеховских времен.

- Вы на мое место? - бодро спросил Герой. - Ну что ж, желаю.

- А с чем вы лежали? У вас была операция? Это очень страшно?

Ну, - махнул рукой Герой, - трудно сравнивать. Наверное, у меня была сложнее, чем у вас.

Он заподозрил в старичке аденомика.

- У меня тоже сложная, - очень серьезно сказал старичок.

- Вот, тоже академика без всякой отдельной палаты кладут, - сообщил с удовлетворением культуракадемик.

Он все еще мучился со своими трубками.

Герой подумал, что новичок принадлежит к таким же самозваным академикам, как и его сосед. И сказал покровительственно:

- Ничего, все будет хорошо.

Он принялся разгружать свою тумбочку - не зря отстоял этот символ больничного комфорта. Новичок потоптался, отошел, но скоро приступил снова:

- Мы меня простите, мне сказали, вам удаляли почку. Мне предстоит то же самое. Скажите, как это делается? Очень мучительно?

- Ну что вы. Конечно, кое-какие боли есть. Но иначе не бывает.

- А вы волновались перед операцией? Ведь наркоз.

- Простите, но это очень индивидуально. Я, по некоторым причинам, совсем не волновался, но это дело сугубо личное.

- А я волнуюсь, - простодушно вздохнул новичок. - Как так - наркоз! Почти смерть на время.

- Очень удобно, доложу я вам. Я никакой операции и не заметил: лежу, жду, а оказывается, всё давно отрезали и зашили.

- Какой вы спокойный. А я не могу.

- Ну что вы, такой умудренный человек! Вы в какой академии состоите?