Преподобный Порфирий – пророк нашего поколения. Том 1 - Автор Неизвестен -- Православие

Каждый день в пять часов утра я уезжал на цветочный базар в Галацию продавать цветы. Одна моя знакомая покупательница, г-жа Мария, которая работала секретарём в Министерстве, однажды спросила:

— Где у тебя находится теплица?

— В Оропосе, у подножия горы.

— А не знаешь ли ты там одного святого человека, Порфирия, который живёт где-то там, поблизости?

— Так это же мой приятель, я часто его вижу.

Женщина была потрясена и я недоумевал в чём дело:

— Что такое? Что случилось? А что это за человек?

— Так это же святой! Все его только и ищут!

А я ничего такого даже не подозревал. С тех пор только начал как-то по-другому на него смотреть, хотя не много для себя прибавил, не понимал ещё даров его прозорливости. Думал, что это просто очень хороший человек. Однажды я решил посмотреть где он живёт.

Жил он на холме, где построил сарайчик. Вместо двери — старый ковёр, и простая жестяная крыша. Рядом, в вагончике, жила его племянница, Елена, за которой он присматривал. Позже к ним пришла и его сестра Хари́клия. Я заметил, что оттуда никак невозможно было видеть меня в теплице. Расстояние было примерно 2 км. по прямой, при этом вид был закрыт. Я не мог понять, как это он «видел» меня. Итак, я решил узнать его получше, и как-то раз, когда мне пришлось ехать в Афины, я сделал специально крюк, чтобы повидать его.

Примерно полгода спустя после нашего знакомства, он перестал приходить пешком, а приезжал только на машине своего знакомого. Теперь посещения стали реже.

Разные события

(1) Иногда он приводил студентов Богословского факультета и показывал им цветы. Он очень радовался, что они могли видеть сад, лилии, розы, гвоздики, гиацинты, хризантемы и т. д. После окончания «экскурсии», говорил им: «Ну, теперь поможем Евангелу, т. к. мы его оторвали от работы», — и поручал им удобрять клумбы.

(2) Однажды зимним утром, когда я отправился в Афины, то на повороте, где начиналась дорога к Старцу, я остановился, и решил отложить поездку, т. к. падал сильный снег. Было пять часов утра, пред рассветом, я подумал заехать к Старцу, но передумал, и в итоге с большим трудом добрался до фермы. Через два дня я был у него в каливе и он спросил:

— Позавчера, когда ты повернул назад, почему не заехал ко мне?

— Откуда ты знаешь? Это ведь далеко отсюда.

— Я тебя видел. Лучше бы пришёл сюда тогда и переждал.

— Но как же ты видел меня? Ночью почти и в такой снегопад!?

— Да ну тебя… Говорю же, что видел.

(3) Моим соседом по квартире в многоэтажке был г-н Панайотис, глава местного отделения полиции. У него были какие-то семейные проблемы и он попросил меня отвести его к старцу Порфирию. Мы долго откладывали, задержались, и приехали уже почти к полуночи. Оставили машину на шоссе и пошли пешком, около 200 метров до кельи Старца. Там присели возле сосны на лавочку, разговаривая тихо, чтобы не мешать. Было уже слишком поздно. Вдруг, в тишине ночи раздался голос Старца: «Панайотис, давай, заходи!» — Я оторопел. Это меня сильно потрясло. С некоторым воодушевлением я тоже спонтанно зашел внутрь вместе с ним, но Старец не дал: «Нет, ты посиди снаружи». Я просидел около двадцати минут, пока они не закончили, и потом снова хотел войти, поговорить, но он сказал: «ладно, ладно, всё, поезжайте уже».

На обратном пути Панайотис был нем как могила, не вымолвил ни одного слова. Он был бледен и погружён в себя.

Через два дня я пришёл к Старцу и спросил про это дело:

— Что там с моим приятелем, Панайотисом? Он со мной не говорит. Гробовое молчание.

— Плох твой Панайотис… Помрёт от выпивки. Через шесть месяцев, самое позднее, помрёт. А его жена с дочерью уедет в Салоники.

— Жена его, Тзена, уедет?

— Не Тзена её зовут, а Поликсения.

— Откуда ты всё это знаешь!?

— Знаю.

Панайотис бы женат, у него была дочь. С ними вместе жили родственники жены, которые были греко-американцы, люди новомодные, от которых он очень мучался. Тогда ему было 35, и он до этого времени никогда не пил. И однако же, начал пить, и всего за несколько месяцев превратился в алкоголика, был уволен с работы и умер от пьянки, не прошло и полгода. Жена забрала дочь и уехала в Салоники. Всё, как предсказал Старец.

(4) Однажды, когда я поднялся к Старцу, уже смеркалось, и там я застал только его племянницу. Она сообщила, что Старец спит где-то на горке. Это мне показалось странным, т. к. некоторые кельи были уже благоустроены для проживания. Я пошёл и обнаружил его в какой-то коробке.

— Ты почему здесь?

— Не нравится мне там внизу. Не могу.

— Но там же хорошо. Зима на носу, холодно уже… Как ты собираешься наверху здесь жить?

— Ладно, пойдём, покажу тебе.

Между тем, уже довольно сильно стемнело.

— Как же мы пойдем, ничего не видно. Есть фонарь?

— Держись за мою рясу и я тебя проведу.

Мы пошли в густой темноте сквозь кустарник. Я не мог понять, как он уверенно идет по такой темноте. Сам я боялся оступиться и упасть. Мы пришли домой и он показал мне жильё, которое для него приготовили.

— Вот, полюбуйся, сюда меня хотят поселить.

— Но здесь же очень хорошо! Есть и печка на зиму. Поселяйся здесь.

Самому-то ему нравилось жить в бедности, простоте, строгости. Но всё-таки он оказал послушание и через несколько дней, когда я зашел снова, он уже поселился в новой своей келье.

(5) Немного спустя — когда я был у него — пришли строители: архитектор, инженер и подрядчик. Они разложили на столе свой чертеж, а Старец всё переделал. Что бы они ни говорили, он уверенно возражал, и по каждому пункту высказал своё, отличное мнение.

(6) В другой раз мы сидели у него в келье и зазвонил телефон. Старец поставил телефон себе на грудь и включил громкую связь. Звонил один грек, предприниматель из Карибов, и спрашивал благословение на какие-то планы по работе. Он также хотел издавать журнал и книги религиозного содержания. Старец уклонился дать свое благословение и вместо этого говорил:

— Ааа! Сейчас ты сидишь там и видишь перед собой большие находящие волны.

— Точно! Но откуда ты знаешь? Ты бывал здесь?

— Да, бывал. А справа от тебя видно то-то…, слева то-то…

Так, он описал ему всю ту местность, что полностью соответствовало действительности. Человек недоумевал, откуда он