Крыса из нержавеющей стали (сборник) - Гарри Гаррисон

Пистолет бабахнул точь-в-точь как натуральная пушка, пуля свистнула над ухом и попала в ствол дерева. Я обернулся и замер. Этот парень, похоже, психопат.

– Так-то лучше, – произнес он, положив руку с пистолетом на дверцу машины и держа меня на мушке. – Я не промахнулся. Я просто выстрелил мимо. На первый раз. А в следующий раз – попаду. Я чемпион по стрельбе в округе. Понял? И я люблю тренироваться…

– А тебе не кажется, что ты псих? – дрожащим голосом осведомился я. – Из-за одного подозрения палить по людям!

– Имею право. – Он подошел ко мне, держа пистолет на изготовку. – Это не подозрение, а задержание. Я тебя узнал. Ты в розыске. А отмазаться мне просто. Скажу – преступник ухватился за пистолет, случайный выстрел – и тю-тю. Убедительно. Ну что, хочешь подержаться за мою пушечку?

Какое странное совпадение. Психопат, а заодно и полицейский. Ну что же, бывает. Понятно, что ему охота спровоцировать меня на бегство и слегка поупражняться. Интересно, кстати, как ему удалось пройти специальные тесты, рассчитанные именно на то, чтобы не допускать в органы таких охламонов. Нет уж, пускай в другой раз постреляет. И я медленно вытянул руки вперед и заговорил:

– Я не собираюсь оказывать никакого сопротивления, господин офицер. Подчиняюсь вам, хотя и произошла ошибка. Надевайте наручники и забирайте меня.

Он разочарованно глянул на мои руки и вздохнул. Помедлил немного, ожидая от меня каких-нибудь действий, потом снял с пояса наручники и швырнул их мне. Пистолет в его руке при этом не дрогнул.

– Надевай.

Я защелкнул браслет сначала на одной руке – достаточно свободно, чтобы руку вытащить, потом – на другой. Занимаясь наручниками, я не заметил, как он подошел. А он подошел и так стиснул браслеты, что они прямо-таки врезались в кожу.

Улыбался он с садистским наслаждением.

– Попался, ди Гриз. Ты арестован.

Я глянул на него снизу вверх – он был на целую голову меня выше и раза в два тяжелее – и расхохотался. Он сунул пистолет в кобуру и схватил меня. Здоровенный дядька задержал ребенка. И никак не мог понять, почему я хохочу, а объяснять я ему не стал. Просто применил один прием, как нельзя лучше подходивший к сложившейся ситуации.

А именно: врезал ему в пах коленом. Он отпустил руки и сложился пополам. Бедняге было очень больно, и из чувства сострадания я врезал ему еще и по шее – сложенными руками. Теперь ему уже не было больно, поскольку он отключился, еще не рухнув на землю. Я опустился на колени и принялся обшаривать его карманы в поисках ключика от браслетов.

– Что тут происходит? – раздался голос, и двери ближайшего дома распахнулись. Выстрел перебудил всю округу. Придется наручниками заняться позднее. Надо смываться.

– Сами, что ли, не видите?! – заорал я. – Человека ранили. Оставайтесь при нем, а я бегу за помощью!

Последние слова я прокричал через плечо, торопливо удалясь по улице и сворачивая за ближайший угол. В дверном проеме появилась женщина и окликнула меня, но разговаривать с ней мне было что-то не очень охота. Надо шевелиться, пока сюда не нагрянула облава. Да, делишки складываются не вполне удачно. Запястья ныли, пробегая под фонарем, я взглянул на руки – они побелели. Тесные наручники нарушили циркуляцию крови. Легкое чувство вины, возникшее в моей душе после применения не вполне корректного приема, улетучилось напрочь. Надо снять эти штучки, и как можно скорее. В офисе, больше негде.

Избегая главных улиц и держась подальше от людей, я наконец добрался до места. Пальцы к тому времени уже почти не слушались, потеряв всякую чувствительность.

Прошло невыносимо много времени, пока мне удалось достать из кармана ключи. Наконец достал. И тут же уронил. И поднять уже не мог, потому что пальцы не сгибались. Я мог их только трогать, и все.

Да, в жизни бывают тяжелые моменты, и этот, как мне кажется, был из самых тяжелых. Я не мог сделать того, что было необходимо. Я был разбит, убит и сломлен. Попасть в здание оказалось невозможным. Какое тут медицинское образование требуется, когда понятно – если наручники не снять немедленно, то доживать придется с пластиковыми руками. Вот так вот.

– Нет, не так! – прорычал я себе. – Высади дверь, делай что хочешь, хоть ногами открывай.

Да нет же, не ногами! Помертвевшими пальцами я поковырялся в связке ключей, пока не нашел нужный. Затем нагнулся, потрогал его языком, не обращая на грязь никакого внимания. Зажал ключ в зубах. Пока неплохо!

Господа, если вам вдруг захочется открыть замок зубами, то вот вам мой маленький совет – не делайте этого! Видите ли, в чем тут дело, – вам сначала придется долго шевелить башкой, чтобы вставить ключ в скважину. Когда вы это все же сделаете, то придется снова крутить ею, чтобы повернуть в замке ключ, а потом – биться башкой в дверь, чтобы ее открыть…

Наконец я добился своего и рухнул лицом на пол. Да, я помнил, что наверху меня поджидает то же самое. Что же, я повторил свое упражнение и наконец попал в офис. Увы, больше благодаря настойчивости, упрямству и грубой силе, чем интеллекту. Я слишком устал, чтобы думать. Мог только действовать.

Захлопнув дверь локтем, я доковылял до верстака, спихнул на пол ящики с инструментами и разворошил их содержимое. Отыскал наконец вибропилу. Поднял ее зубами и умудрился вставить в полуоткрытый ящик стола, прижал ящик локтем, зафиксировал. При этом поранил губу. Но это были мелочи. Запястья горели огнем, а кисти рук уже ничего не ощущали. Побелели, как мертвые. Похоже, я опоздал. Локтем включил пилу. Поднес к лезвию наручники, изо всех сил растянув цепочку. Пила взвизгнула, цепь распалась, и руки разлетелись в стороны.

А теперь предстоит более точная работа – разрезать браслеты, да так, чтобы не отрезать себе кисти. Дело, скажу вам, не простое.

Когда с этим было покончено, кругом все было забрызгано кровью. Но браслеты были сняты, и понемногу восстанавливалось кровообращение.

А потом я рухнул в кресло и смотрел, как с рук стекает кровь. Онемение вскоре прошло, и накатила боль. С трудом поднявшись на ноги, я поплелся к аптечке и перепачкал кровью весь ящик, пока не отыскал и проглотил две капсулы болеутоляющего. Прочистил раны антисептиком и перевязал. Порезы были скорее неприятные, чем опасные. Не очень глубокие. Закончив перевязку, глянул в зеркало и содрогнулся. Пришлось залепить пластырем губу.

На улице послышался вой полицейской сирены