Много шума вокруг волшебства - Патриция Райс

– Нет, конечно, сэр. Виконтесса приобретает кое-какие вещи у торговца в Соммерсвилле, куда их завозят по заказу герцогини, но настоящие вещи можно приобрести только в Лондоне.

– Какая еще герцогиня?

– Герцогиня Соммерсвилл, сэр. У герцога есть имение неподалеку от города, только в другом направлении. – Неодобрительно качая головой, Манчестер стал чистить от пыли камзол Тревельяна. – Вы можете оставить у нее свою карточку.

Трев смутно помнил старого герцога и герцогиню. Они жили довольно замкнуто и, уж конечно, не собирались приглашать на свои редкие приемы невоспитанных молодых людей вроде него, не признанных своей родней. Впрочем, какое ему до них дело? Трев стал размышлять о красивой художнице. Эта прелестная молодая вдова жила без компаньонки, но пригласила его в свой дом, как будто это было совершенно естественно. Приходилось думать, что она пренебрегает принятыми условностями.

– Мне нужен управляющий поместьем, который больше меня разбирается в сельском хозяйстве, – пробормотал он и тут же подумал, что тогда у него высвободится время, которое он сможет посвятить ухаживанию за художницей.

Да, необходимо еще осведомиться о самочувствии графа. Прошло уже больше месяца после той безобразной сцены, когда ему пришлось сбить с ног дворецкого в доме деда, чтобы проникнуть в комнату больного. Во время последней поездки в Лондон он решил не навещать его, потому что был настолько взбешен отказом парламента прижать его требования, что мог бы убить лакея, попытайся тот задержать его.

Может, старик уже пришел в себя? Треву было важно, чтобы дед находился в полном сознании, когда он наконец представит в парламент заявление о признании законным своего имени. Правда, если деда вынудят признать его своим наследником, он может получить еще один удар.

Из Лондона Трев привезет какие-нибудь изящные украшения, чтобы соблазнить эту недотрогу Люси Джонс.

– Мне нужно проверить, вернулся ли корабль, – сказал он вслух. – Упакуйте мои вещи для поездки в Лондон. Я отправляюсь завтра утром. – Трев надеялся, что «Подружка» уже вернулась в порт, где он оставил письмо с просьбой поставить его об этом в известность. Ему не терпелось начать поиски контрабандистов, которые могли видеть Лоренса. Не нужен ему этот проклятый титул! Он страстно надеялся найти кузена.

Но деду об этом знать не обязательно!

А если Люси Джонс предпочитала играть роль скромницы, он может научить ее, как играть в эту игру вдвоем. За время его отсутствия она должна будет по нему соскучиться.

Синда проснулась с тяжелой головной болью и с таким острым чувством одиночества, что ей хотелось плакать от тоски. В комнате было очень холодно, и она закуталась в одеяло и села на кровати, чтобы посмотреть, какое окно забыла накрыть на ночь. Но стоило ей пошевелиться, как в голове у нее словно молотки застучали.

У нее никогда еще не болела голова. С чего бы ей сейчас так сильно болеть? Она посмотрела на окно, которое было закрыто. Синда снова легла и закрыла глаза. Ей по-прежнему было холодно, но это не из-за сквозняка. Измученная, как будто провела всю ночь без сна, она снова задремала.

Проснулась Синда от запаха жареного бекона. Должно быть, уже пришла Бриджет, а она даже не слышала. Никогда девушка не вставала так поздно. Она торопливо села, спустив ноги на пол, и голову опять пронзила острая боль. Синда со стоном стиснула голову руками, надеясь успокоить боль теплом своих ладоней.

И вдруг сквозь эту боль в ее сознание проникло воспоминание о прошлом вечере, и кровь прилила к ее лицу. Как могла она быть такой наивной? Тревельян пришел к ней не как друг, а как мужчина, которому нужна женщина, потому что считал ее доступной. Тысячу раз дурочка!

Синда неуверенно двинулась к умывальнику. Нет уж, больше она никогда не будет пить кофе на ночь, если после этого так болит голова. Синда никогда ничем не болела. Ее мать презирала болезни, во всяком случае, так она заявляла. Герцогиня Мейнуаринг умела испугать любую простуду. Как Синде ее не хватало! Она даже подумала, не вернуться ли домой.

Но возвращение в лоно семьи означало поражение, а ей это было не по нраву. Она обещала виконтессе написать картину и сдержит слово – даже если для этого ей придется прятаться от Тревельяна. Кроме того, здесь ей все очень нравилось, вот только Тревельян… Если бы не он, она могла бы пригласить сюда сестер или чаще навещать Кристину.

Разумеется, тогда ей пришлось бы обнаружить себя, раскрыть свое подлинное имя. Но к этому Синда тоже еще не чувствовала себя готовой. Она посмотрела в зеркало. Без льняных кудрей Синда казалась себе странной, но с выкрашенными хной волосами выглядела старше и загадочнее… почти как женщина с опытом.

При этой мысли Синда презрительно фыркнула. Опираясь на опыт, полученный прошлым вечером, она может с уверенностью утверждать, что ей никогда не стать опытной женщиной. Отныне она никому не откроет дверь после захода солнца.

Пока Синда одевалась, головная боль постепенно успокаивалась. Восхитительный аромат жареного бекона и горячего кофе заставил ее поторопиться. Она не сумела справиться со своими густыми волосами, поэтому кое-как заколола их шпильками и надела чепчик.

– Доброе утро, Бриджет, – громко поздоровалась она, торопливо спускаясь вниз и пряча под чепчик выбивающиеся пряди волос.

– Доброе утро, миссис, – ответил ей веселый голос. Мать десятерых ребятишек Бриджет умела привести коттедж и полный порядок за считанные минуты. – Какой вы вчера сделали красивый рисунок! Мой муж плавал на похожем корабле. Это было великолепное зрелище.

Корабль? Синда остановилась на нижних ступенях, боясь ступить дальше. Она не умела рисовать корабли. Она отлично помнила, что хотела нарисовать… А правда, что же она собиралась нарисовать? Кажется, в этот момент в дверь постучал Тревельян и отвлек ее. Может, она нарисовала нечто, напомнившее Бриджет корабль? Синда прошла в гостиную посмотреть, не высох ли натюрморт.

Холст был придвинут к стене. А на мольберте она увидела законченный карандашный рисунок с изображением мужчины, который натягивал канаты небольшого парусника, по всей видимости, сражаясь с внезапно налетевшим шквалом. По небу летели косматые серые тучи, паруса надулись от ветра, и мужчина на палубе был без плаща и без шляпы, как будто в теплую погоду.

Синда без сил опустилась на диван и уставилась на мольберт. Она не могла этого нарисовать. Ведь она ничего не понимала в оснастке кораблей! Но на рисунке отчетливо были видны паруса и множество канатов с узлами. Она почти ощущала на своем лице хлесткий холодный ветер. Девушка вспомнила, что проснулась от холода, который неизвестно каким образом проник в комнату с закрытым окном.