Жизнь в средневековом городе - Фрэнсис Гис

обувать своего ученика, давать ему кров и «обращаться уважительно, подобно тому как долженствует с сыном йомена». Иногда ученику выплачивают стипендию — очень небольшую. Порой мастер берет на себя обязанность обучить ученика грамоте, поскольку и ему самому часто есть польза от подчиненного, который умеет читать и писать, а также складывать и вычитать. Для этого дважды в неделю учеников отправляют к нотариусу учить буквы.

День ученика мастера долог и наполнен тяжким трудом. Его положение очень сильно зависит от личности мастера и сложившихся с ним отношений. Добрый мастер — это настоящий подарок небес; возможно, еще больший подарок — преуспевающий мастер. Не меньшая удача и добрая хозяйка: поскольку обязанности ученика не ограничиваются только работой в мастерской и в лавке и он может быть привлечен к любому домашнему труду, очень часто главным тираном ученика становится вовсе не строгий хозяин, а именно хозяйка. В правилах гильдий часто встречается пункт, запрещающий супруге мастера бить его учеников.

Ученичество может длиться по-разному, от четырех лет до двенадцати. Средняя продолжительность — пять лет. Это часто зависит от размера вступительного взноса, как, например, в случае с ткачеством, которое осваивается сравнительно быстро, а значит, является прибыльным. Ученик ткача может стать мастером за четыре года, заплатив четыре ливра; за пять лет, заплатив три ливра; за шесть лет, заплатив один ливр, и за семь лет без всякой платы. Чтобы выучиться на медника, нужно прослужить в ученичестве либо двенадцать лет, либо десять, заплатив двадцать су. Золотых дел мастер принимает в ученичество на десять лет.

Чтобы стать мастером, ученик обязан выполнить пять условий. Во-первых, удостоверить офицеров гильдии в том, то он «благоразумен и предан». Во-вторых, продемонстрировать владение ремеслом. Некоторые гильдии предъявляют к ученику требование создать «образец»: для ученика подмастерья это шляпа, для ученика пекаря — выпечка. В-третьих, ученик должен доказать, что имеет капитал, достаточный, чтобы начать собственное дело. Иногда в качестве такого капитала могут быть зачтены его инструменты, иногда ему требуются именно деньги. В-четвертых, он должен поклясться на святых реликвиях, что будет соблюдать гильдейские законы и обычаи, которые офицеры зачитывают ему вслух, объясняя принцип их действия. И наконец, он платит взнос, который отходит не гильдии, а властителю — в Труа таковым является граф Шампани, — ибо гильдия принадлежит суверену. В 1160 году Людовик VII продал пять из своих парижских гильдий (кожевенников, изготовителей кошельков, перевязей, мастеров, ремонтирующих обувь, и портовых рабочих) вдове состоятельного буржуа, которая с тех стала собирать взносы и пошлины, прежде принадлежавшие королю.

Уплатив взнос, ученик становится полноправным членом гильдии и входит в ремесленную корпорацию — внутреннее ядро гильдии, состоящее из мастеров или мастеров и подмастерий. Повышение в статусе положено отпраздновать — угостить товарищей вином в таверне или, возможно, пригласить их на ужин. Впрочем, вместо праздника можно просто внести пять-десять су в казну гильдии.

Амбиции ученика могут не ограничиваться желанием стать мастером. Он вправе захотеть однажды получить должность офицера гильдии. Офицеры избираются мастерами или мастерами и подмастерьями; их выбор утверждает графский провост.

Изредка случается, что в ученики поступает женатый мужчина, и в отдельных случаях мастер может позволить ученику забирать причитающееся ему питание в свой дом. Однако такие случаи лишь редкое исключение из правил.

Занятие ремеслом дает мужчине шанс скопить скромное состояние. Разумеется, заработать сутулость — еще более вероятный исход, но это опасность, грозящая любому торговцу. Человек снова и снова повторяет одно и то же действие, работая молотом, иглой, пилой, ножницами, трудясь за ткацким станком в течение десяти, двенадцати, четырнадцати часов без перерыва, изо дня в день, мастерством и силой своих рук создавая чаши, статуи, одежду и предметы мебели. Через сорок лет подобного труда он будет согбенным стариком. Однако же, и эта его участь вполне завидна по сравнению с жизнью его праотцев, так же трудившихся, пребывая в рабском состоянии и не имея права получить выгоду от продукта своего труда.

В старинном cite, неподалеку от аббатства Святого Лупа, раскинулся самый густозаселенный район этого густозаселенного города. Это еврейский квартал, старинное гетто Труа. Улицы его едва ли отличаются от других улиц Старого города, за исключением мезузы (маленького пергаментного свитка с письменами из Ветхого Завета) на каждом дверном косяке. Внешне мужчины, женщины и дети, живущие здесь, мало отличаются от своих соседей-христиан, за исключением желтого круга, нашитого на груди у каждого, — «роты» («колеса»). Все они абсолютно свободно говорят по-французски, однако для письма используют древнееврейский. Евреи, как и христиане, зарабатывают себе на жизнь ремеслом и торговлей — среди них есть ювелиры, кожевенники, дубильщики, стеклодувы, ткачи и красильщики. На юге Франции они практикуют виноделие, однако обычные сельскохозяйственные занятия для них под запретом в числе многих других направлений коммерции. Некоторые просвещенные властители, такие как Людовик IX Французский и Эдуард I Английский, милостиво снимали ограничения, наложенные на евреев (даже несмотря на то, что король Людовик в пылу борьбы за христианскую веру сжег бесчисленные тома Талмуда).

Многие евреи ссужают деньги под залог, чаще всего это небольшие суммы. Десятки из них весьма состоятельны и даже владеют землей за пределами города. Некоторые посвятили жизнь ученым занятиям. Гетто в Труа, где расположена одна из самых старых еврейских школ, подарило миру нескольких самых знаменитых ученых Средневековья, таких как Исаак бен Соломон (Исаак Израэли) и его внук Яаков бен Меир, который в прошлом веке председательствовал в верховном синоде Труа. В XIII веке самый видный представитель общины Труа — состоятельный Якоб из Труа, которого называют «Господин евреев». В сущности, он является мэром гетто — закрытого привилегированного сообщества, иностранной колонии вроде тех, которые основывают в Леванте христианские торговцы, или диаспор итальянцев и других наций в Лондоне. Евреи не принадлежат к коммуне и не входят в городскую администрацию. Судебные разбирательства, в которые вовлечены христианин и еврей, должны слушаться графским судом, где свидетельство христианина против еврея и еврея против христианина должно быть подтверждено единоверцем. Еврейские торговцы пользуются полной протекцией на случай грабежа. Если ограбление произошло в другой области, например по дороге в Труа, граф требует возмещения не менее настойчиво, чем если речь идет о христианском торговце.

То же справедливо и в отношении других суверенов. Папа грозит отлучением от церкви, выступая в защиту римских банкиров-евреев. А когда кастильские бандиты нападают и грабят еврейского торговца из Арагона, король Арагона обещает выплатить ему компенсацию за счет кастильских купцов, если король Кастилии не возместит убытки.

Щепетильность правителей, когда дело касается прав еврейских торговцев и банкиров, щедро подпитывается личной заинтересованностью. Впрочем,