Гридень 6. Собиратель земель - Денис Старый

через три года, после курса обучения, который я же и составил, принимали на службу и удельные князья, но, что главнее, великий князь. Посадником может быть кто угодно, это дело Изяслава. Однако, иметь понимание административной работы, документооборота, пусть и в высшей степени примитивного, обязаны служащие того самого посадника.

Вот к примеру, как проводить реформу налогообложения? То, что сейчас — это просто ужас ужасный. Что есть такое «соха», от которой высчитывается налог? Я, живущий здесь, не могу ответить. В день один пропашет одно количество десятин, а второй, в два раза больше сможет.

Так что перепись населения необходима. Отсюда и налог и денежная реформа возможна при накоплении серебра. И тогда существенно лучше будет обстановка, богаче и правильнее.

Может складываться впечатление, что я хочу установить контроль над теми регионами, где будут трудиться выпускники Академии, но на самом деле, это не так. Однако, нужно будет еще убедить власть имущих в том, что никаких тайных дел я вести не собираюсь.

Нужен «подарок» Изяславу, чтобы он меньше смотрел на Братство, как на набирающее политический и военный вес явление. Он уже должен волноваться и опасаться меня и той организации, что я возглавляю. Вероятно, вот эта попытка стравить меня с Ростиславом Юрьевичем, и есть результат страхов и опасений киевского князя.

А теперь он еще узнает, что Братство участвовало в народных волнениях в Суздале и Ростове. Обязательно вспомниться Изяславу и то, как он пришел к власти. Тогда в Киеве произошло восстание. Причем, киевляне поднялись на бунт аккурат тогда, как в стольном граде была дружина Ивана Ростиславовича Берладника со мной в своем составе.

Страшно должно быть любому правителю, когда и его вот так скинуть можно через искусственно созданные народные волнения. Поэтому мне нужно быстро, сразу же после войны с Булгарией, идти за «подарком» для великого князя, за Тмутараканским княжеством. Ну, и поговорить необходимо с Изяславом по душам. Мне нечего скрывать, я уже почти готов делиться. И управляющие — это даже подарок, так как одной из наук у них будет ведение хозяйства.

— Как разместили епископа и преподобную Ефросинью Полоцкую? — задал я вопрос Арону, раз уже затронул его зону ответственности.

— Не жалуются. Все у них есть, два воза еды, бумаги завезли, а также иконы, — отвечал купец.

— Вот и хорошо, но моего иконописца никому не показывать. Точно переманят, а он мне нужен здесь, самородок такой, — сказал я и усмехнулся. — С сегодняшнего дня ты, Арон Наумович, становишься головным войтом. Все хозяйства, производства, торговля — все на тебе. Это не значит, что я не стану вмешиваться в дела, очень даже буду это делать.

Арон встал с лавки и поклонился. Не было заметно в нем энтузиазма. Но на безрыбье и Арон везде пригодится.

— Воевода, а что ты думаешь делать с Ростиславом Ивановичем, сыном галичского князя? — спросил Алексей, который получил аж четыре сотни гривен серебром лишь за то, чтобы вовремя задавать такие вот вопросы.

Я знал об этой сделке. Знал и пока смолчал. К Ростиславу Ивановичу, сыну моего предшественника на посту воеводы Братства, я относился очень благосклонно. Парень он не только правильный, но и с характером. Мало того, так уровень обучения княжича еще год назад мне казался высоким, в индивидуальном мастерстве онзначительно превосходил своих одногодок, что тренируются в Братстве.

— Требую четыре сотни гривен за то, что он станет витязем, — сказал я, непрозрачно намекая на взятку, что получил Алексей.

И пусть в этом времени такие соглашения и не считаются взяткой, но мое отношение к любым тайным делам все знают.

— Как же так, воевода? Разве же это покупается? — возмутился Ефрем, наверное, единственный, кто не уловил сарказма.

— А бывает так, что тысяцкие берут деньги за продвижение других? — вопросом на вопрос отвечал я.

— Так, почему и не взять, коли дают? Я же для общего блага, я же в общую казну Братства, — то ли быстро сориентировался Алексей, то ли, действительно, собирался сдать деньги в казну.

— Сдай, тысяцкий! — сказал я, более не акцентируя на этом казусе внимание. — Итак, по нашим планам…

Я все же собирался ударить по Ростиславу Юрьевичу. Посоветовавшись с епископом Ануфрием, не то, чтобы получил благословение, нет, а вот заверение в поддержкеуслышал. Это развязывало руки.

Зол был епископ и несколько растерян. В нем, наверное, просыпались те чувства, которые побуждали пап римских требовать сожжения или иных кар на инакомыслящих. Мне докладывали, что Ануфрий практически не выходит из церкви, а Спиридон в моментах, когда не принимал многочисленные сведения со всех городов Владимирского княжества, наблюдал, как епископ нескончаемо молится, взывая к Господу, дабы тот даровал ему спокойствие.

Согласие к войне от епископа я получил уже на второй день после возвращения, а когда поступили данные, что пять сотен ратников из личной дружины великого князя спешат на помощь, стало понятно, что у меня полный карт-бланш на действия. Изяслав сказал свое четкое слово в поддержку Братства.

— Витязь-Стоян, что по числу ратных у Владимира? — спросил я у ответственного за разведку.

— Почитай, что пять тысяч, — сказал Стоян.

— Много… Очень много. Без половцев и рязанцев пока соваться не стоит. Ко всем обращаюсь. Есть предложения, как сильно ослабить новгородцев? — решил я устроить мозговой штурм.

Может, у меня идеи закончились или же устал, но ничего существенного в голову не шло. Я хотел добиться победы без сражения, но, видимо, никак. Я хотел бы минимизировать потери, но не вижу, как именно. Будучи почти уверенным в победе, я не хотел будь-какого ослабления Братства. А, как ни смотри на карту города Владимира и его окрестностей, которую общими усилиями нарисовали на скрепленных четырех листах бумаги, не получалось найти вариант так сразиться, чтобы не потерять более тысячи ратных.

При этом, когда я проигрывал сценарии сражения, всегда Ростислав Юрьевич скрывался за стенами Владимира и отсиживался там довольно долго, может, и год. Сражаться без существенных выгод, без серьезных трофеев, не хотелось, и категорически нельзя при больших потерях. Мне не стачивать Братство нужно, мне его наращивать необходимо.

— Воевода, а что, если мы пойдем на Новгород? — задумчиво спросил Стоян.

— Оставим наши земли? Или? — мысль кружилась где-то рядом уже давно, а сейчас я ее пойма и придумал, что можно сделать.

А я ли придумал? Стоян все же хитрец и прирожденный диверсант. Но, что интересно,