Русская басня - Николай Леонидович Степанов

некогда не знаю кто горит,

И никакого он взаимства в ней не зрит.

             Он суетно во страсти тает,

       Но Дух к нему какой-то прилетает

И хочет участи его переменить,

А именно, к нему любезную склонить,

             И сердцем, а не только взором,

             Да только лишь со договором,

             Чтоб он им вечно обладал.

Детина на это рукописанье дал.

                   Установилась дружба

И с обоих сторон определенна служба:

       Детину Дух контрактом обуздал

Нерасходимо жить в одной и дружно шайке;

Но чтоб он перед ним любовны песни пел

             И музыкальный труд терпел,

А Дух бы, быв при нем, играл на балалайке.

                            Сей Дух любил

                                  Забаву

                     И любочестен был,

Являть хотел ему свою вседневно славу:

Давались бы всяк день исполнити дела,

             Где б хитрость видима была.

Коль дела тот не даст, а сей не исполняет,

Преступника контракт без справок обвиняет.

       Доставил Дух любовницу ему,

Отверз ему пути Дух хитрый ко всему.

Женился молодец; богатства в доме тучи

                            И денег кучи.

Однако он не мог труда сего терпеть,

       Чтоб каждый день пред Духом песни петь;

                            А Дух хлопочет

И без комиссии вон выити не хочет.

Богатством полон дом, покой во стороне.

             Сказал детина то жене:

«Нельзя мне дней моих между блаженных числить;

От песен не могу ни есть, ни пить, ни мыслить,

И сон уже бежит, голубушка, от глаз:

Что я ни прикажу, исполнит Дух тотчас».

Жена ответствует: «Освободишься мною,

Освободишься ты, душа моя, женою,

И скажешь ты тогда, что я тебя спасла».

Какой-то волосок супругу принесла,

      Сказала: «Я взяла сей волос тамо;

Скажи, чтоб вытянул Дух этот волос прямо.

Скажи ты Духу: «Сей ты волос приими;

     Он корчится, так ты его спрями!»

             И оставайся с сим ответом,

             Что я не ведаю об этом».

Но снят ли волос тот с арапской головы?

Не знаю. Знаете ль, читатели, то вы?

      Отколь она взяла, я это промолчу;

Тому причина та: сказати не хочу.

                   Дознайся сам, читатель!

Я скромности всегда был крайний почитатель.

Пошел работать Дух и думает: «Не крут

                           Такой мне труд».

Вытягивал его, мня, прям он быти станет,

                   Однако тщетно тянет.

Почувствовал он то, что этот труд высок;

Другою он себя работою натужил,

                   Мыл мылом и утюжил,

Но не спрямляется нимало волосок.

                   Взял тяжкий молоток,

                               Молотит,

                               Колотит

      И хочет из него он выжать сок.

                   Однако волосок

             Остался так, как был он прежде.

             Дух дал поклон своей надежде,

Разорвался контракт его от волоска.

Подобно так и я стихи чужие правил,

Потел, потел и их, помучився, оставил.

ЕДИНОВЛАСТИЕ

            Единовластие прехвально,

            А многовластие нахально.

                    Я это предложу

      Во басенке, которую скажу.

При множестве хвостов, таская их повсюду,

                    Стоглавый был дракон —

Согласья не было законов ниоткуду:

      Глава главе тьму делает препон;

Хвосты... лежат они ни в избу и ни вон,

Лежат они, куда занес дракона сон.

При множестве хвостов, подобно как и он,

            Единоглавый был дракон —

                    Согласен был закон.

            Я крепко в том стояти буду,

                                   Что счастья.......

И праведного там не может быть указа

                           Между людей,

Где равных множество владеющих судей;

Где много мамушек, так там дитя без глаза.

Не о невольниках я это говорю,

Но лишь о подданных во вольности царю.

НЕДОСТАТОК ВРЕМЕНИ

                     Жив праздности в уделе,

                     И в день ни во един

                     Не упражнялся в деле

Какой-то молодой и глупый господин.

Гораздо, кажется, там качества упруги,

Где нет отечеству ни малыя услуги.

             На что родится человек,

Когда проводит он во тунеядстве век?

Он член ли общества? Моя на это справка,

             Внесенная во протокол:

             Не член он тела — бородавка,

Не древо в роще он, но иссушенный кол:

                     Не человек, но вол,

                     Которого не жарят,

И бог то ведает, за что его боярят.

                     Мне мнится, без причин

                     К таким прилог и чин.

                     Могу ль я чтить урода,

                     Которого природа

                     Произвела ослом?

Не знаю, для чего щадит таких и гром,

Такой и мыслию до дел не достигает,

             Единой праздности он друг;

Но ту свою вину на время возлагает;

Он только говорит: «Сегодня недосуг».

А что ему дела во тунеядстве — бремя,

             На время он вину кладет,

Болтая: времени ему ко делу нет.

Пришло к нему часу в десятом Время.

                                 Он спит,

                                 Храпит;

             Приему Время не находит

                             И прочь отходит.

В одиннадцать часов пьет чай, табак курит

             И ничего не говорит.

Так Времени его способный час неведом.

В двенадцать он часов пирует за обедом;

                             Потом он спит,

                             Опять храпит;

А под вечер болван он, сидя, убирает,

      Не мысли, волосы приводит в лад,

  И в сонмищи публичны едет гад,

             И после в карты проиграет.

                     Несчастлив этот град,

Где всякий день почти и клоб и маскерад.

М.М. Херасков 

СОРОКА В ЧУЖИХ ПЕРЬЯХ