Призрачный замок - Маргит Сандему

— С его сестрой — а они близнецы — все было иначе. У Габриэллы не было преимуществ брата. Неудачная помолвка чуть не искалечила ей всю жизнь. Девочка никогда не была особенно уверена в себе. Но я отправила ее к моей мудрой матери в Норвегию, и там Габриэлла научилась любить. Сначала бедных и обездоленных. А потом человека, который не принадлежит к нашему кругу и у которого даже нет фамилии. Но Александр понял их чувства и позволил пожениться. К сожалению, они потеряли своего единственного ребенка. Но вскоре взяли себе приемную дочку и хотят сделать детский дом в своем поместье. Танкред так и не смог понять Габриэллу. Он считает, что сестра напрасно тратит свою жизнь на пустяки. Но мы-то знаем, что свою жизнь растрачивает он сам. Надеюсь, что хоть сейчас ему придется над этим задуматься!

— Я не хотела обманывать его, — ответила Джессика. — Просто так получилось.

— Я знаю. Но ведь и он сделал то же самое. Танкред вскоре все поймет. И осознает, как был жесток и несправедлив с тобой. Ты хочешь, чтобы я дала ему твой адрес?

— Нет, мне тоже нужно понять, что со мной происходит. Мне надо постараться многое забыть и начать новую жизнь…

— Я очень хорошо тебя понимаю. Да и знакомы вы были всего несколько дней, а это не так-то уж и много!

— Нет, — с несчастным видом согласилась Джессика.

В октябре из Нидерландов вернулся Корфитц Ульфельдт и его блестящая свита. Слухи о его успехах распространились по всей Дании.

Успехах?.. Дании действительно была нужна помощь Нидерландов в возможной войне, и Ульфельдт пообещал Нидерландам право на беспошлинную торговлю в Эресунде. И уверил, что Дания всегда поможет Нидерландам, в чем сможет. Его предложения не очень-то заинтересовали Нидерланды, поскольку лишь немногим провинциям была выгодна торговля на Балтийском море. Но Ульфельдт усердно раздавал взятки и подарки и не скупился на вручение датского Елефант-ордена, который присуждался членам только самых аристократических семей. Это возымело свое действие, и вскоре трактат был подписан. Но эта поездка стоило ему многого! Ульфельдт не скупился на расходы и выложил на подарки не много не мало 150 000 риксдалеров.

Да еще и неудовольствие Государственного совета, который мечтал о пакте с Нидерландами, но совсем не собирался предоставлять им таможенных послаблений!

Джессика стояла у окна замка в Хорсхольме вместе с маленькой Элеонорой Софией и смотрела на приближающуюся карету родителей малышки.

В последние месяцы у нее почти не оставалось для себя времени, и девушка была очень этому рада. Она постепенно превращалась в женщину, спокойную и уверенную внешне, но с ранимой душой. Ее светлые волосы немного потемнели, а в глазах затаилась трогательная печаль, которая очень нравилась многим молодым кавалерам.

Доверенным лицом, наблюдавшим за новым управляющим в Аскинге, стала Урсула, сестра Александра Паладина. Она получала регулярные отчеты о ведении хозяйства и была очень довольна. Все письма для Джессики посылались через Сесилию. Граф Хольценштерн был увезен в Орхус, и поговаривали, что он превратился в совершенную развалину.

Стелла часто уезжала из имения, но никто не знал, куда. Так что управляющий чаще всего был в усадьбе в одиночестве, но никогда еще дом не был так ухожен, писала Урсула. Она считала, что Джессика смело может возвращаться сейчас домой.

Но девушка боялась. Она не хотела, страх все еще жил в ее душе… Старый замок, лес… Она хотела передать поместье Стелле, но пока еще до конца не решила… Кроме того, сейчас ей было хорошо. Поскольку она полюбила маленькую Элеонору Софию и девочка отвечала ей взаимностью, Джессика ухаживала теперь только за ней.

— Они едут, — пискнула малышка, прижав нос к стеклу.

Когда карета въехала во двор, обе бросились вниз.

Леонора Кристина, как всегда, в ужасной черной маленькой шляпе — знаке принадлежности к королевскому дому — подхватила на руки младшую дочку. После поцелуев и приветственных ласк дочь короля Кристиана повернулась к Джессике.

— У нас новая гувернантка, — сказала она.

— Это Джессика, — пояснила Элеонора София, — мы с ней вышили для мамы красивую картину.

— Какие чудесные вещи ты говоришь, девочка, — улыбнулась Леонора Кристина.

Джессика сделала реверанс.

— Меня зовут Джессика Кросс. На эту ответственную должность меня рекомендовала маркграфиня Сесилия Паладин, Ваше Высочество. Предыдущая гувернантка вышла замуж.

— Кросс? Это английская фамилия?

— Да. Я последняя из этой семьи.

— Хм… — Внезапно Леонора Кристина улыбнулась. — Если бы вы знали, какой чудесной была наша поездка! Сесилия и юный Танкред Паладин пожалеют, что мальчик не отправился с нами! Какой триумф! Какой почет!

Она исчезла в доме, направившись в комнаты старших детей, и взяла с собой Элеонору Софию, и Джессика осталась стоять в одиночестве.

Вот ей опять напомнили о Танкреде! Но теперь боль стала не такой сильной! Так ей казалось. Она постепенно стала его забывать! И уже почти не помнила его лица. Темные волосы и высокая стройная фигура… Но вот лицо… Тем не менее он был ее первой большой и пока единственной любовью… Закончившейся полным непониманием. Или, что вернее, недоверием и разочарованием с обеих сторон.

Хотя у Ульфельдтов был дом в Копенгагене, Леонора Кристина предпочитала, чтобы Элеонора София жила за городом в поместье, куда изредка приезжали и другие дети. Теперь же, после приезда родителей, вся семья перебралась в столицу.

Но в Дании Ульфельдта ждало глубокое разочарование. Никто не был особенно доволен его действиями в Нидерландах, а казначейство все время требовало отчета о потраченных 150 000 риксдалеров. Да и все почетные обязанности за время его отсутствия были переданы другим. Ульфельдт мрачно бродил по своему громадному дому в Копенгагене и почти не появлялся при дворе. Когда в январе 1650 года король прислал узнать, что с ним такое стряслось, Ульфельдт грубо ответил, что не видит смысла в своем присутствии при дворе. Король оскорбился и забыл об Ульфельдте.

Нидерланды тоже не торопились выполнять взятые на себя обязательства. Корабли, которые заказал для Дании Ульфельдт, были оценены намного ниже, чем рассчитывали голландцы, и сам Ульфельдт предстал в смешном виде.

Леонора Кристина пыталась утешить своего мужа. Она была любящей матерью, но прежде всего считала себя мужней женой. Несмотря на все высокомерие, она искренне и преданно любила своего мужа и по-прежнему видела в нем героя своей юности и человека, которого не смогли по заслугам оценить.

Джессика хорошо уживалась со всеми обитателями дома и членами «маленького двора». Сама Леонора Кристина считала себя принадлежащей ко двору, хотя королева София Амалия придерживалась иной точки зрения. Поэтому у супругов Ульфельдт был свой собственный двор.