Мошка в зенице Господней - Ларри Нивен

Странная, непонятная дружба крепла между Горацием Бари и астрофизиком Бакменом. Бари порой недоумевал: чего Бакмен хотел от него?

Бакмен был худым, шишковатым человеком с по-птичьи тонкими костями. Глядя на него, казалось, что он иногда целыми днями забывает есть. Можно было подумать, что его не заботит никто и ничто в том, что Бари считал реальным миром. Люди, время, власть, деньги были только средствами, используемыми Бакменом для изучения внутренних процессов, протекающих в звездах. Почему же он искал общества торговца?

Впрочем, Бакмен любил поговорить, а у Бари было время слушать его. В эти дни «Мак-Артур» напоминал улей, безумно занятой и кишащий пчелами, а в каюте Бари всегда было свободное место.

А может, цинично рассуждал Бари, ему нравится мой кофе. Бари имел почти дюжину разновидностей кофе, собственную кофемолку и фильтровальные конуса для приготовления его. Он отлично понимал, насколько его кофе отличается от того, который заваривают в огромных кофейниках корабля.

Набил приготовил им кофе, пока они следили за заправкой по экрану Бари. Танкер, заправлявший «Мак-Артур», не был виден, но «Ленин» и второй танкер можно было заметить как два космически-черных яйца, соединенные серебряной пуповиной и вырисовывающиеся на фоне размазанного пурпура.

– Это не должно быть таким опасным, – сказал доктор Бакмен. – Вы думаете об этом, как о спуске в солнце, Бари. Технически так оно и есть. Но весь этот обширный объем нисколько не плотнее Кала или любого другого желтого карлика. Думайте об этом, как о нагретом докрасна вакууме. Конечно, за исключением ядра: оно, вероятно, крошечное и очень плотное.

– Мы многое узнаем, занимаясь этим, – продолжал он, глядя куда-то в бесконечность. Бари, следивший за ним со стороны, почувствовал возбуждение. Он и раньше испытывал такое, но редко. Это означало встречу с человеком, которого нельзя купить ни за какие деньги из тех, которыми располагал Бари.

Бари использовал свое знакомство с физиком не больше, чем тот свое с купцом. Он мог расслабиться, общаясь с ним, как ни с кем другим, и ему нравилось это чувство.

– Я думал, что вы уже все знаете о Глазе, – сказал он.

– Вы имеете в виду исследования Мурчисона? Слишком много записей потеряно, а часть из оставшегося не заслуживает доверия. После Прыжка я работал со своими приборами. Бари, доля тяжелых частиц в солнечном ветре удивительно высока, а гелия – чудовищна! Однако, насколько нам известно, корабль Мурчисона никогда не входил в сам Глаз. Только сейчас мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО изучаем его, – Бакмен нахмурился. – Надеюсь, наши инструменты подойдут для этого. Конечно, их придется высовывать за Поле Лэнгстона. Вероятно, мы будем внизу, в этом разогретом докрасна тумане, некоторое время, и если Поле выйдет из строя, они все испортятся.

Бари изумленно уставился на него, потом расхохотался.

– Да, доктор, это несомненно может произойти!

Бакмен удивленно посмотрел и сказал:

– А-а, я понял, что вы имеете в виду. Это может убить и нас тоже, верно? Об этом я не подумал.

Послышались предупреждающие сирены. «Мак-Артур» начал входить в Глаз.

Назойливый вызов прозвучал в ухе Рода.

– Рапорт инженеров, капитан. Все системы в порядке. Поле держится очень хорошо. Снаружи не так жарко, как мы боялись.

– Хорошо, – ответил Блейн, – спасибо, Сэнди. – Род посмотрел на танкеры, уходившие к звездам. Они были уже в тысячах километров, видимые только в телескопы, как яркие точки света.

Соседний экран показывал белое пятно в красном тумане: «Ленин» спускался в яркий красный сумрак. Команда «Ленина» искала точку Олдерсона – если она вообще имелась.

– Как бы то ни было, Поле рано или поздно переполнится, – продолжал голос Синклера. – Там не будет возможности сбрасывать тепло, и оно будет накапливаться. Это не похоже на космическое сражение, капитан, но без излучения космической энергии мы можем выдержать по меньшей мере семьдесят два часа. Что будет после этого – неизвестно. Никто до нас не пытался проделать этого безумного трюка.

– Да.

– Кто-нибудь мог и попытаться, – весело сказал Реннер. Он слушал их разговор со своего места на мостике. «Мак-Артур» шел с одним g, но все равно требовалось его внимание: фотосфера оказывала большее сопротивление, чем ожидалось. – Я думаю, что Мурчисон пробовал. У Первой Империи корабли были лучше, чем у нас.

– Может и пытался, – рассеянно сказал Род. Он смотрел на «Ленин», уходящий вдаль и прокладывающий путь для «Мак-Артура», и чувствовал беспричинное раздражение. «Мак-Артур» мог бы идти первым…

Старшие офицеры сидели на своих рабочих постах. Конечно, мало что можно было сделать, если бы Поле поглотило слишком много энергии, но Род чувствовал себя лучше на своем командирском месте. В конце концов, было очевидно, что он здесь не нужен.

От «Ленина» пришел сигнал, и «Мак-Артур» заглушил свои двигатели. Заревели предупреждающие сирены, и корабль начал вращаться, пока новое сообщение не известило конца неприятного изменения тяжести. Экипаж и пассажиры поднялись с противоперегрузочных лож.

– Снимите нижнюю вахту, – приказал Род.

Реннер встал и потянулся.

– Ничего не поделаешь, капитан. Конечно, мы замедлим движение, когда фотосфера станет плотнее, но это обычное явление. Трение в любом случае будет замедлять нас, – он взглянул на свои экраны и спросил: – Это не так плотно, как говорят, атмосферы здесь нет, но все же это гораздо плотнее, чем солнечный ветер.

Блейн и сам видел это. «Ленин» был по-прежнему впереди на пределе обнаружения, и его двигатели не работали. Он был черной занозой на экранах, его контуры размазывались четырьмя тысячами километров раскаленного докрасна тумана.

Глаз сгущался вокруг них.

Род оставался на мостике еще час, потом убедил себя, что не прав.

– Мистер Реннер?

– Да, сэр?

– Вы можете уйти с дежурства. Отправьте сюда мистера Кроуфорда.

– Слушаюсь, сэр, – и Реннер направился в свою каюту. Он пришел к тому же выводу – что не нужен на мостике – еще пятьдесят восемь минут назад. Сейчас под горячий душ и поспать на своей койке, отдохнуть от этого кресла…

Трап, ведущий к его каюте, как обычно, был забит битком. Кевин Реннер с целеустремленной решимостью протискивался через него, когда кто-то, пошатнувшись, налетел на него.

– Черт побери! – прорычал он. – Доктор Хорват, не правда ли?

– Мои извинения, – министр по науке отступил назад, безуспешно пытаясь почиститься. – Я еще не привык к гравитации вращения. Впрочем, как и все мы. Это сила Кориолиса швыряет нас в сторону.

– Нет, – сказал Реннер, – это локти, – на лицо его вернулась привычная усмешка. – Здесь в шесть раз больше локтей, чем людей на борту этого корабля, доктор. Я сам посчитал.

– Очень смешно, мистер… Реннер, кажется? Парусный мастер Реннер. Видите ли, Реннер, эта толкотня беспокоит моих людей не меньше, чем ваших. Если бы мы могли держаться в стороне от вас… Но мы не можем. Данные о Глазе необходимо собрать. Другой возможности может никогда не представиться.

– Я знаю, доктор, и сочувствую вам. Но если бы вы… – видение горячей воды и чистой постели отступило прочь, когда Хорват вновь ухватился за лацканы Реннера.

– Еще минуточку, прошу вас, – Хорват, казалось, пытается вспомнить о чем-то. – Мистер Реннер, вы были на борту «Мак-Артура», когда был захвачен этот зонд, верно?

– Можете не сомневаться.

– Я бы хотел поговорить с вами.

– Сейчас? Но, доктор, мое присутствие может в любой момент понадобиться…

– Это крайне необходимо.

– Но мы же летим через фотосферу звезды, как вы могли заметить. – «А я не мылся под душем уже три дня, как вы тоже могли заметить…». Реннер еще раз взглянул на выражение Хорвата и сдался. – Хорошо, доктор, только давайте уйдем с трапа.

Каюта Хорвата была сжата, как и все на корабле, зато она имела стены. Больше половины команды «Мак-Артура» считала эти стены незаслуженной роскошью, но Хорват, видимо, нет.

Он убрал койку в переборку и вынул два кресла из противоположной стены.

– Садитесь, Реннер. В этом перехвате есть кое-что, беспокоящее меня. Надеюсь услышать ваше беспристрастное мнение. Вы же не кадровый военный.

Парусный мастер Реннер и не думал отрицать этого. Раньше он был помощником на торговом корабле и мог стать шкипером, когда покинет флот, обогатившись опытом. Вряд ли он собирался возвращаться на торговый корабль.

– Так вот, – сказал Хорват, – садясь на край стула. – Реннер, было ли абсолютно необходимо атаковать зонд?

Реннер рассмеялся.

Хорват принял это, хотя выглядел так, словно съел несвежую устрицу.

– Хорошо, – сказал Реннер. – Я не должен был смеяться. Вас там не было. Знаете ли вы, что зонд двигался прямо в Кал с максимальным ускорением?