Всегда говори «всегда» – 2 - Татьяна Устинова

– Праздновать наше спасение.

Они не видели, как в агентстве Дарья отошла от окна и как наглухо закрылись жалюзи…

Около девяти вечера Ольга убаюкала Петьку и уложила в кроватку.

Она включила в детской ночник, тихонько вышла. Нужно еще помыть посуду и замариновать мясо – на завтра детям был обещан шашлык и игры на свежем воздухе.

Ольга не заметила, как в комнату прокрались Миша и Маша. Отталкивая друг друга, они продолжили, очевидно, уже начатый ранее разговор.

– У нас есть мама и папа, – доверительно сообщил спящему Петьке Мишка. – Еще Машка есть, только она иногда противная.

Маша, пихнув Мишку в бок, перехватила инициативу:

– У нас еще есть Надя и Дима. Мама не разрешает говорить им «тетя» и «дядя», потому что они молодые.

– А они совсем даже не молодые. Они старые…

Миша попытался оттеснить Машу от кроватки, но она вцепилась в бортик и горячо прошептала:

– Чего ты ему слушать мешаешь? Он же маленький!

– Есть еще дедушка Леня. Он приедет скоро с тобой знакомиться. Только это он мне дедушка и Машке, а тебе уже прадедушка!

– А еще бабушка. Бабушка у нас есть! – Машка стукнула Мишку по голове и тут же получила сдачу.

– Врешь ты все! – крикнул Мишка. – Нет у нас никакой бабушки! Она у нас раньше была, а теперь нет!

– А вот и есть, а вот и есть! Только про нее никому говорить нельзя, даже маме!

– Тише! Разбудишь! – испугался Миша, но было уже поздно.

Петя открыл глаза, скривился и закричал.

– Разбудила! – крикнул Миша, ткнув Машу в бок. – Сейчас нам мама задаст!

– Это она тебе задаст, а меня тут не было! – Маша невозмутимо вышла из комнаты, не закрыв за собой дверь.

– Предательница! – Мишка выскочил вслед за ней, в его голосе послышались слезы. – Маме расскажу, как ты обманываешь!

– А я скажу, что это ты меня заманил к Петьке! – Маша бросилась убегать.

В детской Петька заходился громким плачем.

Мишка метнулся к лестнице, но внизу уже слышались торопливые шаги Ольги.

– Сюда! – позвала Маша из раскрытого встроенного шкафа.

Он заскочил в темное нутро и прижался к сестре.

Затаив дыхание, они слышали, как скрипнула дверь детской, как Петька постепенно затих под Ольгину колыбельную…

– Миш, а мама нас меньше Петьки любит? – шепнула Маша.

– Конечно, меньше, – вздохнул Миша. – Мы уже слишком большие, чтобы нас сильно любить.

– Поскорее бы Петька вырос…

– Все равно он всегда будет меньше нас.

Ольга слышала возню в шкафу, слышала шепот, но задерживать «преступников» не стала. Кто-то из них чихнул, в шкафу что-то рухнуло…

Улыбаясь, Ольга уложила заснувшего Петьку в кроватку и на цыпочках вышла из комнаты.

Солнце припекало совсем по-летнему, но порывы прохладного ветра пронизывали насквозь.

Поежившись, Светлана Петровна запахнула на груди пуховый платок и крепко прижала к себе сумку. В сумке были гостинцы для внуков – конфеты, пироги, клубничное варенье и пуховые носки. Муж ворчал, что носки в конце мая не нужны никому, но она все равно взяла – где тут в каменных джунглях в случае холода нормальные носки найдешь?

Мимо с веселым гвалтом пробежали школьники – первая смена закончилась. Светлана Петровна плотнее прижалась к забору спиной, прячась в кустах сирени. Не дай бог, бывшая невестка увидит, скандалу не оберешься. При мысли об Ольге у Светланы Петровны болезненно сжалось сердце.

Наградил же бог подарочком – выдерга, дрянь, уголовница, и гляди ж ты – в Москве устроилась, при деньгах, машина, как крейсер «Аврора», бриллианты в ушах, одежда, какой Светлана Петровна в магазинах отродясь не видела. Если бы не внуки, она б на Ольгу заговор сделала. Может, и не на смерть, а так, на одиночество. Точно. Пусть бы одна, без Стаса, помаялась, и ни один денежный мешок на нее никогда бы глаз не положил. Она и пошла в прошлом месяце этот заговор делать, только Ильинична предупредила, что порча может на Машу перекинуться…

Внучке Светлана Петровна навредить не могла. Машу, солнышко, кровиночку свою, она очень любила. И Мишу любила.

Так уж случилось, что других внуков, скорее всего, у нее больше не будет. Стас запил по-черному, и конца этой беде не предвиделось, если бы не другая беда – тюрьма. Засадили сына на пять лет за продажу краденых запчастей.

А может, Ольга порчу на него навела, ей-то бояться нечего. Жизнь после того, как Стас отдал невестке детей, пошла наперекосяк… Зинка оказалась не таким и подарком, каким казалась сначала. Родить не смогла. Темная история. То ли аборт первый был, то ли воспалительный процесс после него случился. Когда Стас запил, мигом рога ему наставила. Вернее, сначала она наставила, а потом он запил. А главное, с кем загуляла-то? С охранником из продуктового магазина. Тьфу! Охраннику двадцать едва исполнилось.

Светлана Петровна тяжко вздохнула – как же это унизительно, вот так прятаться, чтобы хоть на минуточку увидеть внуков.

Поездка в Москву, конечно, дело накладное. Но принципиально важное. Не должны дети родную бабушку забывать. А то возраст такой – месяц не увидят и не узнают…

Хорошо, что Стас, перед тем, как его в следственный изолятор увезли, шепнул ей на ушко, где у него заначка. Она эти денежки все до копейки на деток потратит. Вернее, на то, чтобы они вместе с ней наконец оказались.

Поэтому в Москву она будет ездить. Пока денег Стаса хватит и пока она своего не добьется.

В глубине школьного двора мелькнули знакомые русые косички, голубое платьице и белые гольфы.

– Маша! Машенька! – Светлана Петровна прильнула к прутьям забора, но тут же отпрянула – вдруг Ольга рядом? К Маше охранника тогда приставят, вообще не подойдешь.

Но бывшей невестки не было, и она снова рискнула.

– Машенька!

Маша услышала, обернулась, увидела бабушку и подбежала. Не то чтобы с большой радостью, но с готовностью – будто ждала.

– Ух ты, звездочка моя, птиченька моя золотая! – Светлана Петровна через прутья дотянулась до Машиной щечки и поцеловала. Схватила за руку, прижала к своей груди.

Господи, унижение-то какое! Будто она преступница – через забор, украдкой с внучкой видеться!

– Соскучилась по бабушке, соскучилась, детонька…

Машка боязливо оглянулась – тоже Ольги боится! – и отняла у Светланы Петровны руку.

– Здравствуй, бабушка.

Светлана Петровна выхватила из заветной сумки кулек конфет, суетливо начала совать его Маше в руки.

– А бабушка гостинчик тебе принесла! Смотри, какие конфеты!

– Шоколадные?

Маша кулек взяла, но опять оглянулась – точно матери боится!

– Шоколадные, шоколадные. Хорошие, по пятьдесят три рубля за кило.

– Мне нельзя шоколадные, у меня от них алр… арлегия.