Государственный преступник - Евгений Сухов

Глаза Петровской гневно сверкнули:

— Не вмешивайтесь в то, что тебя не касается!

В это время в комнату постучали.

— Войдите, — громко сказала Петровская, выразительно посмотрев на Прохора. Тот кивнул и встал около двери. Вошла горничная.

— Господин Аристов просит узнать, сможете ли вы его сейчас принять?

— Так рано? — выказала неудовольствие Петровская.

— Господин Аристов просил передать свои извинения за такой ранний визит и сказать вам, что оне уезжают, — доложила горничная.

— Ах, вот как. И куда же? — спросила Петровская.

— Оне не сказали.

— Хорошо, передай господину Аристову, что я жду его.

Когда горничная вышла, Петровская сказала Прохору:

— Это неспроста. Ступай в будуар, затаись там и не дыши. Послушаем, что он еще задумал.

Через несколько минут, постучав и получив приглашение, в комнату Петровской, явно смущаясь своего раннего визита, вошел Артемий Платонович. Был он в дорожном сером костюме и с дорожным же саквояжем в руке.

— Артемий Платонович, так вы нас покидаете? — спросила Петровская с неподдельным удивлением.

— Да, сударыня, — со вздохом ответил Аристов, печально глядя в глаза Петровской. — Вы, я вижу, уже работаете над переводами? Право, мне неловко, что вам приходится так утруждать себя. Теперь можете не торопиться, по крайней мере, в запасе у вас несколько дней. Мое расследование зашло в тупик, и я принял решение начать все сначала.

Петровская выглядела обескураженной.

— То есть как?

— Как есть с самого начала. В ходе расследования этого дела была допущена одна существенная ошибка. Я упустил из виду место, где все это началось.

— Вы имеете в виду Володары? — догадалась Петровская.

— Вот именно, — охотно согласился Аристов. — И теперь я хочу исправить досадную ошибку и направиться туда.

— Ну что ж, удачи вам, — вздохнула Петровская, как показалось Аристову, с облегчением.

— Благодарю вас, — с чувством сказал Артемий Платонович и галантно поцеловал протянутую ручку Петровской.

— Ну вот, этот нам мешать уже не будет, — сказала она Прохору, когда отставной ротмистр покинул ее комнату. — В общем, будь готов к отъезду, а мне пора.

В дубовой аллее, прогуливаясь, ее с нетерпением поджидал молодой барон.

— Вы почему здесь, барон? — с некоторым раздражением спросила Петровская. — Разве я просила вас сопровождать меня? Вы же можете напугать мальчишку!

— Я не мог не прийти, ведь быть рядом с вами для меня величайшее наслаждение, — завел свою песню Михаил.

Петровская пристально посмотрела ему в глаза.

— Я вам признаюсь, барон, — наконец сказала она. — У меня была минута слабости, меня захлестнули сомнения, и я подумала о вас. Вы, — она снова заглянула ему в глаза, — хороший добрый человек. Вы могли бы стать весьма удобным мужем, который был бы счастлив одной мечтой, что он может быть любим. И мечта эта со временем, возможно, осуществилась бы, так как постепенно возникшая привязанность к вам стала бы прочнее бурной страсти. Здесь, с вами, я могла бы обрести мир и покой, которых я никогда не знала. Но я не имею права на это, а главное, поймите меня правильно, — я не хочу этого сама. А вам, — она мягко тронула его руку, — надо как можно скорее повзрослеть. Иначе вы никогда не увидите жизни, и она просто пройдет мимо вас.

— Но, сударыня, в прошлый раз вы говорили совершенно об ином. Извините меня за бестактность, но вы заявляли даже о какой-то награде. Самая большая награда, которую я бы мог получить от вас, так это быть с вами рядом, стать вашим… — с жаром продолжал барон, однако Петровская не дала ему договорить.

— Молчите, — сказала она требовательно. — Все, что вы мне хотите сказать, я знаю. Я слышала это уже не однажды и от многих мужчин. И оставьте меня…

— Валентина Дмитриевна, вы причиняете мне невыносимую боль, — в отчаянии воскликнул молодой барон.

— Мишель, давайте договорим позже. В это утро я хочу совершить прогулку в одиночестве.

Петровская медленно пошла в конец аллеи, и Михаил не решился последовать за ней. Несмотря на столь недвусмысленную тираду Петровской и общий тон ее неожиданного признания, он все же продолжал тешить себя надеждой добиться ее благосклонности и взаимности в чувствах. Ведь думала же она о нем! И даже не отрицала могущую возникнуть между ними привязанность, если они будут вместе!

Дойдя до конца аллеи, Петровская огляделась. Никого. Несколько минут она простояла в раздумье, затем повернула назад. И тут услышала приглушенное:

— Барыня!

Она резко обернулась: возле широченного дуба стоял какой-то оборванец и помахивал зажатой в руке бумажкой.

— Чего тебе? — недовольно спросила она.

— Идите сюда, — поманил ее рукой оборванец. — Сюда.

Все это выглядело очень странно. Снова оглядевшись, она нерешительно подошла к нему.

— Вот, это вам, — протянул оборванец Петровской клочок бумаги и вытер рукавом латаной рубахи у себя под носом. — Сенька велел передать.

Валентина Дмитриевна брезгливо приняла из рук оборванца бумагу и прочитала: «Письма у Куськи взял и спрятал в надежнам месте но принести их не магу меня заареставали за силки что я ставил в барской роще. Богом вас прашу скажите маладой барыне чтобы выручала миня принесу вам письма как тока миня атпустят. Сенька».

— Это он сам тебе передал? — задумчиво спросила Петровская.

— Ага, — заверил ее оборванец. — В окошко выбросил. Вы бы это, — он поскреб всклокоченную голову, — рублишком бы пожаловали, а? Коли бы узнали, так батогами бы отдубасили. С них станется!

— Нет с собой, — отрезала Петровская. — А вот если ты узнаешь, где он спрятал письма, получишь красненькую.

— Красненькую? — загорелся оборванец. — А ежели четвертную? — Его глаза хитровато прищурились.

— Скажешь, где лежат письма — получишь, но только тогда, когда они будут у меня в руках, — отрубила Петровская.

— Заметано, барыня! — обрадовался оборванец. — Только вы это, не обманите.

— Не обману, — усмехнулась молодая дама. — Буду ждать тебя сегодня вечером на этом же месте.

— Не-ет, вечером не получится, — снова поскреб кудлатую голову оборванец. — К нему незаметно можно только ночью пробраться. Давайте завтра утром?

— Хорошо. Буду ждать тебя здесь завтра утром, — завершила разговор Петровская и, повернувшись, пошла по аллее к замку.

Глава 17 ВОЯЖ В НИЖНИЙ НОВГОРОД

По приезде в Нижний Новгород Артемий Платонович первым делом отправился в полицейское управление.

— Ну, как ваши успехи? — поздоровавшись, спросил его странный приятель Лаппо-Сторожевский.

— Найдены похищенные вещи господина Макарова, вернее, часть их, представлявшая наибольший интерес для преступников, — ответил отставной штабс-ротмистр. — Именно из-за них он и был убит. Надо полагать, это политическое преступление.

— Значит, все-таки убит?

— Убит, господин полицмейстер. Сомневаться не приходится. Думаю, в скором времени у нас будут находиться все нити этого дела и можно будет арестовать виновных.

Густые брови Лаппо-Сторожевского удивленно поползли вверх.

— Вот как? Не ожидал!

— Они нам известны и в данный момент находятся под наблюдением пристава Обличайло, — оживленно продолжал Аристов. — Оба злоумышленника весьма хитры и осторожны, и до недавнего времени у нас не имелось даже косвенных улик против них. Однако, смею вам признаться, разработанный нами план уже вступил в стадию завершения, и через несколько дней, надо полагать, у нас на руках будут все улики, позволяющие изобличить преступников.

— Прекрасно. Кстати, как там мой пристав Максим Станиславович? Не оплошал?

— Весьма толковый малый, — заверил Аристов. — Без него у меня ничего бы не получилось.

— Весьма лестно слышать, — благожелательно отозвался полицмейстер, — благодарю вас.

— У меня к вам просьба, господин полицмейстер, — заявил Артемий Платонович.

Лицо полицмейстера приняло деловитое выражение.

— Все, что от меня зависит.

— Как вам, верно, известно от господина пристава, фигурантами в этом деле являются госпожа Петровская, а также ее слуга Прохор. — Лаппо-Сторожевский слегка кивнул. — Однако в Нижний Новгород они приехали из Средневолжска втроем: с Петровской была ее компаньонка — некая Маслова. Мне бы хотелось, чтобы вы дали поручение какому-нибудь толковому сотруднику разыскать либо ее саму, либо ее следы после того, как она вместе с Петровской останавливалась в вашей гостинице «Париж».

— Думаю, что с этим проблем не будет, господин Аристов, — ответил Лаппо-Сторожевский. — Еще что-нибудь?

— Да, — ответил Артемий Платонович. — Мне нужен лучший фотограф в городе. Вы знаете такого?