Ваше Сиятельство #5 - Эрли Моури

зала нас встретил Борис Егорович, коротко, но тепло поздравил, затем обнял дочь и к моему удивлению меня. Вообще-то я не ожидал такого от князя. Прежде он представлялся мне человеком крайне скупым на эмоции, а здесь, видите ли, душа раскрылась во всю ширь.

— Теперь к генералу Трубецкому, — сказал Ковалевский. — Он ждет.

— Надеюсь, Дениса Филофеевича там не будет? — с настороженностью спросила Ольга.

— Не будет. Но встретиться с ним вам двоим придется — это уже оговорено, — князь решительно направился к широкой лестнице.

В приемной, просторной, с картиной Багряного Дворца, занимавшей пол стены, нас встретил адъютант его высокопревосходительства, вероятно он был предупрежден о нашем визите, потому как сразу зашел в кабинет и почти без задержки вышел с любезной улыбкой. Пригласил войти.

— Приветствую, ваше высокопревосходительство! — разразился Ковалевский с порога. — Ну, встречай пополнение. Сам понимаешь, от души отрываю.

Генерал аж первого имперского табеля — статный мужчина лет сорока пяти, с русой шевелюрой и седой бородкой — шагнул к нам. Его глаза придирчивые, строгие вмиг стали добрее, улыбка заиграла на лице. И получилось несколько неловко: князь Трубецкой не дал мне рот открыть, чтобы приветствовать как полагалось — сразу заговорил с Ковалевской:

— Оленька! Как же ты выросла! Еще недавно бегала шкодливой девчонкой! — он рассмеялся, подходя к ней, взял обе ее ладони своими, глядя в глаза с отеческим теплом.

— Вообще-то, Сергей Семенович, я была не шкодливой, а любознательной. Такой и осталась, — сообщила Ольга, густо порозовев в щеках.

— Такие нам очень нужны. Мы твою любознательность направим в очень правильное, всем полезное русло, — он подмигнул ей и повернулся ко мне: — А вы, молодой человек, тот самый граф Елецкий Александр Петрович?

— Так точно, ваше высокоблагородие, — я даже каблуками прищелкнул. Может быть это сделал не я, а Саша Елецкий. Мне как Астерию армейские штучки были не милы.

— Вот так сразу, по-военному, — князь Трубецкой переглянулся с Ковалевским и продолжил. — Александр Петрович, на вас у нас особые надежды и подразделение, в котором вы будете служить и проходить обучение определено. Название ему отряд отдельного предписания «Грифон». Вас там ждут к началу июня, полагаю, числа с пятого. Конечно, вы, Александр Петрович будете курсантом, но на очень вольных условиях. Сдача экзаменов, зачетов и все виды служебной и воинской аттестации — это дело обязательное, а посещение занятий будет необязательным. И мы очень надеемся, что этот свободный распорядок, который мы предоставляем вам совершенно исключительным образом, поспособствует тому, ради чего вы здесь.

Вот в этот момент мне очень хотелось спросить: «А ради чего я здесь?». Нет, я знал ответ на этот вопрос, который так или иначе мне озвучивал Ковалевский: ради нового качества воздушного флота; ради того, чтобы дотянуться до тайны древних виман; ради существенного технического прогресса государства Российского. Но мне хотелось знать, как все это видит князь Трубецкой, поскольку в скором времени он станет для меня главной величиной, а мои вольности во многом придется отодвинуть в сторону. Все же я не стал задавать вертевшийся на языке вопрос — время само ответит на него. При чем ответит более обстоятельно, чем генерал первого имперского табеля.

Между тем Трубецкой продолжил:

— Вам, Алесандр Петрович, уже выделено жилое помещение, где вы сможете разместиться с сегодняшнего дня и использовать его всякий раз, когда будете в расположении нашей базы. Туда вас проводит мой адъютант — поручик Ремизов. Ну и главное на сегодня: вас с нетерпением ждут маги из Верховной Коллегии. Говорят, у них к вам очень много вопросов.

— Полагаю, после того, что случилось с вашим модернизированным «Креббом», вопросов добавится, — усмехнулся Борис Егорович. — И с вас, Сергей Семенович, ремонт моей виманы. При чем так, чтоб до завтрашнего вечера техники справились.

— Какой же ты нетерпеливый, Борис. Погостите здесь лишний день, может два. Места у нас, сам знаешь, какие — великолепные. Тем более завтра я все-таки возьму отдых, можно на Зеркальное на рыбалку. А можно и на охоту. Кстати, под Ирстимским кряжем снова тигры появились и зубров там много, — сверкнув аксельбантами на мундире, Трубецкой подошел к окну и посмотрел в сторону близкой тайги, встававшей сразу за восточным краем поселка.

После визита к генералу нас с Ольгой разлучили. Она пошла с отцом к эрмимобилю, возле которого дожидался Стародольцев и несколько офицеров с нашивками технического отдела. Меня же молоденький поручик повел через площадь в сторону двух краснокирпичных зданий, стоявших чуть особняком в юго-западной части поселка. Как выразился Трубецкой, там меня ожидало «жилое помещение», а именно комната на втором этаже, обставленные по-спартански скромно: ни тебе штор, ни гардероба, ни широкой кровати с балдахином — вместо нее узкая, жесткая рядом с тумбочкой. У другой стены стол, два стула и небольшой шифоньер. Вот такие суровые условия дворянину. Но персональный туалет с душевой к этой нищете прилагался — и на том спасибо. А вот что особо не порадовало, так это отсутствие коммуникатора, который мне очень бы пригодился для учебы и работы. Но ладно, все эти мелкие недостатки очень даже решаемы: как возникнет потребность, сам все сюда привезу и обставлю это «жилое помещение» по своему вкусу.

Поручик Ремизов дождался пока я осмотрюсь, объяснил кое-какие правила проживания в этом месте, называемом второй дом спец состава, а затем сопроводил к месту, где должна была состояться встреча с магами из Верховной Коллегии. И я, конечно, предвкушал очень горячие вопросы от этих господ.

Глава 11

Не по протоколу

Не такой представляла Софку Талия Евклидовна. Баронесса ожидала увидеть даму хотя бы отчасти приятной наружности. Не мог же Родерик прожить долгое время с какой-то жалкой дурнушкой. Но как бы она не думала, перед Принцессой Ночи стояла невзрачная худая сучка со слипшимися волосами и злыми глазками. Шею ее отягощала бронзовая цепь с амулетом, свисавшая до самой груди. Хотя груди-то у нее не имелось — нельзя назвать грудью эти приплюснутые холмики, на которые вряд ли бы отважилась лечь мужская рука. А если опустить взгляд, то можно было увидеть тонкие кривые ножки, будто в насмешку обтянутые черными джанами, — вот и весь натюрморт.

— Ты кто, чудовище? Та самая Софка? — едва не рассмеявшись, спросила Принцесса Ночи.

— Что ты, дрянь, делаешь в моей квартире? Воруешь вещи? — Софья явно чувствовала присутствие в комнате еще кого-то кроме жирной и наглой девки. Каким-то образом она смогла открыть сейф, ключи к которому Софья так и не нашла⁈

Желябина нервно повертела головой: явно же кто-то был здесь еще! Он прятался где-то здесь! При чем этот кто-то был ей знаком. Она обратила внимание на штору, будто колыхнувшуюся от ветра. Конечно, Желябина чувствовала не просто кого-то, а Родерика. Чувствовала, как прирожденная ведьма, но пока не видела. А серый маг, едва его бывшая подруга вошла квартиру, сразу вошел в фазу невидимости для людских глаз. Он рассчитывал, что Талия внемлет его наставлениям и не будет вступать в споры с госпожой Желябиной. Ожидал, что баронесса возьмет медальон и быстро проскользнет к выходу.

— Прелесть моя! Беги! Беги! Не надо с ней скандалить! — серый маг почти кричал ей — кричал ментально.

Но к его огорчению, Талия не собирались внять разумным советам. Она даже не стала прятать мешочек с медальоном Каукет, вместо этого, потрясая им, сказала:

— Во-первых, это моя квартира, и все здесь принадлежит мне и моему жениху — Родерику, — сунув свободную руку в сейф, для убедительности баронесса вытащила древний фолиант с золотым теснением. — А, во-вторых, пошла на хуй отсюда, а то я расцарапаю твою мерзкую рожу и переломлю твое худое тельце — будешь калекой.

Талия Евклидовна решила, что спускать на Софку Гарольда — будет слишком большой честью.

— Ну-ка дай это сюда! — Софья подскочила к незнакомке и вцепилась в фолиант с древними заклинаниями, который Родерик прятал от нее. В попытке отобрать ценную книгу, Желябина ткнула толстушку кулаком в живот.

— Ах ты шлюха! — Талия не ожидала такой дерзости и побагровела от гнева.

Книга вылетела из ее руки, но баронесса этой же рукой залепила Софке пощечину. И вышло так хлестко и звонко, что Желябина вскрикнула и отскочила на пару шагов. Но тут