Комиссар (СИ) - Алексей Федорович Константинов

границе Беловодской и Трерийской Империей. Окруженный труднопроходимой гористой местностью, он является ключевым пунктом для начала наступления на Беловодье. После революции в Беловодье Трерия отказалась признавать Гарск за Беловодской Народной Республикой, направила свои войска для его оккупации. Блантийцы и гаэнцы поддержали действия трерийцев, согласились организовать поставку оружия, которое, впрочем было бесполезным — трерийцы по-прежнему полагались на колдовство, а не достижения индустрии, располагали сильнейшей в мире школой чародеев и были убеждены, что в состоянии разбить Народную Армию своими вооруженными холодным зачарованным оружием и магией силами.

Народоборцы в свою очередь рассматривали наступление трерийцев как шанс оттянуть силы народников с других фронтов, потому, не смотря на то, что претензий трерийцев не признавали, направили на помощь последним целую дивизию.

Наспех перекинутые на юг силы Народной армии должны были не допустить падения Гарска, иначе наступление трерийцев непременно получило бы развитие и завершилось бы оккупацией важных сельскохозяйственных регионов, без поставок из которых молодую республику непременно охватил бы голод. В числе прочих защитников Гарска числился и молодой комиссар Кирилл Иванович Оболенский.

…

К блекнущей небесной лазури поднимались струйки дыма от походных костров, по равнине раскинувшейся на несколько километров, в направлении Гарска тянулись пешие отряды нарармейцев. Их было немного и кардинально изменить расстановку сил эти формирования не могли.

На расстоянии же двадцати километров к югу от Гарска располагались основные силы народников. Успевшие вырыть траншеи, солдаты нервно наблюдали за приготовлениями противника, о росте численности которого можно было судить по количеству струек дыма, тянувшихся к небу. Последних с каждым часом становилось все больше и больше.

Тревожно поглядывая в небо, нарармейцы, отдыхавшие вне траншей, ужинали, ведя неспешные разговоры о том, когда же трерийцы решатся атаковать. Одна такая группа, рядом с которой устроился Кирилл, была уверена, что наступление начнется завтра, потому обсуждение данного вопроса солдатам этой группы быстро наскучило и они принялись перетирать косточки командному составу. Не догадываясь, что Оболенский прекрасно их слышит, заговорили о Кирилле.

— А этот сопляк-комиссар видал какой важный? Сидит в сторонке, к нам подойти и трапезу разделить брезгует.

— Так он же гвардеец, — заметил какой-то солдат. — Наверняка обет молчания хранит перед завтрашней-то битвой.

— Чего еще за обет молчания, — заинтересовался самый молодой из солдат.

— Да ты чего, не знаешь? Гвардейцы ж как волшебники колдовать выучены. Могут оберег заговорить, могут морок напустить, даже лечить наложением рук обучены. Разве что огонь и молнию добывать не умеют, а так ровно те же колдуны.

— А как же он командовтаь нами будет, если обет молчания хранит? — спросил все тот же молодой солдат.

— Бывал я под командой гвардейцев в Великой бойне, — вмешался в разговор еще один нарармеец. — Так они не всегда магичат. Особенно когда в тылу чародеи имеются. Вот тогда и командуют как обычные офицер.

— Это понятно, ты мне расскажи, как он с обетом молчания командовать будет.

— А обет молчания они держат, только когда командовать не будут. Или будут, но маленькой кучкой, жестами изъясняясь.

— Что не говорите, — снова подал голос солдат, который завел этот разговор. — А я считаю, он важный индюк, возомнивший о себе не весть знает что. И до сегодняшнего дня держался нос задирал, когда с солдатами разговаривал. Ненашенский он. Правду говорят, что перешел к нам только в революцию? Видать прижали его трудящиеся, нож к глотке приставили, вот он и обосрался. Тогда, поди, не такой важный был, как сейчас.

— А я вот слышал, он добровольно. Да так за нас дерется, как за амператора не дрался, — заметил бывалый солдат.

— Послышалось тебе, старый. Говорю, индюк этот ненашенский и как война закончится, разбираться с ним нужно будет, как с ненашенским — штыком в живот!

— Эк ты разошелся, Семен. Мяхше нужно быть, мяхше. Глядишь, завтрашний день не переживем, умрем вместе с ним в этих траншеях, а смерть, она, знаешь ли, ни чинов, ни нашенских, ни ненашенских не различает, — упорствовал бывалый солдат.

— А нам народники чего обещали, — не собирался сдаваться и Семен, — помнишь, али забыл уже? Чинов, говорили, не будет, что в армии, что на работе все равны будут.

— Помню, было, — заметил еще один солдат, до того не участвовавший в разговоре. — Бардак получился, Сема. Форменный бардак. Нас тогда народоборцы гоняли — мама не горюй! Чуть жаренным запахнет, наши винтовки бросали и разбегались, командир их остановить пытается, а им на все плевать — все ж равны, чинов нет, вот и твори, чего хочешь. Обещания обещаниями, а вот порядок в армии должон быть и без чинов тут никак. Потому зря ты на комиссара наговариваешь. Я про Оболенского слышал — он много где побывал и все как один солдатики, что под его началом служили, говорят, что за нашего брата жизнь готов отдать.

— А чего ж тогда до сих пор живой? — язвительно спросил Семен. — Солдат, поди, под его руководством больше одного погибло.

До того спокойного Кирилла зацепила эта фраза. Он собирался было уйти, но в этот самый момент к нему приблизился адъютант командарма.

— Кирилл Иванович, Михаил Александрович хочет с вами переговорить.

Оболенский кивнул в знак того, что понял слова адъютанта, вместе с ним направился в Гарск, к дому генерала Трухалина. Когда они прибыли туда, на улице уже стемнело, ясное небо покрылось искорками звезд, с раскинувшихся в пригороде полянок доносился веселый стрекот сверчков.

Деревянный домик, в котором располагался штаб, был совсем плохонький: северная стена покрылась плесенью от сырости, потолок прогнил, половицы скрипели, из мебели куча старых стульев, широкий комод у заплесневевшей стены, очевидно, предназначенный для того, чтобы скрыть светло-серые пятна от глаз посетителей, да тяжелый дубовый стол, за которым сидел генерал. Окна без штор, стекла грязные, повсюду пыль. Генералу при этом удавалось сохранять достойный вид — аккуратно зачесанные седые волосы, сосредоточенный взгляд маленьких глаза, напряженные мышцы лица и шеи, чистый, идеально выглаженный мундир.

— Присаживайся, — предложил Трухалин Кириллу. — Если хочешь, газетку постели — тут все грязное. Только прибыли, толком прибраться не успели, — генерал протянул комиссару лист газеты. — Судя по всему, удар нанесут завтра без предупреждения. По донесению разведки, трерийцы прибегнут к обману — заявят о готовности вести переговоры, а сами намерены выиграть время, для того, чтобы вспомогательный полк обошел нас с запада по горным перевалам. Похоже на правду — у них есть надежные проводники, которые знают горные тропинки, как свои пять пальцев. Совершенно незаметно провести конницу они не сумеют, но времени на отражение атаки в случае удара во фланг у нас просто не будет. Поэтому о возможной