Огневица - Анита Феверс

– Ты проиграл свой бой. Костяные воины не примут тебя. Я буду говорить с богами о том, нужен ли ты роду.

И Хазиф ушел, ни разу не оглянувшись на поверженного внука. Следом за старейшиной, озираясь и испуганно перешептываясь, потянулись его жены и рабы. Кое-кто из них посматривал на Эльхаата сочувственно, но большинство качали головами и говорили, что у парня не было шансов. Боги прокляли его еще в утробе матери. Посадили хворь в нутро, и та выглодала его, как песчаный червь глодает солончаки. Вначале младенец просто кашлял, надсадно и до хрипоты. Он рос, и вместе с ним разрасталась его болезнь, оплетая тщедушное тельце все сильнее. Эльхаата из рода Эсхата должны были оставить под оком Алте-Анкх, едва узнав о его болезни. Но его отец и мать поклялись Хазифу, что найдут лекарство.

Дед дал им время до совершеннолетия мальчика, когда ему исполнится пятнадцать зим. Испытание Костяных воинов было назначено на пятнадцатый день рождения Эльхаата.

Милостью Хазифа юноша был допущен к обучению у Костяных воинов, защитников селения Белой кости. Но желание вступить в их ряды оказалось лишь глупой детской мечтой. В пустыне выживал сильнейший. Жара, песчаные черви, бури и многочисленные твари, обитающие под толщей песка, не оставляли ни единого шанса слабакам. Среди шеххов почти не было больных или носящих сильные увечья. За пределами Великой пустыни ходили слухи, что они наделены сильным телом по образу своего бога – кровавого Алте-Анкх. Но правда была куда страшнее и непригляднее в своей жестокости: тех, кто не мог позаботиться о себе сам, шеххи скармливали песчаным чудовищам. Род мог решить не убивать несчастного, но только если пользы от него было больше, чем хлопот. А Эльхаат не мог похвастаться каким-то особенным умением. Впрочем, никто не думал, что Хазиф и вправду решится бросить внука – пусть хилого и больного, но все же рожденного от семени его любимого сына, – на съедение пустыне.

Вот только спустя семидневье после своего позорного проигрыша Эльхаат проснулся один посреди тихо стонущих солончаков. Он не сразу понял, где оказался, когда вместо потолка мазанки увидел бескрайнее небо, усыпанное сверкающими, как кристаллы соли, звездами. Он смотрел на них, кусая потрескавшиеся губы, кровь из трещин стекала в рот, и жажда становилась еще нестерпимее. Щеки коснулось что-то сухое и шершавое и осторожно погладило юного шехха по лицу. Он не дыша скосил глаза и увидел, как мимо неторопливо тянется пестрая лента гюрзы. Змея ощупала лицо Эльхаата липкой ниточкой языка. Подняла голову, покачала ею, словно в размышлениях, и принялась заползать на его грудь. Ночи пустыни холодны, и гюрза просто хотела погреться в тепле человеческого тела.

Ветер пел в вершинах барханов монотонно и завораживающе. От его порывов песок стекал к подножию насыпей с шорохом, похожим на звук бегущей воды. Эльхаат дышал очень медленно и размеренно: тяжесть гюрзы давила на грудь, где и без того жгло болью после очередного приступа. Становилось все холоднее, и юноша уже с трудом чувствовал руки и лицо. Эльхаат знал: его убьют либо холод, либо змея, либо песчаный червь, учуявший кровь, что подсыхала в уголках его рта. Он устало подумал, что смерть от яда гюрзы будет самой быстрой, и пошевелился…

Змея подняла голову и зашипела, открыв пасть и выставив четыре кинжала-клыка, блестящие в звездном свете от стекающего по ним яда. Эльхаат живо представил себе, как эти кинжалы вопьются в его лицо и как от них хлынет во все стороны смертельная немота, которая быстро сменится жгучей болью.

Вдруг ночь наполнилась ослепительным светом, и Эльхаат невольно зажмурился. Земля вздрогнула, и внезапно ему стало легче дышать: давящая на грудь тяжесть змеиного тела исчезла. Юноша глубоко вздохнул, наслаждаясь хлынувшим в расправившиеся легкие воздухом, а в следующий миг он уже вставал на ноги, сжимая кулаки. Другого оружия у него не было. Но против того, что стояло перед Эльхаатом, любое оружие было бессильно.

Среди шеххов ходили легенды о Духе пустыни. Они разнились во многом и лишь в одном были схожи: Духа можно увидеть только раз в жизни – перед ее окончанием. Эльхаату всегда хотелось узнать: почему легенды говорили «перед окончанием»? Был ли обещанный конец смертью или чем-то иным?

Но он и подумать не мог, что однажды узнает ответ.

Огромный огненный конь наклонил голову с таким длинным рогом, что легко мог проткнуть им обычную лошадь или верблюда, и топнул копытом. Земля гулко вздрогнула, и с барханов потекли целые реки песка. Дух тряхнул гривой, рассыпая огненные искры, и заговорил. Голос звучал в голове Эльхаата, пронзая виски ослепительной болью. Эльхаат содрогнулся и обхватил голову руками, будто мог так избавиться от ранящего присутствия чужого разума.

«Твоя жизнь обещана мне с рождения, человек. Ты долго сопротивлялся, но клятва, данная Подземному огню, всегда исполняется».

– Кто обещал меня тебе? – прохрипел Эльхаат, болезненно морщась.

Он покачнулся, и перед его глазами заплясали огненные круги.

«Человек одной крови с той, что породила тебя».

От изумления боль отступила, и Эльхаат опустил руки. Он не мог поверить в то, что говорил дух. Но порождению Подземного огня не было нужды врать.

– Дядя Бурзук? Но ведь он…

«Я не запоминаю имена смертных, – единорог снова раздраженно топнул копытом. – Я выполнил его просьбу и подарил тебе частицу Подземного огня. Настало время вернуть долг».

Эльхаат прижал руку к груди и горько усмехнулся.

– Я ничего не должен тебе, дух. Проси плату у того, кто заключил с тобой сделку. А мне верни мою жизнь!

Голос юноши стих, но эхо от него продолжало звенеть в воздухе. Эльхаат тяжело дышал, до боли сжимая кулаки. В груди запекло, предвещая скорый приступ кровавого кашля. Он не знал, но догадывался, почему Бурзук не пожалел крови, чтобы проклясть племянника. Отец и мать предупреждали держаться от него подальше, но никогда не объясняли почему. Бурзук был неизменно вежлив, учил Эльхаата навыкам Костяных воинов, рассказывал о чудесных странах за Золотым морем, о тонкостях управления поселениями… Вот только для чего ему нужны были эти знания? Уж не потому ли, что он сам мечтал о ковре старейшины? Выходит, что родители догадывались, но доказательств так и не смогли найти.

Когда они уходили в новый поход, отец на прощание крепко обнял сына и пообещал, что они найдут лекарство от его недуга. Увы, Крисания и Эсхат не успели вернуться к испытанию Костяных воинов – и Эльхаат очнулся посреди Великой пустыни, выброшенный из Белой кости, словно ненужный мусор.

Эльхаат вскинул подбородок,