Хранитель Ардена - Софи Анри (российский автор)

Он медленно продвигался к краю помоста, оставляя за спиной раненых и убитых стражников.

– Схватите мальчишку! – взревел Лимас, и на юношу бросились еще несколько мужчин. Кто-то сильно ударил его по спине, отчего он упал на колени. На него тут же навалились еще трое стражников и выбили из рук меч.

Он пытался сопротивляться, но силы были не равны.

– Верни деньги, Лимас! Твой раб мне весь дом разнесет, – возмутилась женщина и выхватила мешочек с золотом из рук работорговца.

– Ты что творишь, щенок? – гневно прокричал Лимас. – Двадцать ударов плетьми этому ублюдку!

– Лучше сразу убейте меня! – Юноша сплюнул на землю: один из мужчин успел разбить ему губу и рассечь бровь. Горячая кровь тонкой струйкой стекала по лицу на подбородок, но он продолжал сверлить гневным взглядом Лимаса. – Я не стану игрушкой для утех. Лучше умру, как мужчина!

Повисла звенящая тишина. Все с любопытством наблюдали за развернувшейся на помосте сценой. Даже бедняки выступили из-под тени домов и устремились в центр площади, чтобы посмотреть на представление.

Лимас присел перед ним на корточки, а стражники еще сильнее сжали его плечи, больно выворачивая руки. В этот момент юноша увидел то, от чего его сердце сжалось в странном волнении.

На мизинце Лимаса красовался изящный перстень с круглым камнем насыщенного черного цвета.

У юноши не было никаких сомнений, что этот перстень работорговец снял с него, пока он лежал без сознания на корабле. Он отчетливо слышал шепот, словно доносившийся из темных недр черного камня:

«Вернись ко мне. Вернись. Ты обещал».

Он рванулся было в сторону Лимаса, но получил удар ногой по голове.

Сознание помутилось.

– Поверь, сопляк, ты умрешь, но достойной смерти тебе не видать. Сдохнешь, как скотина на бойне. – Лимас поднялся и прижал сапогом его голову к земле. – Двадцать ударов ему, а потом отправьте к Джованни, расскажите, какой переполох устроил здесь этот паршивец. Он любит усмирять буйных рабов.

Юноша из последних сил попытался сопротивляться, но мужской сапог лишь сильнее придавил его к земле, отчего пыль попала в глаза и рот. Его руки на мгновение освободили, но он не успел среагировать, прежде чем их вывернули вперед, потянув за цепь кандалов как за поводья, лишая последнего шанса высвободиться.

На мгновение на площади повисла гробовая тишина, а потом ее разрезал свистящий удар плети. Юноша всхлипнул от охватившей его дикой боли, но сумел сдержать крик, застрявший где-то в горле. После второго удара раздался треск ткани его рубашки, и третий пришелся прямо по оголенной коже. Он с трудом сдерживал стоны и крики, глаза жгло от слез унижения, а мужской сапог так и продолжал придавливать его голову к земле. Пятый или, может быть, шестой удар с неприятным звуком рассек кожу, а на десятый он потерял самообладание и впервые вскрикнул сквозь стиснутые зубы.

Хлыст вдруг остановился. Лимас убрал ногу с его лица и снова опустился перед ним на корточки. Сквозь пелену слез юноша немигающим взглядом смотрел на перстень на чужой руке.

– Мне показалось или я услышал мольбу о пощаде?

– Перстень… – едва слышно просипел он.

– Что? – удивленно переспросил Лимас.

– Я верну его обратно и заберу твою жизнь в уплату долга. – Юноша судорожно вздохнул и закрыл глаза.

У него не было прошлого, не было имени, кроме того, что ему дали на этой площади. Но у него появилась цель – вспомнить все и отомстить похитителю его свободы.

– Твоя жизнь в моих руках, глупец.

Муки возобновились, но Инео больше не мог терпеть и вскрикивал каждый раз, когда плеть рассекала кожу. Он сбился со счета, и казалось, что ударов было намного больше двадцати. Когда хлыст рассек воспаленную, истекающую кровью плоть в последний раз, он потерял сознание.

Инео пришел в себя в темнице. Именно ее ему напомнило сырое помещение с голыми стенами из серого камня и тяжелой дубовой дверью. Сквозь небольшое оконце с железной решеткой просачивался дневной свет.

Он лежал на животе на грязной циновке, набитой соломой, и ему в нос ударил едкий запах мочи, гноя и пота. Он попытался встать, но тут же застонал от боли в спине, голове и руке.

На запястье красовался свежий ожог – рабское клеймо.

– Осторожнее, скинешь со спины припарки, я по новой их прикладывать не буду, – проворчал кто-то слева от него.

Инео с трудом повернул голову, заметив, что на его шее закреплен тонкий железный обруч, цепь от которого тянулась к железному шесту в центре темницы. Его посадили на привязь, как пса. Гнев, отчаянье и злость заполняли его душу, но сил не было даже на то, чтобы подняться с матраса.

– Где я? – спросил он, глядя на незнакомца, который сидел на такой же циновке у правой стены, прямо напротив двери.

– В одной из темниц бойцовой арены. Тебя продали за тридцать золотых. – Мужчина держал в руках нечто похожее на заплесневелый хлеб и с аппетитом откусывал от него большие куски.

– А ты кто?

– Такой же раб, как и ты. Нахожусь тут почти год, – это, считай, рекорд. На бойцовой арене Джованни мало кто может протянуть столько времени.

– И что тут делают? Дерутся насмерть? – Инео с трудом приподнялся на локтях, но через несколько секунд снова упал на циновку. Все тело ныло, а спина горела адским огнем.

– Побереги силы. Джованни не позволит тебе долго прохлаждаться. Через неделю состоится бойня, и ты примешь в ней участие. Как тебя зовут?

– Не помню. На рынке рабов меня прозвали Инео.

– Сын русалки, значит… – Мужчина наконец-то отвлекся от трапезы и, откинув волосы с лица, посмотрел на него. – Меня зовут Ахига, будем соседями, пока один из нас не сдохнет в этом убогом месте.

Ахига был смуглым широкоплечим мужчиной тридцати лет с раскосыми карими глазами. Его скуластое лицо с приплюснутым большим носом было испещрено мелкими, тонкими шрамами, которые составляли единый замысловатый узор. На шее Ахиги тоже имелся ошейник с цепью, прикованной к шесту.

– Это ты сделал? – Инео указал на свою голую спину, которую покрывала ткань, пропитанная жидкостью с едким запахом. Она приятно холодила спину, облегчая боль от ударов хлыста.

– Джованни приказал. Не хотел, чтобы ты помер от заражения, не успев окупить затраченное на тебя золотишко. Ешь, пока не остыло.

Инео только сейчас увидел перед собой деревянную миску с какой-то мутной жижей. Он взял миску трясущейся рукой и пролил половину содержимого на землю, когда почувствовал запах протухшего мяса и не