Городской романс - Ефим Ховив

Город, в котором я впервые увидела свет, исток истоков. Несчастный, самолюбивый, серо-дымный, обрученный с памятью, обреченный на любовь. Любовь, вынесенную за скобки, любовь несмотря ни на что, как некий общий знаменатель, как символ детства.

Помню, лет в восемь я впервые попала в планетарий. Первое детское ошеломление перед великим и неизведанным. После планетарий был переделан в органный зал, а через несколько лет на зал «положила глаз» церковь, и началась война между христианами и музыкантами.

На защиту органа вышла интеллигенция города. Но это уже было после моего отъезда. А до — были долгие рассветные часы в органном зале, когда я подходила к этому огромному стройному чуду и говорила: «Ну, здравствуй!» И орган, вдыхая, шумел проснувшимися мехами и трубами. Золотые буквы немецкой фирмы проступали под слабым светом; сквозь высокие окна неумолимо проникал морозный уральский рассвет, и мне было так хорошо, как бывает только в отечестве, когда и боль и радость возрастают до символов, когда еще не сомневаешься в своих силах и возможностях и оттого, действительно, оказываешься всесильным…

14.01.95. Челябинск — Нью-Йорк

Нэлли Фадеева

Наследники Гиппократа

Мне вспоминается первый осенний солнечный день 1959 года. Только что закончена учеба в институте. В душе все поет: «Ты — врач!»

По распределению меня направили работать в самую крупную в области клиническую больницу № 1. Как я была рада! Всю свою жизнь я проработала в стенах этой замечательной больницы. Вначале — ординатором, затем — заведующей эндокринологическим отделением, ассистентом кафедры факультетской, госпитальной терапии, и в последующие годы консультантом-эндокринологом высшей категории.

История нашей больницы, которая «разменяла» свое 55-летие, интересна. Основанная в 1938 году, в 1941-м она была реорганизована в клинику Киевского медицинского института, а с 1946 года стала базой Челябинского медицинского института. Очень много для создания и развития больницы сделали заслуженные врачи РСФСР С. З. Глуховский, А. М. Рыскин, Н. С. Клюков, Г. И. Гроссман.

Сегодня, через десятилетия, не передать по памяти все свои раздумья, сомнения над диагнозом, все муки и радости такой трудной и прекрасной профессии, как наша. Годы пролетают быстро, а кажется, что все это началось совсем недавно. И всегда мы жили и работали с интересом, с молодым задором, с полной отдачей душевных и физических сил.

Я говорю «мы» потому, что таких людей вокруг меня было большинство. С ними рядом пройден этот трудный путь познания, надежд и разочарования, и той радости, когда тебе скажут: «Спасибо, доктор!» — и протянут цветы.

Увы, многое трудно вспомнить, но память об учителях остается неотъемлемой частью жизни.

Мне судьба подарила встречи с замечательными врачами, учеными, моими Учителями, чьи человеческие качества, высокий профессионализм были основой, опорой в моем становлении врача и человека.

Мой любимый учитель — профессор, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой факультетской терапии в 1944—1970 годах — Михаил Вениаминович Бургсдорф. В 1971 году, после тяжелой болезни, он переехал к сыну в Москву. Я и по сей день с трепетом и самым теплым чувством перечитываю его письма, поздравительные открытки. Он очень скучал по своей клинике, сотрудникам, которые любили его искренне, без малейшей фальши.

Это была талантливая личность. В нем поражало все: от профессорской бородки до раскатистого смеха, от умения одновременно быть и рядом с тобой, и в то же время вдали от тебя, когда он задумывался над историей болезни или у кровати больного. Больные всегда слышали от него одобряющие слова. Когда он проходил по коридору, некоторые даже низко кланялись ему.

Его любовь к классикам, знание творчества Голсуорси и Чехова были просто поразительны. «Сага о Форсайтах» — Флер, Сомс, Джун — имена многих персонажей этой любимой им книги часто звучали в его разговорах с окружающими. Становилось неловко от своего незнания. Но это был и волшебный стимул. Проходило время, и ты сам начинал «козырять» к случаю своими, вновь обретенными знаниями.

Двери его кабинета были всегда открыты, мы шли к нему за советом, делились своими радостями и огорчениями. Мы любили своего профессора, и когда он тяжело заболел, организовали круглосуточные дежурства у его постели. Мы не отходили от него ни на одну минутку, пока состояние его здоровья не улучшилось.

У него была традиция — в День 8-е марта (коллектив в основном был женский) поздравлять нас цветами и выделять немалую сумму на застолье. Его улыбка, смех, шутки делали его — профессора, руководителя — равным среди его учеников в часы отдыха.

А какой это был превосходный диагност! На его обходы, лекции мы всегда ходили с огромным интересом, боясь пропустить его высказывания, логическое построение диагноза. Он свободно владел латынью, знал в совершенстве несколько языков. К его обходам мы готовились задолго, как к большому празднику. Для него было характерно особое чутье — схватывать, казалось, малозначительное, но это, как нить из волшебного клубка, указывало на правильный путь в построении диагноза. Он не допускал листания истории при больном во время обхода, учил, что память врача, как и память актера, должна хранить все детали течения болезни, все анализы, исследования.

Основное научное направление кафедры под руководством профессора Бургсдорфа было связано с вопросами патологии кровообращения, гематологии и эндокринологии. Он смог привить интерес к научному поиску многим своим ученикам, недаром под его руководством защищено девять кандидатских диссертаций и четыре докторских. Я в 1973 году закончила заочную аспирантуру и защитила кандидатскую диссертацию по сахарному диабету уже под руководством его преемника, профессора Петра Демьяновича Синицына, и профессора, заведующего кафедрой глазных болезней, Петра Соломоновича Каплуновича.

Я горячо благодарна судьбе за встречу с этими настоящими учеными.

Нашему Челябинскому медицинскому институту — сегодня медицинской академии — полвека! Просматривая альбом фотографий нашего выпуска, вспоминаешь многих людей, столь разных во многих отношениях, но оказавших на тебя большое благотворное влияние. Многих из них уже нет среди нас, но их дела столь значительны, что ощущаются и по сей день. Это профессора Георгий Дмитриевич Образцов, Абрам Харитонович Миньковский, Хаим Исаевич Вайнштейн и многие другие.

Страстно любил жизнь и свою профессию хирурга профессор, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой общей хирургии Владимир Антонович Крижановский. Сколько дорог изъездили мы с ним вместе по области для изучения на Урале эндемического зоба (патологии щитовидной железы). Мне посчастливилось многие годы работать в контакте с ним, лечить и готовить к операции больных с заболеванием щитовидной железы, присутствовать на его операциях. Это было поистине прикосновение к высочайшему искусству хирурга! Разрезы, швы после его операций оставались «ниточные», невидимые.

Этот большой ученый умел спорить, отстаивать свои мысли, не унижая еще молодых, неоперившихся врачей. Хотелось подражать его четкой работе. Это была школа, учеба с «листа жизни».

В памяти всплывает и другой образ: немного мешковатый, грузный человек с красивым лицом и душой — Николай Семенович Клюков, заслуженный врач областной клинической больницы № 1. С его легкой руки я стала эндокринологом и пронесла любовь к своей профессии через всю жизнь. Мне пришлось многие годы быть его лечащим врачом. Он страдал сахарным диабетом, но сам лечиться не любил. Он был большой, добрый ребенок дома, в кругу близких, но требовательный и неутомимый на работе. В нем не было гордыни, хотения власти. Около него люди обретали чувство милосердия, понимания чужой боли и горя. На него никто не мог обижаться, его гнев воспринимали с пониманием, а не с обидой и досадой.

Сейчас трудно даже представить, что раньше на территории больницы цвели прекрасные розы, вызревал виноград и его первые грозди отдавали в детское отделение. Никто не посмел бы сорвать, смять творение садовника. Николай Семенович любовно оберегал эти посадки. От него исходили мудрость жизни, море доброты.

Дай Бог, чтобы в нашем жестоком мире чаще встречались такие руководители с большой душой, умеющие совершенно искренне делить радости и огорчения со своими коллегами. Я приношу своим Учителям поклон за их мастерство и свет!

Мария Голубицкая

Визит инопланетянина

Мне приснилось, будто наш город посетили пришельцы из космоса. Они появлялись на улицах, заговаривали с прохожими и исчезали таинственным образом.

Мне снилось собрание жильцов нашего дома. Чиновник от соответствующего ведомства напористо задавал вопросы: кто их видел, где, когда? Как они выглядят? Федор Петрович из сороковой видел инопланетянина вчера вечером.