Атлантический рейс - Юрий Иванов

Гудит ярусоподъемник, стремительно сбрасывая с себя струйки воды, бежит из воды хребтина. Уложена первая сотня «поводцов», вторая, пошла третья. Рыба... А где же она? Прусаков, играя мышцами, с нетерпением посматривает за борт: где вы, тунцы? Акулы? Боцман ножом чешет себе спину, а рыбы нет. Вместо нее – пустые крючки и невообразимая путаница «поводцов». Они самым непостижимым образом закручиваются вокруг хребтины, да так основательно, что некоторые приходится распутывать сразу двум-трем матросам, тратя на эти неинтересные дела по двадцать-тридцать минут. То и дело слышится звонок телеграфа:

– Малый ход... Самый малый... Стоп машина!

Капитан нервничает, бегает по рубке, высовывается из нее, шумит. Бригадир укоризненно смотрит на него: ну чего шуметь, если опять «поводец» тугой лианой обвился вокруг хребтины? Но вот и распутали... Звонок телеграфа, судно дает ход. А, будь он неладен! – опять та же история... И главное – ни одной рыбки.

Жаров ходит по палубе мрачнее тучи. Нет, и он и капитан знали, что матросам будет очень тяжело работать с первым ярусом, да и работа поисковика уж такая – пока найдешь рыбу, не одну сотню миль судовым винтом измеришь. Но хоть бы одна какая-нибудь рыбина попалась! Хоть бы одна!..

В этот момент раздается чей-то восторженный крик:

– Рыба!

Из лаборатории выскакивает Юра Торин. Он спешит к лазпорту и отбирает у Валентина багор, к которому прикреплен канат, перекинутый через блок.

– Зацеплять рыбу багром нужно вот так, – говорит он Валентину и наклоняется над водой, крепко упершись правой ногой в выступ на палубе.

Там, в глубине, что-то блестит, крутится... Вода вскипает, и около борта, обдавая всех брызгами, выскакивает большущая плоская рыбина с длинным, как шпага, носом.

– Парусник...

Торин погружает конец багра в воду, подводит его к рыбе, поближе к голове, резко дергает и тянет вверх. Валентин повисает на канате, и рыба, размахивая хвостом, с судорожно разинутой пастью шлепается на палубу.

Первая рыбина, снятая с крючка, оживила и обрадовала всех. Послышались веселые голоса, боцман заулыбался, пошлепал парусника по блестящей голове и потащил его к правому борту, где грозно блестели воткнутые в доску шкерочные ножи. Вот и помощник капитана по научной части улыбнулся и что-то приятное сказал капитану, а тот довольно почесал грудь и отправился в рубку. Работа пошла как-то лучше, дружнее. Вскоре на палубе забились несколько ярко-зеленых корифен и еще четыре парусника.

Таков был первый улов. Не богато. Даже очень жидко – каких-то полтораста килограммов вместо полутора-двух тонн. Первый блин, как говорится, комом. Но ведь и первый блин, тот, что комом, с удовольствием съедается хозяйкой. Ну что ж, и мы его проглотили. И в принципе остались довольны: кое-чему научились, ставя и выбирая ярус.

Когда мы закончили с ярусом, мне удалось поближе познакомиться с парусником, одной из интереснейших рыб океана. Видели мы его и раньше, во время работы с тралом. В тот день было тихо, штиль. Мы смывали ненужную рыбу за борт и наблюдали, как чайки с криками, похожими на скрип немазаной двери, давясь и толкаясь, вырывали друг у друга отоперку. И вдруг из воды вылезли черные ножницы. Ножницы, но только с разными лезвиями: одно длинное, тонкое, другое широкое, короткое. Ножницы то погружались в воду, то вновь высовывались из нее, приспосабливаясь к крупному серебристому морскому карасю. Карась был еще жив, и ему не хотелось попадать на лезвия ножниц. Он судорожно бил хвостом и пытался ускользнуть в сторону. Это вывело подводного портного из себя. Он убрал свои ножницы, и мы увидели, как в прозрачной воде мелькнуло длинное остроконечное тело. Ярко блеснув боком, неведомое животное выскочило из воды и с шумом обрушилось на злополучного карася. Это был парусник. Оглушив карася, он проглотил его и неторопливо поплыл прочь, выставив из воды свой огромный, черный, в фиолетовых пятнах спинной плавник, за что и получил такое романтичное «корабельное» название.

Иногда можно увидеть, как парусники охотятся за сардиной. Окружив кольцом небольшой косячок, они поднимают свои «паруса», образуя живой забор, из которого сардине не выскочить. А чтобы рыба не «упала» на дно, снизу ее стерегут другие парусники, жадно набивающие свои желудки вкусной, нежной рыбкой. Потом парусники меняются местами и пожирают сардину до полного насыщения.

Вот он, парусник, лежит на горячих досках, медленно открывая и закрывая рот. Сразу же бросается в глаза его верхняя челюсть – острая и длинная, как шпага. Нижняя – более короткая и широкая. Это те ножницы, что стригли воду, пытаясь изловить полуживого карася. Боцман берет топор и безжалостно отрубает громадный, раскрывшийся, как диковинный веер, плавник. Синие пятна на нем быстро тускнеют, в остекленевших рыбьих глазах отражаются наши лица, жизнь покинула сильное тело. Еще несколько взмахов топора, и это уже не рыба, а мясо. Правда, очень вкусное, но все же просто мясо высшего или первого сорта.

...Проработав еще с неделю и поставив десяток ярусов, мы убираем снасти в ящики, моем, чистим теплоход и, подгоняемые небольшим попутным ветерком, идем в Гвинею: вода на исходе да и свежие продукты нужно пополнить.

Поздно вечером подходим к порту Конакри, столице республики Гвинеи, и бросаем якорь на внешнем рейде; в порт зайдем утром. Спать никому не хочется. Валентин устанавливает на палубе кинопроектор, ребята тащат из кают-компании стулья, кресла, рассаживаются поудобнее. Лучше всех устроился Саша Хлыстов. Он ложится в ярусный ящик, который доверху наполнен капроновой хребтиной, и подкладывает под голову пенопластовый поплавок. Закурив сигарету, Саша с нетерпением поглядывает на Валентина – пожалуй, пора начинать. Окинув взглядом палубу: все ли в сборе, Прусаков поворачивает выключатель. Сегодня мы смотрим документальный фильм о Гвинее. Объектив кинопроектора направлен на белую рубку – она отлично заменяет экран.

– Гвинея. Далекая жаркая страна... – разносится над водой голос диктора, и мы видим карту Африки.

В ее западной части, почти у самого экватора, небольшой участок заштрихован косой линейкой. Это Гвинея, молодое, независимое государство площадью в 246 тысяч квадратных километров и с населением около 3 миллионов человек.

Где-то над нашими головами кричат в черном небе незнакомые птицы, в ярком электрическом луче, бьющем из объектива кинопроектора, мечутся крупные мотыльки и летают, сердито жужжа, фиолетовые жуки. А на экране мелькают кадры: люди в пробковых шлемах, с винтовками в руках гонят куда-то черных людей, закованных в деревянные колодки. Люди в шлемах – французские колонизаторы, люди в колодках – хозяева земли, гвинейцы. Так было совсем недавно. Много раз выступали гвинейцы против колонизаторов, но терпели поражение, потому что среди племен не было единства.