Осада (СИ) - Кирилл Берендеев

Матушка подумала, что даже в такие минуты привычное остроумие ему не изменяет. В свое время, двадцать лет назад, так они и познакомились. Молодой семинарист, заканчивающий Академию, но еще не посвященный в сан, часто забегал за холостяцкими полуфабрикатами, перекидываясь с нею словечком. Вот так, слово за слово, они и прилепились друг к другу. Она вспомнила, как, смущаясь гуляла с будущим иереем, ее приветствовали знакомые, она краснела, хотя Дмитрий и был «в штатском» – трепаных джинсах и кепке. Потом было распределение, которого она очень боялась, ведь могут заслать неведомо куда. Выбору оба оказались не готовы, растерянно изучали бумагу: вроде и рядом от места жительства, да что там, рукой подать, да вот церковь уж больно немощная в приходе. Только с баланса государства.

Глафира вспомнила все это и улыбнулась.

Муж не заметил. Когда говорил, он мало что замечал вокруг.

– Странный мы народ. Называемся православными, отмечаем даты, поминаем Господа всуе, и корим друг друга за это поминание; научились, как в армии, на «Христос воскресе!» отвечать правильно. Но все ведь это напускное. Бог всегда таинство, и для каждого это таинство свое. Физики очень точно определили такое состояние Бога в душе человеческой словом «фридмон» – вселенная в микроскопе. По заверениям физиков, фридмон может быть очень разным. Да, и вселенная, и всего лишь одна звездная система. Или того меньше. Пустая комната. Вот видишь, и физика сгодилась для моих речений, – странно улыбаясь, произнес он. И тут же не давая попадье слова вставить, продолжил:

– Вообще, церковь наша женская по сути своей. Кто  к нам ходит: старушки, на которых Церковь все годы коммунизма и держалась, дамы, не сыскавшие себе мужа до сорока лет, и через церковь, надеющиеся на его отыскание. Девочки-поповны. Девушки, обычно не слишком красивые, чтобы найти себе парня по красоте своей, а вынужденные искать только по душе. А мужчин… их почти нет. Ему ой как должно припечь, чтобы все-таки придти в храм, послушать, выговориться. Хоть сегодня: трое мужчин и два десятка женщин, и это из пяти тысяч человек. А ведь сегодня праздник, Илья Пророк. И все равно.

Они помолчали немного. Отец Дмитрий подошел к жене, сел рядом на старый диванчик.

– Знаешь, я вот что думаю. Наверное, я возьму Маринку к себе, – попадья охотно кивнула, ей и самой нравилась эта девчушка, до чего же скверные родители ей достались, прости Господи. Она мелко перекрестилась и спросила, пока муж снова не погрузился в гнетущие воспоминания:

– Она быстро привыкнет, ведь часто дома-то у нас была, а сколько ночевала, пока отец в запое был. Она-то сама что говорит об этом?

– Ты знаешь, она только счастлива будет. Ведь, все время говорила, что она у нас отдыхает душой и телом. Отец ее часто бивал, а разговаривать с ним как об стенку горох, напьется и не вспомнит, – он вздохнул. – Я о другом сказать хотел. Что-то заговорился, задумался, прости, сама знаешь, бывает со мной. Но дикий же случай, даже не знаю, как описать. Вчера только похоронили его, а сегодня с утра могила оказалась вскрыта. Странным способом, будто тело выкопали, и увезли куда. Да, кстати, я, когда сообщил об этом в милицию, мне через полчаса перезвонили…. Прости, я совсем забыл тебе обо всем этом рассказать.

– Так сейчас рассказываешь, я не в обиде.

– Да, спаси тебя Бог.  Маринка, как про то прознала, немедленно ко мне примчалась. В разговоре… знаешь, она маленькая, одиннадцать лет, но вбила себе в голову, что именно она во всем виновата.

– Так в чем же она может быть виновата? – удивленно спросила матушка.

– Мол, она столько молилась, чтобы он умер, столько молилась, прости Господи, даже свечки ставила, – попадья побледнела. – Все это ее вина, что могила вскрыта. Он решил выйти, и ее наказать. Иногда кажется, что ей не одиннадцать лет, а пять. А иногда…. Позавчера, когда он умер, Маринка сказала мне, что теперь понимает: никакой дьявол Господу не нужен. Незачем…. Да, вот так и сказала, незачем. Будто ей сокровенные тайны мироздания открылись в тот день…. И прости, что я тебе скажу это…. мне кажется, наша церковь ей скоро покажется мала. Если уже не показалась.

Попадья не знала, как ответить на эти странные слова мужа. А он и не просил ответа. Посидев немного, он встряхнулся и поднялся с продавленного диванчика.

– Надо обедать, – и войдя на кухню, сев за стол, за давно уже остывшие щи, добавил: – Почему я задержался-то. Конечно, из-за слов Маринки. По дороге думал, ну и лишние версты три отмахал. Тут еще кое-что было: позвонили из службы безопасности, какой-то ответственный майор и попросил закрыть кладбище. Представляешь, закрыть кладбище. А у меня на вечер треба: причастить одну бабушку, пусть третий раз за месяц, но все же –попросить подождать неопределенный срок? Пока органы не уяснят для себя, что тут происходит.

Он помрачнел и добавил ошарашенной, притихшей попадье:

– Вечером службы тоже не будет. Служба безопасности к нам надолго припожалует. Как к отцу Роману из элитных «Соловьиных трелей»

– Тебя… допрашивать?

– Боюсь, дело нешуточное. Видишь ли,  Глаша, у него в точности тоже случилось. Да не одна могила, как у нас, а десятка два. И это на совсем молодом кладбище. Он говорил, с первого у него началось. А вот теперь продолжилось. И тоже ФСБ приехало и тоже кладбище закрыло. Его с самого утра трясли. Теперь, стало, моя очередь.

Он снова вздохнул. Матушка подошла к столу.

– Может, тебе разогреть. Холодные совсем.

– Не надо. Меня просили подойти, – он взглянул на мобильный телефон, спохватился, включил его, и пока тот включался, бросил взгляд на настенные часы с кукушкой, – через час в отделение милиции.

– Что происходит, – пробормотала матушка, садясь с ним за стол, и разглядывала мужа, пока отец Дмитрий бормотал молитву и вооружался ложкой. Потом быстро произнесла, едва он поднес ложку ко рту: – Ангела за трапезой.

– Невидимо предстоит, – ответил он столь же машинально и стал быстро хлебать щи. Затем оторвался на миг, их взгляды соединились – и тут же расстались – батюшка начал обедать.

15.

Ночь прошла в неге и забвении, сон оборвался телефонным звонком. Неприятным тарахтением мобильного, поставленного в режим вибрации. Валерия зашевелилась, но не подняла головы, когда я стащил трубку с тумбочки. Она перевернулась на другой бок, и снова задышала размерено.

Звонили из Администрации. Я поспешил выйти из спальни. Со сна мысли путались, в первые секунды мне показалось самое неприятное.

– Что случилось? – пробормотал я, пытаясь собраться с мыслями. Получалось плохо – с трудом верилось, что кто-то мог прибыть к месту работы в такую ранищу. Тем более, президент.

– Не по телефону. Денис Андреевич требует вашего личного присутствия на Новодевичьем кладбище. Нам только что стало известно, что осквернена могила первого президента.

Кажется, сам Семен Борисович, замглавы, тоже только что встал, разбуженный этой несуразной, невероятной новостью. Моя же голова прояснилась, я спросил, много ли еще оскверненных могил.

– Там все гораздо хуже…, вообще, там работает ФСБ, у них все подробности. Президенту докладывать лично, через аппарат секретаря. Всё.

И связь прервалась. Я медленно прошлепал в кухню, включил кофеварку, затем в ванную, под душ. Долго отмокал, приходя в себя. Выпил капучино с аспирином, все это заел вчерашним салатиком, и поспешил спуститься, поспешив расстаться. На полдороге вспомнил, что Валерия осталась одна, но возвращаться писать записку времени уже не было.

Серебристый «Фольксваген Фаэтон» снова понесся по городу, но уже в обратном направлении. Несмотря на ранний час, у входа на Новодевичье кладбище машин собралось немало. Все, как на подбор, принадлежащие ФСБ «тойоты», и только две «ауди» ДПС. Патрульные охраняли вход так, будто здесь только что ограбили банк, а они выставлены в оцепление, чтобы не растащили остатки.

В сторонке притулился знакомый «Порше Кайенн» небесно-голубого цвета. Кажется, внутри кто-то был, я подошел поближе.

За рулем сидел службист с видом человека, которому пребывание в этой машине доставляет немыслимые страдания. Впрочем, запашок тут и в правду стоял, хоть топор вешай. На заднем сиденье прикорнула моя Милена.

– Ну, здравствуй, красотка, – произнес я, заглядывая в приоткрытое окно. Милена даже головы не подняла. Службист резко выпрямился на сиденьи, посмотрел на подошедшего к «порше», я молча протянул удостоверение. Он кивнул и выбрался наружу.

– Ваша знакомая? – я кивнул. Службист нервно куснул губы, обильно покрытые потом, видимо, кондиционер в «порше» работал так себе. Да и был он в неизменном черном костюме «Боско ди Чильеджи», а жара уже начала наваливаться неумолимо. – Понимаете, какая тут история. Она, ну как вам сказать, сильно под газом.