Собрание сочинений: В 6 т. Том 2. Суперсыщик Калле Блумквист - Астрид Линдгрен

Андерс, Калле и Ева Лотта держатся за руки. Калле освещает стены, покрытые пятнами сырости и плесени.

— Подумать только, как несчастны были те, кто сидел здесь под замком в старые времена, — говорит Ева Лотта. — И сидел, быть может, много долгих лет!

— Но их, по крайней мере, кормили, — говорит Андерс.

Маленькой булочки хватает ненадолго, и он страшно голоден. А дома у них как раз обедают…

— Сегодня у нас на обед котлетки, — вздыхая, говорит Ева Лотта.

Калле ничего не говорит, он только бродит по подземелью, он страшно зол на самого себя: и зачем он полез в эту криминалку? Сидели бы теперь дома, на чердаке пекарни, и вели войну с Алыми, и катались на велосипеде, и купались, и ели на обед котлетки и много чего другого… Вместо того чтобы бродить во мраке и не сметь даже думать о том, что случится с ними дальше в их страшной беде…

— Лучше нам вернуться обратно, туда, откуда мы пришли, — говорит Ева Лотта, — хватит, насмотрелись. Видели все, что можно увидеть, а всюду одно и то же. Все одинаково мрачно и мерзко повсюду и везде.

— Давайте только пройдем до конца этого прохода, — предлагает Андерс. — А потом вернемся.

Ева Лотта ошиблась. В подземелье, оказывается, не всюду одно и то же. Этот ход кончается лестницей. А лестница означает связь между двумя этажами. Это — маленькая, узкая винтовая лестница, ступеньки которой стерты множеством ног. Андерс, Калле и Ева Лотта стоят, но произнося ни слова. Они не верят глазам споим. Калле неудержимо мчится вверх, освещая ступеньки карманным фонариком. Но лестница крепко-накрепко заколочена. Она вовсе не предназначена для того, чтобы кто-то спускался вниз, в подземелье. И явно ре предназначена для того, чтобы кто-то поднимался оттуда наверх… Калле хочется прошибить головой эти деревянные стены, так, чтобы обломки закружились во мраке.

— Мы должны выйти! Мы должны выйти отсюда, говорю я! — Голос Андерса звучит дико и безумно. — Я не выдержу больше ни минуты.

Он хватает огромный камень. Калле помогает ему.

— Раз, два, три — давай!.. — командует Андерс.

Дерево трещит.

— Еще разок!

— Вот увидишь, Калле, мы прорвемся! — Андерс чуть не всхлипывает от волнения.

Последний раз изо всех сил… Трах! Деревянные обломки разлетаются во все стороны. Мусор этот убрать легко. Андерс высовывает голову в дыру и просто воет от радости. Лестница ведет в нижний этаж развалин.

— Калле и Ева Лотта, сюда! — орет он.

Но Калле и Ева Лотта уже там. Они стоят и смотрят на свет, на солнце, словно на великое чудо. Ева Лотта кидается к оконной отдушине. Внизу под ними раскинулся маленький городок. Она различает реку, водонапорную башню и церковь. А там, вдали, — красная крыша пекарни! И тогда, прислонившись к стене, она разражается громким плачем.

«До чего чудные они — эти девчонки, — думают Калле и Андерс. — Раньше, когда были внизу, в подземелье, она не плакала, а теперь, когда опасность миновала, из глаз ее, как фонтан, брызжут слезы!»

Алые же между тем начитались про «Мандраку» и до потери сил наигрались в пинг-понг. И вообще-то через час в Прерии начнется футбольный матч.

— Да ну их! Ждать больше не будем, — говорит Сикстен. — Думаю, они эмигрировали в Америку. Бежим!!

Они съезжают вниз по веревке — Сикстен, Бенка и Юнте, — переправляются через реку по доске, положенной Евой Лоттой. Наконец-то дяде Эйнару представляется случай, которого он ждал уже несколько часов.

Черный лакированный «вольво» стоит, припаркованный в нескольких сотнях метров от дома пекаря. В машине сидят двое мужчин, двое нетерпеливых, нервозных мужчин. Они просидели тут так долго, изнывая от жары. Часы медленно ползли вперед, и время от времени, через определенные промежутки, появлялся их старый друг Эйнар и докладывал:

— Щенки все еще там торчат! А что, по-вашему, я должен делать? Не могу же я свернуть им всем шею, как бы мне этого ни хотелось!

Но вот Эйнар появляется снова, почти бегом. И он что-то несет под курткой.

— Все в порядке! — шепчет он и прыгает в машину.

Мордоворот дает полный газ, и «вольво» на страшной скорости мчится к северной заставе города.

Трое в автомобиле думают лишь о том, чтобы как можно скорее покинуть город. Они смотрят вперед и видят только дорогу, которая приведет их к богатству, свободе и независимости. Если б они бросили хоть беглый взгляд в сторону, то увидели бы, возможно, троих ребят — Андерса, Калле и Еву Лотту, которые, только-только вынырнув из-за угла, с удивлением и ужасом смотрели вслед своим врагам, исчезающим вдали.

16

— Несчастный мальчишка, где ты болтаешься? — спросил бакалейщик Блумквист. — И чем занимался? Снова бил стекла?

Ведь папа Калле Блумквиста уже, наверное, раз сто выходил на крыльцо, высматривая своего отпрыска. И вдруг увидел его на углу улицы вместе с Андерсом и Евой Лоттой.

— Папа, пусти меня! — закричал Калле, когда отец схватил его. — Мне нужно немедленно бежать в полицию.

— Знаю, — сказал папа. — Полицейские сидят у нас в саду и ждут тебя. Это плохо кончится, Калле!

Калле не мог понять, почему полицейские сидят и ждут его. Но ему было вполне достаточно, что они ждут. Он помчался так, как никогда не бегал в своей короткой жизни. Андерс и Ева Лотта понеслись следом.

Там на зеленых качелях сидели — Боже, благослови! — Бьёрк, а рядом двое других полицейских.

— Арестуйте их, арестуйте! — дико закричал Калле. — Скорее!

Бьёрк и двое полицейских вскочили.

— Арестуйте похитителей драгоценностей! — Калле был так возбужден, что еле мог говорить. — Они только что умчались на машине! Ой, скорее!

Ему не пришлось повторять свои слова дважды. Бакалейщик Блумквист, семенивший на улицу за ним, увидел лишь, как Калле и его обоих соратников затолкнули в полицейскую машину, куда сели и трое полицейских, следовавших за ними по пятам. Господин Блумквист схватился за голову. Его сына засадили в тюрьму в такие молодые годы! Ужасно!

Единственное утешение, что девчонка пекаря, видать, ничуть не лучше! Да и сапожников парень тоже ни в чем не уступает своим дружкам!

Полицейский автомобиль мчался на север со скоростью, заставлявшей законопослушных граждан городка негодующе качать головами. Калле, Андерс и Ева Лотта сидели сзади, рядом с комиссаром Стенбергом. На поворотах их швыряло то в одну, то в другую сторону. Ева Лотта только удивлялась, сколько можно выдержать в один и тот же день и ни разу не упасть в обморок. Калле и Андерс непрерывно трещали, перебивая друг друга, пока комиссар не сказал, что хочет выслушать их по очереди. Калле дико размахивал руками и пронзительно кричал:

— Один из них бледный, а другой мерзкий, а третий дядя Эйнар! Но Бледнолицый, собственно говоря, еще хуже, чем Мордоворот, да и дядя Эйнар тоже такой же мерзкий! Бледнолицый называет себя Ивар Редиг, но его наверняка зовут Артур, а того урода они называли Горбоносый, но, может, зовут его Крук, а фамилия дяди Эйнара и Линдеберг и Бране. И спит он с револьвером под подушкой, и зарыл драгоценности в развалинах замка под лестницей, а стоило взять у него отпечаток пальца, как горшок с цветами упал, вот невезуха, и тогда он стал целиться в меня из револьвера… А потом я сидел на развилке клена и слышал, как Горбоносый и Редиг угрожали ему смертью, а потом они связали его и бросили в подземелье в развалинах замка… дядя Эйнар — дурак, что пошел туда с ними, но драгоценности уже исчезли, потому что мы спрятали их на чердаке пекарни, но теперь, к несчастью, они, наверное, забрали их с собой, потому что нас заперли в подземелье, и, Боже мой, сколько там всяких ходов, но мы вышли оттуда, да, а теперь, дяденька, вы все знаете, так что езжайте, ради Бога, как можно быстрее!

По лицу комиссара нельзя было сказать, что он все знает, но он подумал, что устроит позже специальный допрос и выяснит все детали.

Полицейский криминальной службы взглянул на спидометр: более ста километров в час, повышать скорость больше нельзя. А Калле считал, что машина движется слишком медленно.

— Перекресток, комиссар, нам налево или направо?

Полицейский так резко затормозил, что машину занесло в сторону.

Андерс, Калле и Ева Лотта, нервничая из-за задержки, кусали себе пальцы.

— Досадно! — произнес комиссар. — Полицейский Бьёрк, вы ведь знаете все дороги, как по-вашему, куда они подались?

— Трудно сказать, — ответил Бьёрк. — Они могут выехать на автостраду, которая ведет к границе, любым путем.

— Минуточку! — произнес Калле и вылез из автомобиля.

Вытащив из кармана брюк записную книжку, он, подойдя к дороге, ведущей налево, стал внимательно разглядывать землю.

— Они поехали этой дорогой, — пылко воскликнул он.