Светлый эльф в царстве дроу. Спасти от навязанной жены (СИ) - Жнец Анна

Теперь Элендил чувствовал вину за то, что думает о Лейне, за то, что вспоминает их поцелуй в пещере, оплетенной вьернами, за то, что хочет прикоснуться к принцессе и ощутить тепло ее тела, нежность кожи, мягкость груди.

Неправильно, все это неправильно! Он женат!

Когда жена тебя унижает, ненавидит и планирует убить, твоим изменам есть оправдание. Но если супруга добра и заботится, как Визарра сейчас, ты должен хранить верность и физическую, и духовную.

Но как ее хранить? Как? Держать тело в узде несложно, но мысли… Они словно вольные птицы — не поймать, не посадить в клетку. Разлетаются, неподвластные желаниям своего хозяина. Ослабил контроль — и перед внутренним взором снова она, ее губы, ее вытянутые зрачки, похожие на темные ущелья, в которые падаешь, рискуя разбиться насмерть.

Физически Элендил верен жене, но в мыслях изменяет ей раз за разом.

С грустью он поглядывал на Лейну, тонкую, звонкую, изящную, как светлые эльфийки. Сейчас в приступе откровенности принцесса рассказывала ему о своем отце: у них с сестрами отцы были разные, ее — родился в Лунновилле и принадлежал народу, который называл себя Дети Луны.

Стало понятно, почему Лейна так непохожа на других дроу. Вернее, непохожа на дроу из Гремвола, ибо Дети луны тоже относились к расе темных эльфов, только кожа у них была более светлая, а фигуры не в пример изящнее.

— Где сейчас твой отец? — спросил Элендил, не подумав, что может затронуть болезненную тему.

— Его убили, — вздохнула Лейна. — Мать казнила его собственными руками. Он, как и ты, был залогом. Залогом, а еще шпионом. Собирал сведения о нас, о слабых сторонах в обороне Гремвола, и отправлял в Лунновилль. Никто до сих пор не знает, каким именно способом он передавал информацию. Его, как и тебя, на поверхность не выпускали. Впрочем, у меня есть догадки по этому поводу.

— Прости, что спросил.

— Это было давно. Своего отца я не знала. Точнее, была слишком маленькой, чтобы запомнить. Кстати, есть подозрение, что Рейнирр сбежал к ним, к Детям луны. Между Гремволом и Лунновилем до сих пор напряженные отношения, так что Рейнирра, скорее всего, примут. Мать уже приказала сменить все защитные чары вокруг Сквозных гор.

Они сделали еще несколько шагов, темный туннель вильнул и вывел их в небольшую круглую пещеру, в центре которой мерцало озеро с голубыми водами.

— Вот! Вот на что похожи твои глаза! — воскликнула Лейна, детским, непосредственным жестом обхватив лицо Элендила ладонями. — Ну точь-в-точь!

От ее искренности, от ее сияющего взгляда, от ласкового прикосновения принц задрожал, затрясся. Низ живота свело судорогой, в паху потеплело и напряглось.

Нельзя!

Он приказал себе отстраниться, но продолжал стоять как вкопанный, не двигаясь, даже не дыша, а Лейна тем временем восхищалась цветом его глаз.

Подземное озеро мерцало, будто подсвеченное изнутри, и отбрасывало голубые блики на стены грота. На дне, под водой словно сияло солнце.

— Искупаемся? — предложила Лейна.

Глава 19

Я не знала, почему это делаю, — предлагаю чужому мужу вместе искупаться в подземном озере. С моей стороны это было провокацией, вопиющей наглостью, нарушением традиций Гремвола. Элен — супруг Визарры. Он не мог принять мое предложение. Без позволения законной жены — не имел права. И разрешение у Визарры должна была просить я, а не он. Таковы законы.

Все это я прекрасно понимала, но продолжала с игривой улыбкой пятиться к воде — шаг за шагом, удерживая взгляд Элена. Тот замялся, на его лице явственно проступили удивление и растерянность, тем временем я уже ступила в озеро, послышался тихий плеск.

— Не думаю, что это хорошая идея, — Элен нервно сглотнул и огляделся по сторонам, словно искал пути к отступлению. Пальцы потянулись ослабить ворот туники. — Разве женатому мужчине разрешено обнажаться перед посторонней эльфийкой?

— Можно поплавать в одежде, — я зашла в воду уже по пояс, легкая ткань короткой юбки намокла, всплыла на поверхность и теперь колыхалась вокруг моей талии. — Потом я высушу наши вещи с помощью магии огня.

Элендил медлил, продолжая коситься в сторону темного туннеля, из которого мы пришли.

Как же он меня волновал! Всякий раз когда мы встречались взглядами, я чувствовала себя околдованной его внешностью. Его глазами редкого цвета, тонкими, правильными чертами лица, белыми волосами, заплетенными в косу или собранными в низкий хвост.

После нашего поцелуя я даже думала попросить Визарру о небольшой услуге, но побоялась оскорбить Элена подобной просьбой. Вряд ли ему понравится, если его, как игрушку, как вещь, станут передавать из рук в руки. Он гордый, не такой, как мужчины Гремвола. Никто из наших мужчин, тем более женатых, не рискнул бы поцеловать эльфийку без разрешения. Да и разрешения попросить бы не посмел. А этот чужеземец…

Опыта в поцелуях у Элена явно было маловато, но от его смелости, напора и страсти у меня подгибались колени. Я представить не могла, что мужчина способен быть таким: настойчивым, решительным, дерзким. Взять и поцеловать понравившуюся женщину — в голове не укладывалось.

А как он расправился с читху? Настоящий воин!

Принимать его помощь было унизительно, всю дорогу до Сквозных гор, раненная, обожженная солнцем, я чувствовала себя отвратительной слабой. Обо мне заботился мужчина — немыслимо, дико, неправильно. От этой мысли накрывал жуткий стыд, но в то же время в груди, за ребрами, нарастало необычное чувство: как будто что-то внутри ныло и дергало, но не болезненно, а приятно.

Уязвимая до тошноты, я передвигалась вслепую, меня вели, как ребенка, потому что открывать глаза было опасно. В те томительные часы моя жизнь полностью зависела от другого эльфа. От Элендила. А он все продумал до мелочей. Защитил от ожогов каждый сантиметр моей кожи, позаботился даже о ладонях. Ничего не укрылось от его внимания.

В какой-то момент, когда он затаскивал меня, беспомощную, наверх, я не удержалась, открыла глаза и увидела его руки. Они были все в крови. И этими окровавленными руками он тянул за шершавый вьерн, раня себя еще больше, но поднимая меня на скальный выступ.

А потом он спас Малаггара, эльфа, от которого с самого своего приезда не видел ничего хорошего, помогать которому не имел ни единой причины. Просто услышал, что Малаггар в беде и бросился на выручку без раздумий, без малейших сомнений, словно тот был ему другом или родной кровью.

В один из этих моментов простое восхищение внешностью переросло в нечто более глубокое — восхищение личностью. Оказалось, мужчину можно не только хотеть, но и уважать. Выяснилось, что храбрость, дерзость, самоотверженность — черты очень сексуальные.

Пожалуй, перед тем как соблазнять Элена, надо было получить разрешение Визарры, убедиться, что она не против поползновений в сторону своего мужа. Так, на всякий случай.

Но я боялась: вдруг откажет.

Не вдруг — откажет обязательно. В этом можно было не сомневаться. И откажет не потому, что Элен ей дорог, — из вредности. Ведь нет ничего приятнее, чем насолить родной сестре.

В сводчатой пещере царила гулкая тишина, нарушаемая лишь плеском воды подземного озера. Ближе к поверхности вода становилась холоднее, а снизу ее подогревал алкорн — драгоценный камень, ради которого люди снаружи готовы были перегрызть друг другу глотки. Он стоил дороже золота, дороже алмазов — источник неиссякаемого тепла и света. В холодные зимы дроу прогревали с помощью кусочков алкорна свои жилища. Месторождения алкорна считались главным богатством Гремвола.

Оттолкнувшись от каменистого дна, я поплыла на середину подсвеченного изнутри озера. Элендил наблюдал за мной с берега, то и дело безотчетно касаясь воротника туники, словно здесь, в прохладной пещере, ему было душно. Пусть он не решался присоединиться ко мне, зато не спускал с меня глаз. Смотрел с зачарованным видом, снова и снова тяжело сглатывал. На его красивом лице играли голубоватые блики от воды.

С улыбкой я перевернулась на спину, раскинула руки и позволила воде меня держать. Я знала, что за мной наблюдают, чувствовала на себе чужой внимательный взгляд так, словно это был не взгляд вовсе, а ласкающие пальцы, которые робко путешествовали по моему телу, изучая его. Сегодня на мне была юбка из легкого материала, и сейчас она задралась почти до талии, обнажив кусочек ткани, намокшей и облепившей промежность. Мокрая ткань — ткань почти прозрачная.