Нареченная призрака - Неда Гиал

– Я узнала, что на семье лежит проклятие через несколько лет после свадьбы, – нехотя начала она, обвив кружку своими кривыми пальцами. Она остановилась и бросила ненавидящий и недоумённый взгляд на ведьму, которая откусила от пирога с такой невозмутимостью, как будто они разговаривали о вышивании, затем скрипнула зубами и продолжила. – Когда мой первенец сильно заболел… – её глаза слегка увлажнились и она глубоко вздохнула, вспоминая…

Они были женаты всего четыре года, её старшенькому – сынишке – было три годика, а вторая – дочь, родилась несколько месяцев назад. Казалось, всё хорошо, жизнь была хороша – не хуже и не лучше чем у остальных в деревне. А потом, внезапно, вскоре после наступления весны, её старший сильно заболел. Это была странная болезнь – он стал равнодушным ко всему, бледным и очень холодным. Большую часть времени он сидел неподвижно, уставившись в пустоту, почти не шевелясь. Ей приходилось кормить его насильно, ему стремительно становилось хуже. В какой-то момент он стал столь ледяным на ощупь, что было непонятно, как он вообще ещё жив. Они сделали всё, что могли, даже обращались к местной ведунье, но всё, что она смогла сказать было то, что на нём лежит очень сильное проклятие. Сначала она думала, что кто-то просто сглазил её ребёнка и порча может быть снята, но когда ведунья попыталась это сделать и выяснить от кого исходит проклятье, она вдруг сильно испугалась, поспешно прервала ритуал и практически вытолкала женщину с ребёнком взашей. Когда растерянная и помертвевшая от возможности потерять первенца женщина спросила, что происходит, ведунья обругала её, крича, что та чуть было не втянула её в противостояние с силами, которые она не смогла бы контролировать. Когда дрожащая женщина робко решилась спросит что это за силы – ведьма прокричала: «Спроси своего чёртова мужа! Он знает!» и захлопнула дверь.

Когда она вернулась домой и всё рассказала мужу, тот побледнел, но отказался говорить ей что-либо о каких-то проклятиях. И, таким образом, она так и осталась в неведении и могла лишь наблюдать за тем, как её ребёнок угасал, отчаянно борясь с его недугом. Он умер поздней весной. Её муж после этого исчез на несколько дней и вернулся однажды вечером пьянее краснолюда, и они поругались. Именно тогда она узнала о его семейном проклятии. Губы старухи скривились в злобную презрительную гримасу от воспоминания об этом. Он думал, что всё уже прошло, сказал он. Нести бремя семейного проклятия было обязанностью его сестры: каждые шесть лет она должна была заводить молодых девушек в ущелье в ночь исходного предательства, когда хозяева таверны приняли деньги от королевского гонца, иначе нехорошие вещи начитали случаться с членами её семьи. В последний раз – где-то за шесть лет до смерти их первенца – его сестра не вернулась из ущелья. Её нашли мёртвой лишь после нескольких дней поисков – она почти достигла безопасности, когда вдруг поскользнулась и скатилась вниз по склону. На её лице застыло выражение неописуемого ужаса, поэтому они подумали, что она была ещё на территории подвластной призраку, когда погибла, и он скорее всего завладел её душой. Они предположили, что отмщение наконец свершилось. Семья его сестры решила покинуть эти места, но далеко уйти им не удалось. Несколько месяцев спустя он узнал, что перевозившая их ладья налетела на подводные камни, и они не спаслись. Он подумал, что он теперь свободен. Свободен от проклятья, свободен жить нормальной жизнью, может жениться и заводить детей, без опасений за их жизнь. По лицу старухи промелькнуло выражение брезгливого презрения, когда она вспомнила, как её муж стоял перед ней на коленях, плача и умоляя его простить, говоря, что он бы никогда не стал просить её руки, если бы знал, что проклятие всё ещё довлеет над его семьёй. Какое ничтожество…

Следующей зимой её дочь стала проявлять симптомы той же болезни, что и её сын, однако теперь она знала, что делать. Она договорилась со свояченицей, которую недолюбливала, пойти собирать галантою в горах в тот самый день. Обратно свояченица уже не вернулась. Никто этим особенно не обеспокоился, только её брат был опечален пропажей своей жены. Та не особенно хорошо вписывалась в их семью – слишком сильный был у неё характер, слишком часто она перечила свекрови. Так что они просто напросто нашли ему на следующий год новую жену, получше. Что же касается её дочери – она выздоровела, правда оказалось, что странная болезнь не прошла без следа. Девочка осталась в живых, но осталась на всю жизнь ребёнком. А годы спустя, когда ей было около двадцати – она ушла в ночь и не вернулась. Её сорочку нашли на берегу реки, ночь была лунной, так что они предположили, что её утащили мавки.

Её муж был категорически против новых детей. Но они были молоды, у них ещё были потребности, так что она родила ещё двух здоровых детей пару лет спустя: мальчика и девочку. Девочку назвали Стояной. И третьего – женщину передёрнуло от воспоминания. Она ошиблась в подсчёте своих безопасных дней и оказалась беременна в тот год, когда должна была снова идти в ущелье. Её ребёнок появился практически в тот день, когда она должна была заманить очередную девушку к таверне. Мало того, что он был мертворождённым, сложно было сказать, что это вообще было. К счастью, повитухой была её свекровь, так что они просто закопали маленькое мёртвое чудовище под покровом ночи. Если бы это был чужой человек, то об этом стало бы известно всей деревне и их, наверно, уже бы сожгли за связи со злыми духами. Однако, она восприняла это как предупреждение, что ей больше не стоит заводить детей. Её муж всё больше и больше отдалялся от неё с тех пор, правда её это особенно не трогало. Она совершенно перестала его уважать после той ночи, когда он стоял перед ней на коленях и молил о прощении, после того, как она поняла, что он знал о проклятии и ничего не предпринял, несмотря на то, что их ребёнок может умереть, после того, как он пытался не пустить её в ущелье, говоря, что им нужно смириться и заплатить цену предательства предков своими жизнями и жизнью их второго ребёнка. С её точки зрения, она уже расплатилась за жизни тех девушек, ещё до того как принесла их в жертву – потеряв своего сына. А потом она ещё раз расплатилась, когда родила того монстра, и когда её старшая дочь потерялась в лесу. А когда её муж был разорван нечистью, ребёнок её дочери, который должен был родиться весной, появился на свет почти на два месяца раньше, ещё зимой: болезненный и слабый. Почти год они не знали выживет ли девочка, белая как снег и этими проклятыми глазами – печальными, пронзительными и с молчаливым укором – глазами её деда.

– Так он не вернулся? – вдруг спросила ведунья, прервав стар у ху.

Та вздрогнула, поколебалась, собираясь с мыслями, после погружения в свои болезненные воспоминания, а затем покачала головой.

– Нет… мы сожгли его труп. – ответила она.

– Ну, – заговорила Стояна, – Может он… и… – она споткнулась, не зная как это сказать и говорить ли вообще. Наконец она собралась с духом и выпалила: – Снежана иногда говорила, что дедушка с ней играет… – женщину передёрнуло и она продолжила, – она всегда показывала на тёмные углы при этом… и я думаю там что-то было – кошки нервничали… Это и было одной из причин, почему мы обращались к тебе…

Ведьма кивнула и задумалась. Стояна поднялась, достала себе шаль и плотно закуталась в неё: ей стало зябко от всех этих разговоров о проклятии и призраках – всё это пробуждало её собственные воспоминания о том, как она поднималась по тем склонам ранней весной, как она торопилась, чтобы вернуться в безопасное место прежде, чем призраки её настигнут, как она практически чувствовала их ледяное дыхание у себя на затылке…

– Значит цикл был нарушен два раза? – снова спросила ведьма, вернув её в реальность.

Женщина поколебалась, потом покачала головой.

– Три, – тихо ответила она, – Снежана должна была пойти в прошлом году… но…

Ведьма прищурилась, глядя на заикающуюся женщину.

– Ты ей не сказала… – протянула она и та покачала головой.

– Что значит, ты ей не сказала? – бабушка Снежаны чуть не подпрыгнула от изумления и ярости. Она отсутствовала в тот год, гостя у своих родственников в соседней деревне, так что ничего не знала об этом. А в этом году она попросту считала, что для этого не время. – Что за…? Кто же пошёл вместо неё? Ты?

Стояна низко опустила голову и почти прошептала:

– Никто, – она поспешно продолжила, прежде чем её мать смогла что-то сказать. – Забава была беременна и у неё была сильная горячка, мне пришлось остаться с ней…

– Тогда надо было заставить Снежану! – прокричала старуха, – Давно пора, чтобы эта неженка сделала что-то для своей семьи!

– Ты же её знаешь! – крикнула в ответ Стояна, – она бы ни за что этого не сделала! Она бы пошла туда одна! Она бы никогда даже мысли бы не допустила о… – женщина прервалась, всхлипывая.