Жуткие дела в империи (СИ) - Софья Ивановна Лямина

- Я попробую его вызвать, а ты погуляешь где-нибудь. Не любят анчутки магов.

- И чего мы всей вашей нечисти лесной сделали, что они нас избегают? - фыркнул маг. - То домовые не выходят, то водяные прячутся, теперь вот и беспятые туда же. Вы, ведьмы, чего-то им про нас плохое рассказываете?

- Ага, ликбезы каждый вечер проводим на тему того, почему магов нужно избегать. Сам-то веришь? У вас, магов, за времена гонений репутация сложилась нехорошая. Вот все и предпочитают избегать.

- Хорошо, - кивнул напарник. - а как ты его вызывать-то планируешь? Ритуал какой нужен, круг меловой?

- Нет, анчутка на имя свое приходит. Он уже и сейчас где-то вокруг нас, разговор весь слышал наверняка.

Маг от моих слов неприятно поежился, поведя плечом. Все же сложно магам с духами общаться, не в их природе они. Магам бы все побольше да по разрушительнее, чтобы наверняка, а нечисть духи в основной своей массе мелкие, да пакостливые. Да только много их и древние они, еще задолго до всех нас на этих землях жили, а потому считаться с ними нужно.

Пока я свои думы думала, напарник уже и вывел нас к полянке, окруженной величественными соснами. А в центре поляны этой стояла избушка, которой курьих ножек разве что и не хватало. Дом был из тяжелых, темных бревен, поросших мхом, окошки, где не было стекол, смотрели на нас темными провалами. Двускатная крыша, некогда имевшая веселый зелененький цвет, выцвела, а в просветах, кажется, свили себе гнезда птицы. У домика стоял справный большой стол, где все еще лежал таз, почерневший и прохудившийся.

Дом был старый, да только сразу чувствовалась — ведьмовской. Энергия от него шла сильная, словно внутри работал телевизор, а свет от экрана просачивался наружу.

- Чего скажешь? - поинтересовался напарник.

- Ведьмы мы здесь не найдем.

- Ну ничего себе, какая наблюдательность. - фыркнул Игнат. - Я тебе говорю, там не рванет ничего, если я во внутрь зайду? Волшбой здесь фонит, как от ядерного реактора. Причем древней такой, не сказать, что темной, но и светлого ничего нет.

- Потому что ведьмовской дом это, Игнат, святилище почти. Ведьма та здесь магии училась, в силу вошла и в первый раз в людях разочаровалась. Сильные эмоции пережила, триггер по-современному, а остаточные элементы от выброса избушка в себя приняла. Разумная она почти.

- Какие предложения? - деловито поинтересовался маг. - Очистительный огонь?

- Да вы, батенька, не иначе как инквизитором в прошлой жизни были. - отмахнулась я. - Ничего делать не надо, заходим. Если избушке чего не понравится, она нам даст знать. Ну ты бы лучше готовился группироваться, так, на всякий случай.

На этой жизнеутверждающей ноте мы поднялись по старым, скрипучим ступенькам и оказались в небольшой комнатке, служившей по всей видимости кухней. С одной стороны здесь стояла лавка со столом, с другой — печка, где подвешенными за веревку сушились травы. Веревка та давно истлела и держалась на честном слове, а сам пучок с травами рассыпался бы от одного сильного дуновения ветра. На полу лежал полуистлевший вязаный ковер, а в уголке висела полочка, где расставлены были деревянные фигуры боков.

- Красный угол?…- пораженно вопросила я, подходя ближе.

Маг вскинул брови, явно не уделив фигуркам божеств должного внимания. Стоят и стоят, что теперь.

- Игнат, этот угол иначе называют святой или кутный. Это, скажем так, традиция восточных славянских ведьм, отдавать наиболее почетное место в избе под фигуры богов. Посмотри, здесь же…Мокошь? Это что, Мокошь?

Напарник быстро преодолел небольшое расстояние между нами и без лишнего пиетета забрал из моих рук идол. Деловито осмотрев его с разных сторон, задумчиво выдал:

- Что-то знакомое, что-то Земное. Знаешь это божество?

- Мокошь - женское божество, покровительница прядения и ткачеств, — произнесла я. - а это — Семаргл. Считается, что в пантеон князя Владимира этот бог попал из иранской мифологии. Бог со схожим именем в иностраной мифологии охранял Мировое Древо, на котором находятся семена всех растений. Поэтому Семаргла определяют как божество семян, ростков и корней растений. В более широком смысле — символ «вооруженного добра». Древние славянские ведьмы поклонялись ему еще до того, как большое влияние получила Геката.

- Значит, ведьма язычница? Этому пантеону поклонялись еще до того, как Русь крестили? - вопросил напарник и, дождавшись моего кивка, задал хороший вопрос: - Так чего эта ведьма делает в чужом мире, если она, очевидно, с Земли?

Ответа у меня не было. Зато вопросов в голове роилось множество, в частности интересовал возраст существа, с которым мы столкнулись. Где крещение Руси, а где мы?

Нехорошее предчувствие кольнуло, вынудив прикинуть, сколько же ведьм ее возраста я могу знать. Выходило, что совсем немного, примерно ноль. Даже верховная ведьма, возглавлявшая Академию, в которой я училась, и та была младше веков так на сто.

Зато ходили слухи в ведьмовском сообществе, что где-то между мирами путешествует первая ведьма. Та, что силу свою получили во грехе с самим рогатым. Но верить этим слухам было нельзя, поскольку историю я эту слышала на шабаше от одного из чертов, выразительно на меня при этом поглядывающим.

Пока я размышляла о возрасте ведьмы, мы продолжили осматривать ее дом. Однако ничего более дельного отыскать не смогли. Здесь не было ни гримуара, ни амулетом с артефактами, ни котелка, ни зелий. В общем, ничего, что могло бы указать нам на ее ауру или подсказать направление. Оставалась последняя надежда.

Оставив Игната, задумчиво стряхивающего с волосы паутину и пыль, обыскивать дом, я вышла на опушку. Оглядевшись вокруг и не заприметив того, кого искала, я негромко, но четко позвала:

- Анчутка.

Он не появлялся несколько минут. Не то занят был, не то специально задержался, чтобы я понимала, что имею дело с занятым духом. Хотя чего уж там, вот он-то как раз и был нечистью, как есть. Примерно такой же, как болотник, топит своих жертв, путает в лесах, вредничает и пакостит. Охальник каких поискать.

Появился анчутка сразу на пеньке, закинув ногу на ногу и развесив своих мохнатые уши в сторону. Ростом он был около полутора метров, а на кончике его лысого хвоста красовалась мохнатая кисточка. Звероподобные, когтистые лапы почесали пушистую, как у льва, гриву. Губы расплылись в улыбке, явив острые клыки. Глаза лучились хитростью и коварством.

Понял, с кем дело имеет, потому и не стал принимать