Каддафи: «бешеный пес» или народный благодетель? - Фридрих Бригг

Индивидуальным спортом можно заниматься по собственной инициативе, самостоятельно неся при этом расходы. А массовый спорт – это социальная потребность человека. Передоверять занятия спортом кому-то еще недопустимо, как невозможно передать другому духовное и физическое удовлетворение.

«С демократической точки зрения, ни отдельный человек, ни группа людей не имеют права монополизировать спорт, власть, богатство, оружие, отстранив от этого остальных».

В современном мире во всех государствах традиционную основу спорта составляют спортивные клубы, обладающие соответствующими средствами и возможностями. Это такая же социальная монополия, как и политическая монополия диктатуры, правящей от имени масс, экономическая монополия, отнимающая богатства у общества, военная монополия на оружие. В эпоху масс монополия на богатство, власть и оружие разрушается, значит должна быть разрушена и монополия на социальную активность (спорт, верховую езду и т. п.).

Тем, кто голосует за кандидата, чтобы он решал их судьбу, а то и стал носителем их достоинства, суверенитета и т. д., – им, лишенным воли и достоинства, остается лишь наблюдать со стороны, как другой действует там, где они по определению должны действовать сами.

«Аналогичное происходит с теми людьми, которые не занимаются спортом сами и для себя, поскольку неспособны заниматься им из-за неумения или надувательства со стороны организаций, монополизировавших занятия спортом и стремящихся развлечь массы и притупить их сознание, оставив им в удел вместо занятия спортом лишь смех и аплодисменты. Когда власть принадлежит массам, спорт становится массовым».

Массы должны заниматься коллективным спортом – это право всего народа, поскольку спорт полезен для оздоровления и развлечения. Если оздоровительную и нравственную стороны спорта будут использовать только одиночки или отдельные группы людей, массам придется обеспечивать их всем необходимым и оплачивать все расходы, что неразумно.

«Тысячи аплодирующих и смеющихся зрителей, заполняющих трибуны стадионов, – это тысячи введенных в заблуждение людей, которые, не имея возможности заниматься спортом лично, праздно сидят на трибунах и аплодируют чемпионам, которые перехватили у них инициативу, оттеснили их и монополизировали спорт, используя в своих интересах возможности, предоставленные им массами».

Трибуны стадионов закрывают массам доступ на спортивные поля и к спортивным сооружениям, не давая им заниматься спортом. Когда массы осознают, что спорт – это вид социальной активности, они займут спортивные арены, чтобы заниматься спортом, а не просто смотреть. Только неспособное заниматься спортом меньшинство может пребывать в роли пассивного зрителя.

«Трибуны стадионов исчезнут, когда на них некому будет сидеть».

Тем, кто понимает смысл исторических событий и представляет себе будущее, кто способен играть в жизни героическую роль, незачем идти в театр или концертный зал, куда бездельники приходят посмотреть на течение жизни и поучиться, как ученики приходят учиться в класс.

Тому, кто сам творит жизнь, не нужна поддельная жизнь на сцене. Всадник не сидит на трибуне во время скачек.

«Если бы каждый имел коня, то не нашлось бы желающих наблюдать за скачками и аплодировать их участникам. Сидящие зрители – это те, кто не могут сами заниматься этим видом спорта, потому что не умеют ездить верхом».

Каддафи приводит в пример кочевые народы, которым не нужны театр и зрелища: их жизнь крайне трудна, они относятся к ней серьезно, и всякие имитации жизни им смешны. Они не смотрят спортивные состязания, а с радостью участвуют в них сами, повинуясь своей инстинктивной потребности.

Такие виды спорта, как бокс и другие единоборства, – свидетельство того, что человечеству все еще не чужды пережитки варварства. Но поднявшись на более высокую ступень цивилизации, человек непременно избавится от них.

«Дуэли на пистолетах, а до этого принесение жертв, тоже были обычными явлениями в жизни человеческого общества. Но вот уже сотни лет, как эти варварские явления исчезли без следа. Теперь люди с усмешкой и смущением вспоминают, что они когда-то занимались такими вещами. То же самое произойдет через десятки или сотни лет с боксом и борьбой. Однако самые просвещенные и интеллектуально развитые люди уже сейчас сторонятся этих варварских видов спорта, не желая быть ни участниками, ни зрителями подобных выступлений».

Глава 4

Каддафи решает мировые проблемы

Каддафи позиционирует себя в качестве лидера мирового масштаба. А лидеру мирового масштаба пристало заниматься застарелыми и трудноразрешимыми мировыми проблемами. Поэтому в своем блоге[17] Каддафи публикует на множестве языков оригинальные идеи и предложения, призванные изменить мировой порядок. Предлагаем вашему вниманию несколько наиболее интересных идей Каддафи, касающихся реформы ООН, международных уголовных судов, израильско-палестинской проблемы и единства арабского мира.

Предложение по реформе ООН и Совета Безопасности

«В последнее время во всем мире много говорят о реформах и демократии. Эти лозунги всем нравятся, и никто, кроме диктаторов и реакционеров, их не отвергает: диктатор отвергает демократию, реакционер – реформы. Но это будет никому не нужно, если дело ограничится пропагандой, сопровождаемой выборочным подходом, если за правильными словами будет скрываться ложный смысл, то есть если за лозунгами демократии и реформы будут стоять совсем иные цели.

Если же говорить о демократии и реформах во всемирном масштабе серьезно, то следует начинать разговор с реформирования и демократизации высшего международного органа – Организации Объединенных Наций».

Сравнивая Генеральную Ассамблея ООН со всемирным парламентом, Каддафи утверждает, что без ее реформирования и демократизации нельзя требовать того же от парламентов и правительств государств. Он предлагает придать этому всемирному парламенту полномочия, традиционные для парламентов всех демократических государств: сделать Генеральную Ассамблею ООН законодательным органом, Совет Безопасности – исполнительным, а судебную функцию будет выполнять Международный суд.

В отличие от Совета Безопасности (СБ), на Генеральной Ассамблее (ГА) как на всемирном форуме все государства – члены ООН – и большие, и малые – имеют равное представительство, поэтому обязательными должны быть резолюции именно ГА, а не СБ. Без этого ГА остается лишь декорацией, трибуной для речей, как Гайд-парк.

«В этом смысле она напоминает рынок Укказ в Мекке, где в доисламский период (джахилия) собирались поэты и публично читали свои поэмы, восхваляя одних и понося других».

Тогда нужно распустить ГА, чтобы сэкономить расходы государств-членов и того государства, на территории которого она действует, расширить и обновить состав СБ и пересмотреть его полномочия.

«Те же, кто выступает против этой радикальной концепции реформирования международной организации, лишаются каких бы то ни было оснований для критики того или иного государства за то, что его парламент не обладает истинной законодательной властью или что его правительство не выполняет решений парламента, а государство пренебрегает постановлениями суда».

Генеральная Ассамблея создавалась как объединение наций во имя мира, но сегодня она превратилась в ничто. Согласно Уставу, она обязана исполнять инструкции и рекомендации СБ, а все ее резолюции должны быть им одобрены, иначе они не подлежат исполнению. Такой Устав выражает пренебрежение к представителям государств в ГА.

«Очевидно, что СБ воплощает в себе диктаторское начало, а ГА – демократическое. В Совете представлено ничтожное меньшинство, и этим он напоминает орган военной диктатуры, некий чрезвычайный совет, не имеющий ничего общего с демократией и равенством».

Сегодняшнюю ГА Каддафи называет «нулем без палочки, театром комедии, ложной иллюзией, пустой тратой денег, смехотворным спектаклем, насмешкой и издевательством над народами», считая необходимой для ее серьезного реформирования перестройку, центральным объектом которой станет Совет Безопасности, поскольку нельзя считать международным органом эту ограниченную группу лиц, принимающую все обязательные решения относительно мира и безопасности народов. Но даже он зависит от права вето, когда одно государство, представленное в Совете, может отменить решение всех остальных.

«Применение вето со стороны одного государства аннулирует резолюции ГА, презирая волю почти двухсот стран, представленных в ней, но не имеющих никаких полномочий».

Поэтому для демократизации ООН Каддафи предлагает передать полномочия Совета Безопасности Генеральной Ассамблее, чтобы СБ только исполнял ее резолюции.