Журнал «Вокруг Света» №05 за 1981 год - Вокруг Света

После праздника

Прошло довольно много лет, я снова на Маврикии. Тогда, за праздничной суетой, чехардой официальных раутов, в первой торопливой поездке, не было возможности спокойно побродить по старинным улочкам его городков, посмотреть достопримечательности.

Порт-Луи — город, носящий имя французского короля Людовика XIV. Чего можно ожидать от столицы государства, в прошлом английской колонии, географически относимого к Африке, но в массе своей заселенного выходцами из Индии? Если город стар, его архитектурный силуэт определяют башни индуистских храмов и минареты мечетей. Если молод — модернистские здания, викторианские особняки, столь любимые детьми Альбиона парки с подстриженными лужайками. И уж обязательно и в том и в другом случае шумная сутолока улиц, яркие базары, экзотические наряды прохожих.

Центр Порт-Луи сохранил облик типично французского городка времен первых колонистов.

Почти все газеты острова выходят на двух языках, причем нередко заметка начинается по-французски, а кончается по-английски. Первая маврикийская газета, именовавшаяся «Извещения, объявления и различные мнения для колоний Иль-де-Франс и Бурбон», вышла в 1773 году. И потому маврикийцы свою прессу считают старейшей в южном полушарии.

На оживленном перекрестке я с удивлением прочитал название улицы: Севастополь-авеню. А рядом Алма-роуд, Инкерман-стрит. Есть на Маврикии и городок Балаклава. Эти названия появились еще в 1854 году, в период Крымской войны.

Позади Дворца правительства ажурное здание театра, на фронтоне которого высечена дата — 1822 год. Говорят, что до него других театров к югу от экватора в Старом Свете опять-таки не существовало.

Припортовую Куинз-стрит не отличишь от «стрит» где-нибудь в Сингапуре или Макао. Здесь уже закрывались магазины и загорались фонарики в лавках, где продавали черные яйца, акульи плавники и ласточкины гнезда. Мелодичный перезвон колокольчиков из буддийской пагоды заглушил гортанный крик муэдзина из громкоговорителя на минарете. Хипповатого вида юнцы предлагали прохожим пустяковые сувениры, зазывали — шепотом — в подвал, где можно «покурить».

Бородатые дородные сикхи в разноцветных чалмах и тщедушные китайцы в полотняных костюмах, красавицы индианки в пестрых сари и завернутые в черные буибуи африканки, креолы в отглаженных сюртуках и метиски в нарочито затертых джинсах...

«Различные человеческие расы на улицах Порт-Луи были самым интересным зрелищем»,— писал еще Ч. Дарвин.

Океанский перекресток, имя которому — Маврикий. Все расы Земли, десятки языков и религий смешались в этом микромире. Нелегко цементировать их в единую нацию. Преодолевать этнические, общинные перегородки, кастовую разобщенность, расовые предрассудки. Вот уж «наследство» осталось от времен рабовладения и колониального прошлого...

Через несколько дней в небольшом индийском ресторанчике я поделился этими мыслями с маврикийскими друзьями Бадри и Девнарайаном. Это они возили меня в первый приезд на сахарную плантацию.

— Что ж,— говорит Бадри,— кое-чего мы добились. На смену кастовым предрассудкам внутри индийской общины острова приходят классовые интересы, не разъединяющие, а объединяющие наших рабочих. На Западе много писали, что в основе противоречий между креольской и индийской общинами на острове, между социал-демократами и лейбористами лежит расовый антагонизм. А ведь на деле конфликт классовый. По-прежнему земля в руках плантаторов-креолов и западные монополии диктуют цены на сахар.

— Действительно, мы становимся независимой нацией,— вступает Девнарайан.— Мы покончили с расизмом. Введено бесплатное образование даже в университете. Стараемся наладить и медицинское обслуживание. Остров объявлен единственной в тропической Африке страной, избавившейся от малярии.

Сахар? Сахар пока главное в нашей экономике. Но и чай сажаем, и апельсины...

Мы, маврикийцы, серьезно считаем наш остров жемчужиной Индийского океана, это не только фраза для туристских проспектов. Но мы хотим, чтобы он не был только «засахаренной жемчужиной». Вы, кстати, знаете, что большую часть искусственных рубинов для швейцарских часов делают у нас?

Но и проблем не сосчитать: безработица, колебания цен на сахар, жилье. С безработицей правительство обещало покончить к 1983 году. Но каждый ураган оставляет тысячи семей без крова. Десять тысяч дешевых домиков строим для бездомных.

Однако самое для нас важное сейчас — проблема «илуа».

«Илуа» от французского «иль» — «остров» — значит «островитяне». На Маврикии называют так бывших жителей атолла Диего-Гарсия, которых изгнали с родной земли.

Атолл, крупица каменистой земли в архипелаге Чагос, длиной в шестьдесят километров, а шириной всего в четыреста метров, всегда принадлежал Маврикию. На основе того самого договора, копии которого раздавали нам в ложе для прессы, Англия отторгла архипелаг от Маврикия, а затем сдала в аренду США под военную базу. Как писал журнал «Тайм», база «...будет служить ключевым звеном в растущем военном присутствии Америки в этом регионе».

Восемьсот семей илуа вывезли на Маврикий, и без того уже перенаселенный. Здесь им не нашлось ни места, ни работы. Некоторые подались на второй по величине остров — Родригес, а кое-кто на Сейшелы.

Правительство Маврикия потребовало возвращения Диего-Гарсии, и его поддержали Организация африканского единства, Советский Союз и Индия. Но ни в Лондоне, ни в Вашингтоне премьер-министру Рамгуламу даже не ответили.

А на самом Маврикии нашлись деятели, которые выступили против воссоединения. Гаэтан Дюваль, например, лидер социал-демократической партии, один из тех господ во фраках и цилиндрах, что я видел в первый свой приезд на Маврикий.

...Кокосовые плантации на Диего-Гарсии заброшены, часть из них выкорчевана.

Восемьсот семей островитян готовы взяться за любую работу, чтобы восстановить свои дома, свои плантации. Но с базы Диего-Гарсия идут другие вести: в январе 1981 года расширена посадочная полоса, бульдозеры срезали остатки кокосовых плантаций, забетонированы под новые военные объекты каменистые площадки бывшей территории государства Маврикий...

С. Кулик

Украденная Атлантида. Глеб Голубев

Выписка из судового журнала французского исследовательского судна «Наяда»:

«2 августа. 14.16. Продолжаем фотографирование. Глубина 182 метра. В кадре небольшая акула. Вид определить не удалось.

15.03. Глубина 473 метра. Камера достигла дна. Песок, ил.

15.37. Глубина 481 метр. На дне почти вертикально торчит из песка обломок камня. Он правильной квадратной формы, как будто обработан человеческими руками, напоминает Стелу. Камень покрыт морскими обрастаниями, но под их слоем просматривается какой-то барельеф или письмена, похожие на иероглифы».

Из репортажа Жана Клёбо, специального корреспондента газеты «Се Муа» на борту исследовательского судна «Наяда»:

«...Перед моими глазами расстилался мертвый город—груда развалин с рухнувшими крышами, обвалившимися стенами, опрокинутыми арками, лежащими на земле колоннами» — так рассказывал профессор Аронакс об удивительной картине, увиденной им в глубинах океана через огромные иллюминагоры чудесного «Наутилуса». То были развалины легендарной Атлантиды, погрузившейся в океан «в один злой день и бедственную ночь», по свидетельству Платона.

Древняя легенда, волнующая умы вот уже двадцать пять столетий, внезапно обрела реальность! Платон рассказывал, что Атлантида находилась как раз напротив Геракловых Столбов. Он не обманул нас. Именно здесь, северо-восточнее острова Мадейра, совсем неподалеку от Гибралтара, два дня назад исследовательскому судну «Наяда» посчастливилось обнаружить на морском дне, на глубине около 500 метров, торчащую из песка древнюю стелу! Ее фотография, сделанная специальной подводной камерой, словно самая драгоценная картина Матисса или Гогена, висит теперь в кают-компании «Наяды».

Древнюю стелу, торчащую из песка, можно увидеть и на экране установленного тут же, в кают-компании, телевизора. Там, на глубине полукилометра под нами, телевизионная камера ни на секунду не сводит с драгоценной находки своего недремлющего электронного глаза.

Сегодня утром я ступил на палубу «Наяды» и вскоре сам испытал то же волнующее чувство, что и герой романа Жюля Верна.

Правда, великий фантаст многое приукрасил, преувеличил. Его герои, проплывая над Атлантидой, видят сразу целый затонувший город, развалины дворцов и храмов… В жизни все скромнее.

Лампы, самые мощные, самые совершенные, какими располагает современная техника, к сожалению, вырывают у подводной тьмы лишь небольшой участок морского дна. Смутно виднеются скалы. А на крошечной ровной площадке, почти на самой границе света и тьмы, торчит из песка стела.