Военная контрразведка и армия. Записки ветерана органов военной контрразведки - Борис Васильевич Гераскин

И.С. Варенникова. Замечу, что самого водителя маршала Жукова наша оперативная группа не видела. Как сообщили, его арестовали раньше, в гараже военного ведомства.

Нас, сотрудников, в автомашине трое. Подъезжаем к старенькому, обшарпанному бараку в Хамовниках. Входим. Длинный коридор, слева и справа комнаты. Ощущается предпраздничная суета. Судя по движению жильцов, где-то в конце коридора коммунальная кухня. Тускло горит электрическая лампочка. В помещении полумрак. Воздух пропитан сыростью и затхлостью. Водитель Жукова занимает с семьей две маленькие смежные комнаты. Жена печет к Новому году пироги. На полу играют двое детей.

Наш нежданный приход вызвал у хозяйки растерянность. Предъявляем ордер на обыск. На буфете находим принадлежащий задержанному пистолет, о котором нас предупредили еще на инструктаже. Обыск, кроме оружия, ничего не дает. Описывать нечего. Трофейные ложки, вилки и другая утварь ценности не представляют. Завершив обыск, мы уезжаем…

О службе Жукова в Одессе мне рассказывал генерал Федор Петрович Степченко, являвшийся в те годы членом военного совета — начальником политуправления Одесского военного округа. Со слов Степченко, жители города проявляли к личности маршала заметный интерес. Почти ежедневно у штаба округа собирались одесситы, встречая Жукова приветствиями.

В то время, как вспоминал Степченко, Жукова, по указанию Москвы, не избрали делегатом на проводившееся на Украине какое-то крупное партийно-политическое мероприятие, на которое направлялись и представители армии. Это вызвало со стороны Жукова бурную реакцию. Степченко застал маршала сильно возбужденным, буквально мечущимся по своему служебному кабинету. Еле сдерживая себя, он спросил Степченко:

— Кто вам позволил таким оскорбительным образом поступать со мной? Я могу держать ответ только перед Сталиным и ни перед кем другим!

Ситуация вокруг Жукова крайне обострилась. Попытки разрядить ее с помощью руководства Украины и Главпура результатов не дали. Все боялись брать на себя ответственность. Степченко вынужден был обратиться по телефону непосредственно к Н. Булганину. На следующий день Жукова отозвали в Москву. Степченко стало известно, что после отъезда маршала на его даче произвели обыск.

Естественно, возникает вопрос: почему Сталин все же не пошел на арест Жукова? Возможно, боялся отрицательной реакции общественного мнения внутри страны и за рубежом. В таком объяснении есть свой резон. Но, мне думается, не только в нем суть. Главное в том, что маршал Жуков был кристально чист перед партией, народом и государством. Даже в годы унизительной опалы он интересы страны ставил выше личных, проявил железную выдержку и не дал Сталину серьезного повода прибегнуть к репрессиям. Также очень важно, что сослуживцы Жукова, подвергавшиеся арестам, в целом оказались порядочными и принципиальными людьми, не позволили втянуть себя в интриги против маршала.

В 1953 году опала с Георгия Константиновича Жукову была снята, но всего на четыре года. После смерти Сталина его возвратили из Свердловска в Москву, назначив первым заместителем министра обороны, а с 1955 года — и министром обороны Советского Союза. Он был избран в члены ЦК КПСС, а в период 1956–1957 годов — кандидатом в члены и членом Президиума ЦК КПСС. Жуков поднялся до самых высоких постов в армии и партии.

Несомненно, в снятии опалы с Жукова решающую роль сыграл первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев. Без его твердого согласия столь высокие государственные и партийные назначения состояться не могли. В тех обстоятельствах Хрущев поступил мудро и благородно, реабилитировав маршала Жукова, исправив допущенную в отношении него несправедливость.

Вместе с тем в действиях Хрущева где-то просматриваются и личные интересы. С одной стороны, поднимая из опалы Жукова, он сам набирал в народе, партии и армии необходимые ему очки, а с другой — надеялся в лице Жукова обрести опору и союзника в проведении начатого им нового политического курса. Однако осуществить в полном объеме свои планы Хрущеву не удалось. Маршал, став у власти, как и в опале, оставался самим собой — Георгием Жуковым. Имея твердые принципы, продолжал действовать решительно и самостоятельно. «Приручить» его оказалось невозможным. Все это беспокоило и раздражало Хрущева.

К сказанному следует добавить, что у Жукова, несомненно, имелось свое мнение о Хрущеве как политическом и военном деятеле. Маршал хорошо знал не только его плюсы, но и минусы. В связи с этим обращает на себя внимание сдержанность Жукова в оценке Хрущева в «Воспоминаниях и размышлениях».

Упоминавшемуся выше генералу Степченко в бытность Жукова министром обороны СССР довелось работать заместителем начальника Главного политического управления Вооруженных сил СССР. Со слов Степченко, у начальника Главпура генерала А.С. Желтова не сложились с Жуковым служебные и личные отношения. Желтов считал Жукова человеком, недооценивающим значение политорганов, амбициозным, не сделавшим для себя выводов из пребывания в «ссылке». Поэтому тяготился ходить к нему на доклады, избегал встреч с ним, что задерживало решение многих служебных дел.

Однажды Желтов вместо себя направил с докладом к Жукову Степченко. Жуков принял Степченко по-деловому, заинтересованно обсудил и решил все поставленные вопросы. Этот случай явился прецедентом для последующих направлений Желтовым Степченко на доклады к Жукову. Сам Желтов считал виновником натянутых отношений Жукова, жаловался на него в Президиум ЦК КПСС, непосредственно Хрущеву.

Над Жуковым второй раз после войны стали собираться темные тучи, назревала новая гроза. За его спиной скрытно собирали компрометирующие материалы, готовили очередную расправу. Боясь авторитета и широкого признания в народе Жукова, сочли более безопасным вершить над ним суд, предварительно отправив его в октябре 1957 года с визитом в Югославию и Албанию, подальше от родины.

Состоявшийся в октябре пленум ЦК КПСС, опираясь на второстепенные доводы, делая широкие обобщения из малозначительных фактов, обвинил Жукова в пренебрежении к политорганам, нарушении партийных принципов руководства Министерством обороны, «бонапартизме», стремлении чуть ли не захватить силой власть. В связи с этим пленум сместил Жукова с поста министра обороны и вывел его из состава членов Президиума ЦК КПСС.

22-23 октября прошло собрание партийного актива Московского гарнизона и центрального аппарата Министерства обороны. С тем чтобы подчеркнуть его неординарность, партактив проводился в Кремле, участие в его работе принимал первый секретарь ЦК КПСС Хрущев, а доклад сделал генерал Желтов.

На собрании партактива выступили многие крупные военачальники. Мне, как его участнику, больше других запомнилось выступление маршала Р.Я. Малиновского. Осуждение Жукова у него прозвучало резче, чем у других ораторов. Он утверждал, что неоднократно предупреждал ЦК партии о властолюбии и непредсказуемости Жукова. Не знаю, сыграло ли какую-то роль это выступление в назначении Малиновского министром обороны, но после смещения Жукова именно он занял его кресло.

В моей памяти отложилась и выставка картин, организованная в фойе. В прямом смысле слова ее выставкой не назовешь. Просто несколько полотен с