Любовь по завещанию - Алисия Крестовская

есть все шансы попасть в неприятную историю. — Артём произносит всё спокойным, даже заботливым голосом. Я вынуждена посмотреть на него. — Пётр Фёдорович прав. Зачем тебе страдать за амбиции и честолюбие твоего, ПОКОЙНОГО, брата. Снова.

Он, что мне угрожает? Ясно зачем его Кравчук приволок. Сам будет сидеть белый и пушистый, как зайка. А серым волком, давящим и угрожающим, будет Артём. Как метко. Как метко! Упираюсь подбородком в сцепленные ладони. Сейчас мне нужна опора. Хоть какая-то.

— Артём. Весь мир жесток. И я упорно не понимаю, — невзначай чешу носик указательным пальцем, — почему вам хочется пострадать, суясь вне в своё дело.

Намёк он понимает. Злится. По глазам видно, задела самолюбие. Не отвожу взгляд. Злорадствую и прошу Дениса, услышать мои молитвы и явится по скорее. Но его нет, зато подходит официант и отдаёт заказ. Этой минутной передышки мне достаточно, чтобы восстановить силы и немного вдохнуть воздуха.

— Почему же не в своё? Пётр Фёдорович мой работодатель. Моя прямая обязанность защищать его интересы. А у тебя есть защитник.

Вот гад! Поджимаю губы, краем глаза замечаю, как начальник Дениса спокойно пьёт свой кофе. Ощущение, что он даже не здесь. Он не просто привёз Артёма. Он знал, что им можно надавить на меня. Уроды!

— Ты мне угрожаешь Артём? — откидываюсь на стуле, и кладу ногу на ногу. Не могу позволить себе скрестить руки на груди, хотя очень хочется, хотя бы так отгородиться от них. Но рукой я кручу стакан с водой. Стараюсь сохранять спокойствие в голосе. — Пётр Фёдорович, мне кажется, ваш «подчиненный» перегибает палку.

— Боже упаси Дина. Я не угрожаю. Никогда! — да, блядь. Ты сразу действуешь!

— Дина Игоревна, вам, наверное, показалось. Я ничего такого не заметил. Но если вас Артём оскорбил, то я прошу у вас прощения.

Вот блядь, клоун надменный. Я почти готова встать и сбежать с поля боя. Хотя, нет. Тактическое отступление — это не бегство. Но я вижу, как взгляды моих собеседников смещаются с меня за мою спину.

— Добрый день, Пётр Фёдорович. Какая встреча. — совершенно спокойно произносит Денис. Господи, как я рада его сейчас видеть!

Кравчук встаёт и пожимает руку Денису. Затем представляет ему Тёму. Всё выглядит так, как будто двое знакомых просто встретились в кафе. Никакой неприязни и колкостей. Вот это выдержка.

— Дина Игоревна. Если вы передумаете. Вы всегда можете мне позвонить. Он протягивает свою визитку.

— Я не передумаю. — не беру визитку у него из рук. Кравчук поджимает губы. Прощается и уходит. Артём следует за ним, подмигивая мне напоследок. Я же жду, когда они скроются из вида и облегченно выдыхая утыкаюсь лицом в ладони. Сердце стучит так, будто я пробежала марафон. Денис аккуратно касается моей руки. Я раздвигаю пальцы и смотрю на него.

— Он тебе угрожал?

— Он, нет. Юсурин — да. Ну не напрямую, конечно. Но тактично напоминал, что со мной может что-то произойти и заступиться за меня будет некому на этот раз.

Откидываюсь на стуле и залпом осушаю бокал с водой. К нам вновь подходит официант. Я заказываю чисто-символический салат. Есть не хочу. Желудок скрутило. Тошнота подкатывает к горлу. Извиняюсь перед Денисом и направляюсь в уборную. Как только дверь кабинки закрывается меня выворачивает. Хватаю ртом воздух и мне всё мало. Гул сердца заглушает внешний шум. Пытаюсь посчитать количество плиток на полу. Не получается. Цифры путаются в голове. Меня начинает бить озноб. Пытаюсь сосредоточится на окружении. Что я вижу. Что я вижу? Букет на умывальнике — один, вазочки с мылом — две, раковины — три, кран — три. Гул отступает. Я слышу. Что слышу? Шумит вода в кране. Его кто-то забыл закрыть. Легкая музыка. Джаз? В зале ходят люди. Тоже слышу. Опираюсь на умывальник. Мрамор холодный. Вода теплая и мокрая. Выкручиваю вентиль ледяной воды, а тёплой закручиваю. Умываюсь. Вроде отпускает. Смывают остатки макияжа и возвращаюсь к Денису. Нам уже принесли еду. Значит меня не было минут пятнадцать-двадцать точно. Денис обеспокоен, он галантно отодвигает мне стул, помогая сесть. Мелочь, а приятно.

— Ты в порядке? — я киваю. Сил говорить еще не хватает. — Ты уверена? Ты очень бледная.

Смотрю на него. Он очень встревожен.

— Давай просто молча поедим. Я голодная. Хорошо?

Он кивает и начинает есть. Я же ковыряю салат, боясь, что придется снова бежать в уборную. Постоянно чувствую взгляд Дениса, пытается не смотреть на меня, как на тяжело больную, но не сдерживается. Пытаюсь улыбнуться и отправляю в рот кусочек помидора.

— Денис. Мне нужно будет тебе кое-что рассказать. Очень важное для меня.

— Хорошо. Я слушаю. — отодвигает от себя тарелку и кладет столовые приборы.

— Не сейчас. Точнее не здесь. Это личное. — он понимающе кивает.

— Хочешь домой?

— Очень, очень хочу, — произношу полушёпотом.

* * *

Дома хорошо. Денис привозит меня домой и, пока я переодеваюсь, раздаёт распоряжение Оле. Наблюдаю, как он ходит вдоль комнаты. Еще звонок и еще звонок. Как же у него много дел. А тут я дура со своими проблемами. Моя решимость рассказать ему всё начинает таять. Но я не успеваю себя накрутить, Денис отбивает последний звонок, потягивается и садится на диван рядом. Он ждёт, что привычно устроюсь у него на груди, но нет. Не сейчас. Сейчас мне это не поможет.

— Денис, — начинаю я, — помнишь я рассказывала, что благодаря Диме Артем и Савелий вылетели из сборной и не попали на соревнования?

Мужчина кивает.

— Я сказала, что Дима с Артёмом подрались и брат сломал ему нос. Но не сказала, что между этими двумя событиями был еще один эпизод, за который Дима винил себя всё это время.

Денис молча протягивает руку и хочет взять мою ладонь в свою. Но я не позволяю этого сделать. Подтягиваю колени к груди и обнимаю их. Всё я в домике. Можно говорить без страха. Закрываю глаза и продолжаю.

— Артём был в ярости, когда узнал, что его исключают. Савелий подавлен, но его быстро накрутил Артём. Я об этом не знала. Я знала двух веселых ребят Тёму и Севу, которые ходили на бокс с моим братом, дружили, приходили иногда к нам в гости. В тот день. Они зашли к нам. Я ответила, что Димы еще нет, он в техникуме. Савелий сказал, что у них важный разговор по поводу сборов и никто кроме Димы им помочь не может. Понимаешь, я знала всех его друзей. И всю жизнь росла в компании пацанов. Я привыкла быть для них либо корешем, либо младшей