1941-Работа над ошибками - Иван Байбаков

Позже, на привале, уже по-настоящему обрабатывая раны и вкалывая лекарства, Таня иногда, искоса, бросала быстрые взгляды на этого, как она слышала, лейтенанта Сергея Иванова. И каждый раз почему-то легонько вздрагивала, наткнувшись на его спокойный, чуть улыбчивый взгляд. И не могла понять - да что же это с ней такое? А потом был бой. И она сидела с двумя ранеными в небольшой замаскированной ложбине в километре от места боя, слушала звуки разрывов, и боялась. Боялась за него. И очень-очень хотела, чтобы с ним ничего не случилось. А когда ее с ранеными забрали и привезли к месту боя, выскочила из кузова и первым делом отыскала взглядом его. Живой! И не ранен! Таня почувствовала, как в ее душе поднимается светлая радость, и, покраснев, быстро отвернулась, сосредоточившись на осмотре и обработке раненых. А Сергей заметил, что раненых много, и ей с непривычки тяжело, подошел, похвалил и сказал пару ласковых слов. И ей сразу как-то легче стало, будто второе дыхание открылось.

Закончив с ранеными красноармейцами, которые хвалили ее легкие руки и тихо благодарили, Татьяна устало разогнулась, и, пару минут отдохнув, перешла к раненым немцам.

Немцы оказались разными. В большинстве своем простые солдаты, отрезвленные от сладкой патоки геббельсовской пропаганды болью собственных ранений, и уже успевшие понять, что для них легкая победоносная война с унтерменшами на просторах России закончена, начинаются тяготы и смерти, называли Таню "фроляйн", и тоже тихо благодарили по-немецки за облегчение страданий. Таня, сосредоточившись на работе, также тихо шептала им по-немецки что-то ласково-ободряющее, чем врачи обычно успокаивают пациентов.

Но были и такие раненые, которые смотрели на нее с плохо скрываемой ненавистью, а после перевязки тихо шипели вслед ругательства. Таня старалась не обращать на эти ругательства внимания. Пока не наткнулась на раненого офицера. Тот, будучи довольно легко ранен навылет в мягкие ткани ноги, уже пришел в себя, и смотрел на Таню со смесью ненависти и высокомерия. А когда Таня начала делать перевязку, сначала осыпал ее грязными ругательствами, самым приличным из которых было "грязная русская свинья", а потом перешел к угрозам и описанию того, что с Таней сделают победоносные немецкие солдаты, когда разобьют Красную армию и придут на эту землю хозяевами. В ответ, Татьяна ядовито прокомментировала результаты боя победоносных немецких войск на вот этом конкретном поле боя, а также нынешний социальный статус немецкого офицера. Поскольку в диалоге обе стороны не сдерживали голос, произошло несколько значимых и для Тани, и для немецкого офицера вещей.

Для Тани - новость о том, что она хорошо понимает и говорит по-немецки, быстро достигла ушей Сергея, который после перевязки попросил ее помочь с допросом пленных. А после восхитился многогранностью ее талантов, и, полушутя-полусерьезно, попросил позднее позаниматься с ним немецким, на что Таня с радостью согласилась.

А вот для немецкого офицера его монолог послужил причиной трагичных изменений в судьбе и состоянии здоровья. Бойцы, видевшие, как Таня бережно возится с ранеными, и уже признавшие ее своей, сразу после разговора с немецким офицером столпились вокруг и настойчиво попросили перевести, что сказал немец. Таня при переводе постаралась смягчить исходный монолог - ей было стыдно переводить такое. Но бойцам хватило и отредактированной версии. После этого самый сообразительный из бойцов ласково попросил Таню отойти и еще раз осмотреть одного раненого советского бойца - самого дальнего от лежащих немцев. А когда Таня проверила этого бойца, который очень удивился, когда узнал, что ему стало хуже и вновь нужна медицинская помощь, и, вернувшись закончить с немцами, мельком бросила взгляд на надменного немецкого офицера - она его сначала не узнала. Теперь уровень его здоровья и физического состояния был тяжелым, и уверенно стремился к критическому. Кроме того, немца, судя по его теперешнему взгляду, полному боли и печали, мучили также и душевные страдания. Таня не смогла пройти мимо, и снова взялась за него. К ее удивлению, немец, с трудом шевеля сломанной челюстью и шепелявя выбитыми зубами, попросил прощения за оскорбления, и даже нашел в себе силы сказать спасибо после перевязки.

Пока Татьяна возилась с потерпевшим немецким офицером, а потом переводила при допросе пленных, суматоха на поле недавнего боя закончилась. Бойцы закончили сбор трофеев и подготовку техники к маршу, начали рассаживаться по машинам. Вот и ее зовут в этот маленький грузовичок, который все бойцы Сергея почему-то называют смешным немецким словом "мордастенький". А где Сергей? Он почему-то никуда не спешил, стоя чуть в стороне и что-то объясняя группе бойцов лейтенанта Микульченко. Уже сев в кабину, Таня услышала, что лейтенант Иванов не едет, а остается в какой-то заслон. И тогда она выскочила из кабины "шнауцера", подбежала к нему, на ходу заливаясь румянцем смущения, и порывисто схватила за руку, глядя в глаза и не находя слов. Постояв так пару секунд, Таня сжала руку Сергея и тихо пожелала ему вернуться живым, а потом побежала обратно, чувствуя, как горит от смущения лицо, снова спрашивая себя - да что же это с ней такое?

Глава 8

Когда изрядно увеличившаяся в размерах сводная колонна под командованием лейтенанта Микульченко покинула место боя и двинулась к Сокулке, Сергей стер с лица улыбку и созвал всех оставшихся, включая экипажи броневиков.

- Внимание, товарищи командиры и бойцы. Для тех, кто не понял, повторяю - наша задача не геройски погибнуть, а геройски поубивать всех врагов, кого сможем, и живыми догнать своих на бронетранспортере, оставленном специально для этого. И сохранить приданные броневики, поэтому на рожон не лезть, огонь вести из-за укрытий, в качестве которых очень хорошо подойдут корпуса уничтоженных танков.

После чего разъяснил диспозицию и поставил задачи каждому экипажу. Сам Сергей полез в башню немецкой "двойки", убедился, что автоматическая 20мм пушка заряжена и готова к бою, а магазины по 10 снарядов к ней расположены удобно и доступны для бвстрой перезарядки. Потом высунулся в люк с биноклем, и потекли минуты ожидания.

Не прошло и часа, как терпение засады было вознаграждено с лихвой. Показалась колонна, при виде которой у Сергея даже дыхание перехватило от радости и злобного предвкушения. Наверное, где-то в отлаженной немецкой машине оценки обстановки и планирования движения войск произошел сбой. Как иначе объяснить то, что по дороге, даже без традиционного мотоциклетного дозора, бодро пылили полугусеничные 9-ти тонные артиллерийские тягачи Sonderkraftfahrzeug 6 (Sd Kfz 6/1) со 105 миллиметровыми легкими полевыми гаубицами (10,5 cm leFH 18) на буксире. Расчеты орудий ехали в тягачах, в них же, в оборудованных в кормовой части зарядных ящиках, перевозились боеприпасы к буксируемым орудиям. Всего Сергей насчитал 12 тягачей с гаубицами - полный артиллерийский дивизион трехбатарейного состава моторизованной дивизии вермахта. И за ними хвостом - такой же полугусеничный 9-тонный Sd Kfz 6, но не артиллерийский тягач, а машина для инженерных войск, с немного другим типом кузова, предназначенным только для перевозки личного состава, и с буксируемым прицепом, в котором находилось инженерное оборудование. Ни боевого охранения, ни зенитного сопровождения у колонны не было. Сергей, как это увидел, сначала не поверил, а потом пробормотал сквозь зубы.

- Это что же, после успехов первых дней войны немчики так обнаглели, что уже без охранения и зенитного прикрытия колонны отправляют? Или думают, что Красная Армия уже далеко? Опасное заблуждение, сейчас мы им это докажем.

И приник к прицелу танковой пушки.

Подрыв первого тягача на мине послужил сигналом к общему избиению колонны. И автоматическая пушка немецкого танка при этом оказалась вне конкуренции. Пока 45 мм пушки двух Т-26 и БА-10 уничтожали технику в голове колонны, Сергей начал с конца, и успел сначала аккуратно расстрелять кабину последнего (инженерного) тягача, чтобы не повредить прицеп, а затем, не особо торопясь, расстрелял еще шесть тягачей с конца колонны. Затем, пока его танкисты и броневики добивали остальные тягачи, выскочил из немецкого танка и метнулся к борнетранспортеру, где за пулеметом подпрыгивал от нетерпения и жажды убийства немцев Игорь. Залез на водительское место и вывернул бронетранспортер носом вдоль немецкой колонны, с той стороны, где залегли расчеты орудий. Загрохотал скорострельный МГ-34, и под его злыми очередями стали поспешно умирать хорошо обученные, опытные, прошедшие войну в Европе немецкие артиллеристы. С другой стороны колонны свою лепту в воздаяние немцам по делам их вносили пулеметы броневиков.

Через 15 минут после начала боя полный артиллерийский дивизион моторизованной дивизии вермахта лишился всех своих артиллерийских расчетов. Настала очередь техники. У Сергея сердце кровью обливалось - уничтожать эти надежные и простые в обслуживании немецкие гаубицы, имевшие к тому же высокую живучесть ствола (8-10 тыс. выстрелов). Утащить их с собой, да еще с полным боекомплектом - это был бы "просто праздник какой-то". Но все тягачи избиваемой артиллерийской колонны при атаке были настолько сильно повреждены, что без серьезного ремонта ходовой части, а то и двигателей, никуда ехать и ничего тащить не могли. Здесь Сергей в очередной раз - и очень сильно - пожалел об отсутствии радиосвязи - тогда можно было бы организовать расстрел артиллерийской колонны так, чтобы сохранить хотя бы несколько тягачей. Но делать нечего, сейчас имеем то, что имеем. Единственное, что смог придумать Сергей в этой ситуации - прицепить одну, самую новую, гаубицу к бронетранспортеру, в него же загрузить боезапас осколочно-фугасных, бронебойных и зажигательных снарядов и зарядов к ней - сколько поместится. У бронетранспортера мощность двигателя, конечно, слегка поменьше, чем у артиллерийского тягача, но на малой скорости должен дотянуть, да тут и недалеко, меньше десяти километров.