Принуждение к контакту - Денис Бурмистров

Правил было много, и все они, по большому счету, были верными. Многие из них проверены опытным путем и доказаны кровью. Хотя все понимали, что и они не являлись панацеей.

Максимальный срок беспрерывного нахождения в Зоне – тридцать суток. Громов не знал, каким образом была получена эта цифра, но и ее считал немного завышенной. Никто на его памяти не прожил в зоне и недели. Единственный, кто продержался дольше, – тот самый молодой сталкер, погибший не от голода и обезвоживания, а от неизвестных болезней. И Руслан не хотел для себя с Ильей повторения этого печального опыта. Необходимо выбраться раньше, чем «порченая» атмосфера Зоны укокошит их. Очень хотелось надеяться, что в Маяке удача улыбнется им.

Руслан оставил Ткачева с двумя флягами воды, с разделенной на порции плиткой черного шоколада. На всякий случай нарубил еще веток, натаскал хвороста для костра. Но подозревал, что ослабший Илья не сможет поддерживать огонь. Строго-настрого наказал держаться и не умирать до его возвращения.

Ученый грустно улыбнулся нехитрой шутке, согласно кивнул. На том и расстались.

Громов остановился, сверился с картой. Осмотрелся. Что-то не сходилось.

К Маяку он решил идти напрямик, сделав небольшой крюк, чтобы обойти дом с «ведьминым студнем». Но вместо указанного на карте луга, который начинался сразу за лесом, он все еще двигался сквозь редкий осинник, хлюпая по мху, из-под которого при каждом шаге проступала вода. Сверялся по солнцу и часам, отмечая путь на карте. Но в какой-то момент понял, что забрел не туда. Либо местность настолько резко изменилась, что ее не успели откорректировать на картах, обновляемых по снимкам со спутников раз в две недели. Но это даже для Зоны выглядело чересчур.

Руслан покрутил карту, задумчиво сопя. Поправил съехавшую с плеча бухту веревки. На кой ляд он ее с собой взял? Потом бросил взгляд на часы, прикидывая, сколько успел пройти за контрольное время.

Стрелки на часах двигались в обратном направлении, замирая время от времени. Громов постучал пальцем по стеклу, потряс рукой.

Стрелки снова пошли в обычную сторону, только теперь они то ускорялись, то замедлялись.

– Зараза!

Как давно часы так себя ведут? Как определить, когда последний раз они показывали верное время?

Субъективно казалось, что с момента выхода из лагеря прошло три-четыре часа. Было примерно девять утра. Значит, сейчас где-то между двенадцатью и часом дня. Но почему солнце так сильно перевалило на западную сторону неба?

Лес сделался гуще и темнее. Какие-то жесткие, колючие кусты то и дело преграждали дорогу, цепляясь за одежду. Солнце пряталось за массивными кронами, время от времени пробиваясь сквозь узкие прорехи.

Это не нравилось пилоту. Не должно быть на его пути такого леса, очень похожего на тот, в котором остался Илья. Не мог же он сделать круг и вернуться назад?

По пути попались странные деревья, стоящие треугольником. Какая-то сила закрутила стволы штопором, но деревья остались живыми, приветливо махали зеленым ветками. Пришлось обойти подозрительную троицу.

Несколько раз Громов выходил к уже знакомым черным полянкам различной величины, на которых желтели из-под черного пепла черепа и ребра животных и птиц. Но на сей раз никакой ужас Руслана не охватил – то ли ловушка переместилась, то ли недавно разрядилась. В любом случае, пилот был несказанно рад, поспешно уходя прочь.

Еще через полчаса Руслан набрел на разросшийся малинник. Крупные лохматые ягоды пригибали колючие стебли, нетронутые и налитые сладкой мякотью почти до самой земли.

От вида и запаха малины закружилась голова. Громов, как сомнамбула, подошел ближе, протянул руку. Мягкая ягода словно сама выпала в ладонь.

Нельзя есть ягоды в Зоне. Они «порченые».

Но он должен поесть, в желудке, кроме воды и травы, уже давно ничего не было. Нужны силы, чтобы продолжать борьбу.

Руслан поднес ягоду к лицу, втянул сладкий аромат полной грудью. Покачал головой и перевернул ладонь.

Не сегодня. Еще есть силы.

Отвернулся и пошагал дальше, подавляя жгучее желание вернуться и съесть хотя бы парочку ягод. Всего лишь парочку…

Лес оборвался, обрезанный разбитой асфальтовой дорогой с торчащей из трещин травой. По другую сторону, вдоль дороги, стояло несколько деревенских домов, огражденных низенькими палисадниками. Забитые ставнями окна, амбарные замки на дверях. Из-за покатых крыш выглядывали кривые стволы одичавших яблонь, из дыр в теплицах торчали длинные стебли сорняков. Возле одного дома покачивался на ветру «журавль» у колодца.

Судя по всему, одна из многочисленных придорожных деревенек, из которых уезжают молодые и доживают свой век старики.

Руслан вытащил карту и принялся водить пальцем по дорогам. Но никакого похожего по расположению населенного пункта не обнаружил. Этот факт несколько озадачил пилота.

В одну сторону, откуда, по мнению Громова, он пришел, уходила в лес тропинка, где терялась среди разросшихся кустов. В другую сторону, почти сразу за крайним домом, асфальт заканчивался, уходил под слой заросшей травой земли. А дальше – большое поле с невысокими пологими холмиками и блестящими блюдцами воды в низинах.

Вот он, затопленный луг! Точнее, то, что с ним стало за пять десятков лет.

Грязный палец пилота уперся в сине-зеленое пятно на карте. Если он прав, то за полем должна быть узкая лесополоса, за которой и располагается поселок Маяк.

Руслан приободрился, не сдерживая самодовольной улыбки. Позволил себе немного передохнуть, присев на теплую доску скамьи возле одного из домов. Невольно откинулся на спинку и закрыл глаза, подставляя лицо теплым солнечным лучам.

Совсем несложно представить, что вокруг нет никакой Зоны Посещения. Нет ловушек, непонятных внеземных побрякушек, необъяснимых явлений и страшных существ, смотрящих из глубины леса. Просто обычный летний день на самой обычной деревенской завалинке.

Громов почти насильно заставил себя открыть глаза. Со стоном поднялся. В глазах тут же потемнело, голова закружилась. Пилот покачнулся, но успел ухватиться рукой за спинку скамьи, удержал равновесие.

Как же хочется лечь и больше не вставать. Смотреть в небо и ни о чем не думать. Отвлечься от грызущего голода и усталости, давящей на плечи свинцовыми веригами.

Руслан сделал несколько дыхательных упражнений, поднимая и опуская руки. Размял шею.

Его взгляд упал на колодец. Невысокий сруб возвышался над травой, горловина накрыта щитом с дверцей на петлях. Из-под дверцы, запертой на маленький крючок, к длинной жерди тянулась цепочка, блестящая, совсем как новая.

Руслан подошел к колодцу, даже отсюда ощущая влажную прохладу, исходящую из глубин. Поддел пальцем нагретый на солнце крючок, со щелчком откинул его. Дверца открылась со страшным скрипом, проворачивая стержни в старых петлях. Тут же, на гвоздике, висело эмалированное ведро, громыхая цепочкой.

Громов сглотнул, перегнулся через края и заглянул в квадратное окошко внутрь.

Глубоко внизу плескалась темная вода. В ней не отражались небо и силуэт пилота, в ней Руслан увидел черные глубины космоса с россыпью звезд и край сине-красной планеты с широкими кольцами, как у Сатурна.

Громов нащупал ведро, снял с гвоздя и опустил его вниз, перебирая руками цепь. Ведро болталось из стороны в сторону, тихонько стукалось о выложенные бетонными кольцами стенки. Вот оно коснулось воды, опрокинулось, зачерпывая космос и звезды, размазывая картинку по волнам. Тяжело дернулось, наполнившись. Руслан так же неторопливо поднял ведро вверх, наблюдая, как при вознесении в воде таяли звезды, вода превращалась в обычную прозрачную жидкость.

Громов схватил ведро за холодную ручку, с усилием приподнял и поставил на край сруба. Стукнул по блестящей эмалированной стенке, наблюдая, как вода заходится рябью. Принюхался.

Вода пахла… чистой водой. То есть не пахла ничем особенным.

Руслан через плечо заглянул в колодец. Звезды и планета все еще подрагивали под успокаивающейся гладью, но никуда не делись.

Пилот слышал, что из некоторых особенно глубоких колодцев днем можно увидеть луну. Уж насколько это являлось байкой, проверить не представилось возможным. Да и сейчас объяснять очередную странность не были ни сил, ни желания.

Громов наклонил ведро, подставляя ладошку лодочкой. Нужно лицо ополоснуть да попить немного…

Вода полилась словно и не вода вовсе, а мелкий песок – тяжело, с какой-то задержкой и шуршанием. Прозрачный язычок коснулся ладони, обволок ее холодным обжигающим пламенем, достающим до костей.

Пилот закричал от боли, выронил ведро и отскочил в сторону. Ведро кувыркнулось, выплескивая остатки воды. Там, куда они попали, трава съеживалась и теряла цвет.

Громов схватил облитую руку возле запястья. С ужасом вытаращился на скрюченные пальцы, не желающие слушаться.

В голове пронеслись десятки бессвязных мыслей, перемешанные с болью и страхом. Душа ушла в пятки, а на лбу выступил липкий пот.