Лиза на мою голову книга (СИ) - Рымарь Диана

Лиза

— Хочу, чтобы ты мне кое-что объяснила… — Великан прищуривает здоровый глаз и шагает на меня. — Ты вообще говорить умеешь? Или у тебя рот только для того, чтобы есть?!

Невольно пячусь из ванной в комнату, чувствую, как к щекам прилипает кровь, а язык немеет. Не успеваю придумать, что сказать в ответ, а он выступает вперед и продолжает ледяным тоном:

— Неужели так трудно было разъяснить мне ситуацию?

— К-какую ситуацию? — начинаю заикаться.

— С твоим замужеством! Сказать про калым, про остальное?! Неужели так сложно было предупредить?

— О чем? — нервно сглатываю.

— Да хотя бы о том, что у тебя родственники — садисты! Если узнают, что я тебя шпильнул, будут потом за мной охотиться… Что у тебя дядя — майор полиции, и у него кукушку снесло еще в прошлом веке… Хоть о чем-нибудь из этого ты могла мне сказать?!

— Я… я… об этом так просто не скажешь…

Великан начинает пыхтеть, как закипающий чайник, и орет еще громче:

— Ну конечно! Зачем трудиться, что-то там объяснять… Пусть Владушка опытным путем выясняет, что ты за чудо-девочка! А то, что по ходу дела ему лицо и брюшину расхреначат, это пустяки, неизбежное зло? Меня вообще-то за малым не искалечили!

Каждое его слово, каждая фраза для меня всё равно что хлесткий удар. Смотрю на его избитое лицо, на то, как морщится при каждом движении, и внутри всё обжигает болью. Мучительной, ноющей, непередаваемо сильной. Мне тошно от вида его синяков, хочу броситься к нему на шею, обнять, попытаться как-то помочь. Но одновременно с этим жутко тянет отползти в уголок, сжаться в комочек и рыдать в три ручья от его гневной тирады…

— Я не знала, что они тебя найдут!

Это правда, мне это и в страшном сне не снилось. Ведь не говорила, кто мой любовник, ни одной живой душе, кроме Риты.

«Неужели Рита меня предала? Нет, она не могла…»

Влад не успокаивается, снова начинает наступать:

— Ответь мне честно и откровенно, ты действительно считаешь, что я тебя изнасиловал?

— Я не помню самого действия… — тихо признаюсь.

— Зато я помню! — он сжимает руки в кулаки. — Тебе было хорошо той ночью! Ты хотела меня ровно так же, как и я тебя! К тому же если ты ничего не помнишь, какого хрена нужно было идти и плакаться дядюшке-психу об изнасиловании?! Это мне объясни! Тебе нужно было сразу рассказать мне всё, и я бы тебя не тронул! Наверное…

— Я не плакалась! Точнее, когда выяснилось… — говорю и тут же сама себя затыкаю.

Я не хочу рассказывать ему про Юрия. Не хочу и не могу. Как я расскажу будущему мужу, что какой-то мужик совал в меня палец? Нет, нет, нет… Я просто не могу! Я лучше себе язык откушу! Может быть, он такой же сумасшедший, как Ливанов, и не захочет на мне жениться. Тогда не избежать мне подвала, порки... и от дяди никуда не деться.

«Заткнись, Лиза, просто заткнись!»

— Но он же как-то выяснил, что у нас с тобой было, так? Значит, ты сказала, или он гребаный телепат? Чего молчишь?!

Влад уже вовсю скрежещет зубами. Хватает меня за плечо и начинает трясти.

— Прости меня… — шепчу на выходе. — Прости…

Вжимаю голову в плечи, зажмуриваюсь в ожидании оплеухи или чего похуже.

«Неужели все мужики одинаковые? Отец, Габарашвили, Юрий, Влад…»

Вдруг чувствую, как Великан меня легко отпихивает в сторону. Осторожно приоткрываю глаза и вижу, как он упирает руки в бока:

— Повезло тебе, что я девок не бью! Иди собирай вещи! Чтобы через полчаса была готова — и ни секундой позже!

Он ложится на кровать и делает вид, что не замечает меня. Осторожно выскальзываю из комнаты, несусь на первый этаж.

«Всё же не ударил, хотя мог и, по его мнению, явно было за что…»

В спальне меня уже ждут сестры, начинают расспрашивать, помогают достать чемодан, и тут на пороге нашей скромной обители показывается мама Марисоль.

— Всем, кроме Лизы, выйти! — кричит она.

Девчонки испуганно охают и спешат вон, обходя ее стороной.

У Марисоль в руках большой пакет, она идет ко мне, ставит его у кровати и кидается ко мне обниматься. Застываю в ее руках, слышу над самым ухом ее тихое:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты моя Асият… Я бы тебя всю жизнь возле сердца держала…

Я не раз слышала от нее имя «Асият», но никогда не решалась спросить, кто это, а Марисоль не говорила. Когда она называет меня этим именем, чувствую, что ее любовь ко мне искренна настолько, насколько она вообще может быть таковой у женщины, продающей приемных дочерей старикам.

— Да, не лучшему мужчине ты досталась… — она отстраняется и вглядывается в мое грустное лицо. — Юрий любил бы тебя и ценил в сто раз сильнее! А твой Влад, как я поняла со слов Улдана, вспыльчивый и изворотливый, как змей, сам из себя ничего не представляет. Из достоинств только то, что родился в богатой семье, молод и красив… Хотя само по себе всё это не благо, ох не благо… Наплачешься ты с ним, Лизок! Но ты сама его за что-то выбрала, раз приняла из его рук тот злосчастный бокал. Сама постелила свою постель, тебе на ней и спать… А я хочу тебе счастья, милая! Ты мне веришь?

Да, я ей верю, еще как верю, но блин горелый… Взять бокал с шампанским —  не равно решить выйти замуж за того, кто это шампанское тебе предлагает! В то же время Юрий мне неприятен настолько, что смотреть на него противно. В выборе между ним и Владом я, уж конечно, предпочту Великана. Хоть и понимаю, что в своей оценке Марисоль во многом права, я ведь не слепая.

Да, приемная мать хочет мне счастья, но у нас с ней на это дело разные взгляды.

Чувствую, как к глазам подступают слезы, и киваю Марисоль, тихо всхлипывая.

— Слушай, Лиза! — она хватает меня за руку и начинает тараторить: — Запоминай! Не стелись перед ним, такой павлин не оценит… Не показывай любви хотя бы в начале, пусть он ходит за тобой хвостом, пусть ухаживает. Покажи ему, что прекрасно проживешь без его любви, и только тогда есть шанс, что он сохранит к тебе свой интерес…

Потом она выбрасывает содержимое принесенного ею пакета:

— Я для тебя кое-что купила на всякий случай, хранила до поры до времени. Тут немного, но всё же… Вдруг пригодится!

На кровати лежит несколько нарядов, добротных, качественных и красивых, не таких, какие нам обычно выдавали в «Отличной»: черное платье-футляр, бежевое платье свободного кроя, мягкая джинсовая юбка по колено, пара кофточек, сорочки, белье.

— Спасибо!

Провожу рукой по обновкам и не знаю, что сказать, не ожидала от Марисоль такого жеста. А она смотрит на меня тяжелым взглядом, вдруг громко всхлипывает и стягивает свои шикарные бриллиантовые серьги, затем кольца — все до единого, а их у нее на обеих руках немало, следом идут браслеты и цепочка с кулоном. Она складывает всё во внутренний карман моего чемодана.

— Я не могу дать тебе денег, Авзураг отругает. Но я хочу дать тебе что-то на черный день!

— А за украшения не отругает?

— Не последние отдаю, у меня их много, знаешь… Он даже не заметит… — Марисоль подходит ближе, снова берет меня за руку. — Милая, ты идешь во взрослую жизнь! Я хочу пожелать, чтобы твой Влад полюбил тебя, и пусть черный день никогда не наступит!

Глава 35. Дорога домой

Тогда же:

Лиза

Когда появляюсь в холле с чемоданом, Влад уже ждет меня в нетерпении.

Сестры выходят меня проводить, обнимают на прощание, мама Марисоль просит позвонить, когда доедем, я киваю… и тут Влад выступает вперед:

— Лиза, дай свой телефон!

Послушно протягиваю аппарат, и Великан демонстративно кладет его на стойку ресепшен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Лиза вам не позвонит! Я запрещаю ей любые контакты с вашей долбанутой семейкой, всем ясно?! Я куплю ей новый телефон, и номер вы никогда не узнаете!

Он берет мой чемодан, свободной рукой захватывает в тиски мое запястье и тянет меня к выходу. Еле за ним поспеваю, а едва оказываемся у его джипа, нарываюсь на очередную гневную тираду: